Неточные совпадения
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал
запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он
мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
— Да вот, как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что должно или не должно. Вот мужики тоже, посмотрю на них другой раз: как хороший мужик, так хватает земли нанять сколько
может. Какая ни будь плохая земля, всё
пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.
На своих низких ногах она ничего не
могла видеть пред собой, но она по
запаху знала, что он сидел не далее пяти шагов.
Когда взглянул он потом на эти листики, на мужиков, которые, точно, были когда-то мужиками, работали,
пахали, пьянствовали, извозничали, обманывали бар, а
может быть, и просто были хорошими мужиками, то какое-то странное, непонятное ему самому чувство овладело им.
Мне казалось, что важнее тех дел, которые делались в кабинете, ничего в мире быть не
могло; в этой мысли подтверждало меня еще то, что к дверям кабинета все подходили обыкновенно перешептываясь и на цыпочках; оттуда же был слышен громкий голос папа и
запах сигары, который всегда, не знаю почему, меня очень привлекал.
Только в эту минуту я понял, отчего происходил тот сильный тяжелый
запах, который, смешиваясь с
запахом ладана, наполнял комнату; и мысль, что то лицо, которое за несколько дней было исполнено красоты и нежности, лицо той, которую я любил больше всего на свете,
могло возбуждать ужас, как будто в первый раз открыла мне горькую истину и наполнила душу отчаянием.
— Моя фамилия — Муравьева, иначе —
Паша. Татьяна Гогина сообщила мне, что, в случае нужды, я
могу обратиться к вам.
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением. Мужчин
могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал.
Запах сырости становился теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря, возвратился, подошел к столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
Проводив ее, чувствуя себя больным от этой встречи, не желая идти домой, где пришлось бы снова сидеть около Инокова, — Самгин пошел в поле. Шел по тихим улицам и думал, что не скоро вернется в этот город,
может быть — никогда. День был тихий, ясный, небо чисто вымыто ночным дождем, воздух живительно свеж, рыжеватый плюш дерна источал вкусный
запах.
В комнате было душновато, крепкие духи женщины не
могли одолеть
запаха пыли, нагретой центральным отоплением.
Они бы и не поверили, если б сказали им, что другие как-нибудь иначе
пашут, сеют, жнут, продают. Какие же страсти и волнения
могли быть у них?
Мы попробовали, да и не
могли отстать: лук сладковатый, слегка едок и только напоминает
запах нашего лука.
И
запах я всякий чувствовать
могу, самый какой ни на есть слабый!
Он до сих пор издает слабый
запах, а рука, мне давшая его, та рука, которую мне только раз пришлось прижать к губам моим, быть
может, давно уже тлеет в могиле…
В этой гостиной, на этом диване я ждал ее, прислушиваясь к стону больного и к брани пьяного слуги. Теперь все было так черно… Мрачно и смутно вспоминались мне, в похоронной обстановке, в
запахе ладана — слова, минуты, на которых я все же не
мог нe останавливаться без нежности.
Клопы на том только основании и
могут жить счастливо, что они не догадываются о своем
запахе.
Какие же подарки
могли стать рядом с таким праздником, — я же никогда не любил вещей, бугор собственности и стяжания не был у меня развит ни в какой возраст, — усталь от неизвестности, множество свечек, фольги и
запах пороха!
Да, ты прав, Боткин, — и гораздо больше Платона, — ты, поучавший некогда нас не в садах и портиках (у нас слишком холодно без крыши), а за дружеской трапезой, что человек равно
может найти «пантеистическое» наслаждение, созерцая пляску волн морских и дев испанских, слушая песни Шуберта и
запах индейки с трюфлями. Внимая твоим мудрым словам, я в первый раз оценил демократическую глубину нашего языка, приравнивающего
запах к звуку.
В чистый понедельник великий пост сразу вступал в свои права. На всех перекрестках раздавался звон колоколов, которые как-то особенно уныло перекликались между собой; улицы к часу ночи почти мгновенно затихали, даже разносчики появлялись редко, да и то особенные, свойственные посту; в домах слышался
запах конопляного масла. Словом сказать, все как бы говорило: нечего заживаться в Москве! все, что она
могла дать, уже взято!
Воевал король Степан с турчином. Уже три недели воюет он с турчином, а все не
может его выгнать. А у турчина был
паша такой, что сам с десятью янычарами
мог порубить целый полк. Вот объявил король Степан, что если сыщется смельчак и приведет к нему того
пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все войско. «Пойдем, брат, ловить
пашу!» — сказал брат Иван Петру. И поехали козаки, один в одну сторону, другой в другую.
Не таков был его однофамилец, с большими рыжими усами вроде сапожной щетки. Его никто не звал по фамилии, а просто именовали:
Паша Рыжеусов, на что он охотно откликался.
Паша тоже считал себя гурманом, хоть не
мог отличить рябчика от куропатки. Раз собеседники зло над ним посмеялись, после чего
Паша не ходил на «вторничные» обеды года два, но его уговорили, и он снова стал посещать обеды: старое было забыто. И вдруг оно всплыло совсем неожиданно, и стол уже навсегда лишился общества
Паши.
Я прошел к Малому театру и, продрогший, промочив ноги и нанюхавшись
запаха клоаки, вылез по мокрой лестнице. Надел шубу, которая меня не
могла согреть, и направился в редакцию, где сделал описание работ и припомнил мое старое путешествие в клоаку.
Когда этот пустынножитель уходит в мир
запахов или цветов, Гюисманс дает настоящее исследование по мистике
запахов и цветов. Des Esseintes доходит до отчаяния, он замечает, что «рассуждения пессимизма бессильны помочь ему, что лишь невозможная вера в будущую жизнь одна только
могла бы успокоить его».
Требование опрятности здесь доведено до степени, быть
может, даже стеснительной для арестантов, в помещении тепло и дурной
запах совершенно отсутствует.
И, несмотря на такое определенное и единодушное отношение к сельскому хозяйству, все-таки ссыльные продолжают
пахать и сеять, администрация продолжает выдавать им в ссуду зерно, и начальник острова, меньше всех верующий в сахалинское земледелие, издает приказы, в которых, «в видах приурочения ссыльных к заботам о сельском хозяйстве», подтверждает, что перечисление в крестьянское сословие поселенцев, которые не подают основательной надежды на успех своих хозяйских дел на отведенных им участках, «не
может состояться никогда» (№ 276, 1890 г.).
И в самом деле, какую цену
может иметь для каторжного собственная его чистоплотность, если завтра приведут новую партию и положат с ним бок о бок соседа, от которого ползут во все стороны насекомые и идет удушливый
запах?
Мясо жирного, осеннего чирка, если не
пахнет рыбой, что, к сожалению, хотя редко, но бывает, я предпочитаю даже мясу кряковной утки, [Между некоторыми охотниками существует мнение, что чирята никогда рыбы не едят, никогда, следовательно, не
могут ею
пахнуть, но оно не всегда, или, лучше сказать, не везде справедливо] в нем слышнее
запах дичины.
Если с нырка содрать кожу, выскоблить начисто его внутренности, хорошенько выполоскать, помочить часа два в солёной воде и потом зажарить, то рыбного
запаху останется очень мало, и у кого хорош аппетит, тот
может кушать его с удовольствием.
— Да и я, брат, слышал, — подхватил генерал. — Тогда же, после серег, Настасья Филипповна весь анекдот пересказывала. Да ведь дело-то теперь уже другое. Тут,
может быть, действительно миллион сидит и… страсть. Безобразная страсть, положим, но все-таки страстью
пахнет, а ведь известно, на что эти господа способны, во всем хмелю!.. Гм!.. Не вышло бы анекдота какого-нибудь! — заключил генерал задумчиво.
Лаврецкий имел право быть довольным: он сделался действительно хорошим хозяином, действительно выучился
пахать землю и трудился не для одного себя; он, насколько
мог, обеспечил и упрочил быт своих крестьян.
— Une nature poétique [Поэтическая натура (фр.).] — заговорила Марья Дмитриевна, — конечно, не
может пахать… et puis, [И потом (фр.).] вы призваны, Владимир Николаич, делать все en grand. [В большом масштабе (фр.).]
«Все здесь не по нем, — говаривал он, — за столом привередничает, не ест, людского
запаху, духоты переносить не
может, вид пьяных его расстраивает, драться при нем тоже не смей, служить не хочет: слаб, вишь, здоровьем; фу ты, неженка эдакой!
— Отроду не пивал, не знаю, чем она и
пахнет, а теперь уж поздно начинать… Ну так, своячинушка, направляй ты нашу заблудящую девку, как тебе бог на душу положит, а там,
может, и сочтемся. Что тебе понадобится, то и сделаю. А теперь, значит, прощай…
— Ну его к ляду, управительское-то место! — говорил он. — Конечно, жалованья больше, ну, и господская квартира, а промежду прочим наплевать… Не
могу,
Паша, не
могу своего карактера переломить!.. Точно вот я другой человек, и свои же рабочие по-другому на меня смотрят. Вижу я их всех наскрозь, а сам как связанный.
Розанов дал
Паше денег и послал ее за Помадой. Это был единственный человек, на которого Розанов
мог положиться и которому не больно было поверить свое горе.
— Я сам просил, чтобы меня оставили… тряско ехать… хуже. Все равно где ни умереть. Этот негр, — у него большая рана в
паху… он тоже не
мог ехать…
Они неравнодушно приняли наш улов; они ахали, разглядывали и хвалили рыбу, которую очень любили кушать, а Татьяна Степановна — удить; но мать махнула рукой и не стала смотреть на нашу добычу, говоря, что от нее воняет сыростью и гнилью; она даже уверяла, что и от меня с отцом
пахнет прудовою тиной, что,
может быть, и в самом деле было так.
Я до ребят не охотница, особенно до грудных; крику их терпеть не
могу, да и
пахнет от них противно.
«Да, — начал он опять, поправляясь в кресле и
запахивая свой халат, — много я испытал и хорошего и дурного в своей жизни; но вот мой свидетель, — сказал он, указывая на шитый по канве образок спасителя, висевший над его кроватью, — никто не
может сказать, чтоб Карл Иваныч был нечестный человек!
Так обаятелен этот чудный
запах леса после весенней грозы,
запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не
могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по лицу и упиваюсь их чудным
запахом.
— Нет, это никак не личные впечатления, — продолжал Абреев, краснея даже в лице, — это самым строгим логическим путем можно доказать из примера Англии, которая ясно показала, что хлебопашество, как и всякое торговое предприятие,
может совершенствоваться только знанием и капиталом. Но где же наш крестьянин возьмет все это? Землю он знает
пахать, как
пахал ее, я думаю, еще Адам; капитала у него нет для покупки машин.
— На-ка вот тебе, — сказал он, подавая его
Паше: — тут есть три-четыре рыжичка; если тебе захочется полакомиться, — книжку какую-нибудь купить, в театр сходить, — ты загляни в эту шапочку, к тебе и выскочит оттуда штучка, на которую ты
можешь все это приобресть.
Затем отпер их и отворил перед Вихровыми дверь. Холодная, неприятная сырость
пахнула на них. Стены в комнатах были какого-то дикого и мрачного цвета; пол грязный и покоробившийся; но больше всего Павла удивили подоконники: они такие были широкие, что он на них
мог почти улечься поперек; он никогда еще во всю жизнь свою не бывал ни в одном каменном доме.
Последний был дядя, Семен Валковский, да тот только в Москве был известен, да и то тем, что последние триста душ прожил, и если б отец не нажил сам денег, то его внуки,
может быть, сами бы землю
пахали, как и есть такие князья.
— А
может, они пытают людей? Рвут тело, ломают косточки? Как подумаю я об этом,
Паша, милый, страшно!..
— Не тронь ты меня! — тоскливо крикнула она, прижимая его голову к своей груди. — Не говори ничего! Господь с тобой, — твоя жизнь — твое дело! Но — не задевай сердца! Разве
может мать не жалеть? Не
может… Всех жалко мне! Все вы — родные, все — достойные! И кто пожалеет вас, кроме меня?.. Ты идешь, за тобой — другие, все бросили, пошли…
Паша!
«Так вот и
Пашу тоже, —
могут!»
— Дай господи! — тихо сказала она. — Я ведь чувствую, — хорошо так жить! Вот я вас люблю, —
может, я вас люблю лучше, чем
Пашу. Он — закрытый… Вот он жениться хочет на Сашеньке, а мне, матери, не сказал про это…
Но ведь не
можете же вы сказать о
запахе, о самом понятии «
запах», что это хорошо или плохо?