Неточные совпадения
Они прошли молча несколько шагов. Варенька видела, что он хотел говорить; она догадывалась о чем и замирала
от волнения радости и
страха. Они отошли так далеко, что никто уже не мог бы слышать их, но он всё еще не
начинал говорить. Вареньке лучше было молчать. После молчания можно было легче сказать то, что они хотели сказать, чем после слов о грибах; но против своей воли, как будто нечаянно, Варенька сказала...
Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая
начинала трещать — яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со
страхом отошли
от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
Амалия Ивановна, тоже предчувствовавшая что-то недоброе, а вместе с тем оскорбленная до глубины души высокомерием Катерины Ивановны, чтобы отвлечь неприятное настроение общества в другую сторону и кстати уж чтоб поднять себя в общем мнении,
начала вдруг, ни с того ни с сего, рассказывать, что какой-то знакомый ее, «Карль из аптеки», ездил ночью на извозчике и что «извозчик хотель его убиваль и что Карль его ошень, ошень просиль, чтоб он его не убиваль, и плакаль, и руки сложиль, и испугаль, и
от страх ему сердце пронзиль».
Вере подозрительна стала личность самого проповедника — и она пятилась
от него; даже послушавши, в
начале знакомства, раза два его дерзких речей, указала на него Татьяне Марковне, и людям поручено было присматривать за садом. Волохов зашел со стороны обрыва,
от которого удалял людей суеверный
страх могилы самоубийцы. Он замечал недоверие Веры к себе и поставил себе задачей преодолеть его — и успел.
Но пока она будет держаться нынешней своей системы, увертываясь
от влияния иностранцев, уступая им кое-что и держа своих по-прежнему в
страхе, не позволяя им брать без позволения даже пустой бутылки, она еще будет жить старыми своими
началами, старой религией, простотой нравов, скромностью и умеренностью образа жизни.
Японец имеет общее с китайцем то, что он тоже эгоист, но с другой точки зрения: как у того нет сознания о государственном
начале, о центральной, высшей власти, так у этого, напротив, оно стоит выше всего; но это только
от страха.
Отец трепетал над ним, перестал даже совсем пить, почти обезумел
от страха, что умрет его мальчик, и часто, особенно после того, как проведет, бывало, его по комнате под руку и уложит опять в постельку, — вдруг выбегал в сени, в темный угол и, прислонившись лбом к стене,
начинал рыдать каким-то заливчатым, сотрясающимся плачем, давя свой голос, чтобы рыданий его не было слышно у Илюшечки.
Тигр приближался и, вероятно, должен был пройти близко
от нас. Дерсу казался взволнованным. Сердце мое усиленно забилось. Я поймал себя на том, что чувство
страха начало овладевать мной. Вдруг Дерсу принялся кричать...
В голове моей происходила совершенная путаница разных впечатлений, воспоминаний,
страха и предчувствий; а сверх того, действительно у меня
начинала сильно болеть голова
от ушиба.
— Вы, барин, не вздумайте, —
начала она и при этом побледнела даже
от страха, — не вздумайте меня с обозом отправить отсюда.
От страху он неизвестно почему закрыл зонтик и положил его подле себя. Вдали, по дороге
от города, показалась какая-то телега; он с беспокойством
начал всматриваться...
— Ну вот. Я знаю, что ты малый понятливый. Так вот ты следующий свой фельетон и
начни так:"в прошлый, мол, раз я познакомил вас с"негодяем", а теперь, мол, позвольте познакомить вас с тою средой, в которой он, как рыба в воде, плавает". И чеши! чеши! Заснули, мол? очумели
от страха? Да по головам-то тук-тук! А то что в самом деле! Ее, эту мякоть, честью просят: проснись! — а она только сопит в ответ!
И, слово за словом, с побеждающей усмешечкой в тёмных глазах, обласканная мягким светом лампы, она
начала плести какие-то спокойные узоры, желая отвести его в сторону
от мыслей о Марфе, разогнать
страх, тяжко осевший в его груди.
— Я вас так люблю-с, так люблю, —
начал богослов, но Ольга Федотовна его остановила и, задыхаясь
от страха, сказала...
Как понятно мне то, что Данте рассказывает об одном миниатюристе XIII века, который,
начав рисовать изображения в священной рукописи, чувствовал, что его опытная рука постоянно дрожит
от страха, как бы не испортить миниатюрные фигуры.
—
От невежества ли,
от страха ли, из стремления ли ума признать одно общее
начало и, наконец, из особенной ли способности человека веровать, но только религии присущи всем людям, и потому как же вы хотите такое естественное чувство отнять у вашего сына?!
«Эге! да и ты куц!» — подумал Пигасов; а у Натальи душа замерла
от страха. Дарья Михайловна долго, с недоумением посмотрела на Волынцева и, наконец, первая заговорила:
начала рассказывать о какой-то необыкновенной собаке ее друга, министра NN…
В первое мгновение, когда они полетели, Аленушка даже закрыла глаза
от страха. Ей показалось, что летит не она, а летит все под ней — города, леса, реки, горы. Потом ей
начало казаться, что она сделалась такая маленькая-маленькая, с булавочную головку, и притом легкая, как пушинка с одуванчика. А божья Коровка летела быстро-быстро, так, что только свистел воздух между крылышками.
Мотоцикл простучал двадцать верст, отделявших станцию
от совхоза, в четверть часа (Рокк шел всю ночь, то и дело прячась, в припадках смертного
страха, в придорожную траву), и, когда солнце
начало значительно припекать, на пригорке, под которым вилась речка Топь, глянул сахарный с колоннами дворец в зелени.
Вскоре после разрыва (произошел он года за два до
начала моего рассказа) жена Латкина, правда уже давно больная, умерла; вторая его дочка, трехлетний ребенок,
от страха онемела и оглохла в один день: пчелиный рой облепил ей голову; сам Латкин подвергся апоплексическому удару — и впал в крайнюю, окончательную бедность.
И
начнёт рассказывать про море. Говорил он о нём, как о великом чуде, удивительными словами, тихо и громко, со
страхом и любовью, горит весь
от радости и становится подобен звезде. Слушаем мы его, молчим, и даже грустно
от рассказов его об этой величавой живой красоте.
Страх, в котором держала скотница свою питомицу, часто даже исчезал в ребенке
от избытка горя. Так случалось почти всякий раз, когда Домна, смягчившись после взрыва необузданной ярости,
начинала ласкать и нежить собственных детей своих. Громко раздавались тогда за печуркою рыдания и всхлипывания одинокой, заброшенной девочки…
Я
начинал понимать в эту минуту настроение наших деревень, то смиренно выносящих непокрытую наглость любого молодца, освободившегося
от совести и
страха, то прибегающих к зверскому самосуду толпы, слишком долго испытывавшей смиренный трепет…
И, прислушиваясь к своему ощущению, он чувствовал, что
начинал дрожать, сам не зная, отчего он дрожит —
от холода или
от страха.
По временам голос рассказчика возвышался, одушевление отражалось на бледном лице его; он хмурил брови, глаза его
начинали сверкать, и Катерина, казалось, бледнела
от страха и волнения.
— Не то важно, что Анна умерла
от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потемок гнут спины, болеют
от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая,
начинают ту же музыку, и так проходят сот-ни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный
страх.
Он напишет дрянной роман с неестественными страстями, с добродетельными пороками и с злодейскими добродетелями — да по дороге или, вернее, потому, что это совсем не по дороге, коснется таких вопросов,
от которых у вас дух займется,
от которых вам сделается страшно, а чтоб прогнать
страх, вы
начнете думать.
Алеша покраснел, потом побледнел, опять покраснел,
начал мять свои руки, слезы у него
от страха навернулись на глазах… все тщетно! Он не мог выговорить ни одного слова, потому что, надеясь на конопляное зерно, он даже и не заглядывал в книгу.
Девочка вовсе не испугана. Она только немножко поражена громадной величиной животного. Зато нянька, шестнадцатилетняя Поля,
начинает визжать
от страха.
Бывало, лишь только раздастся музыка увертюры, я
начинаю дрожать, как в лихорадке,
от внутреннего волнения; часто я приводил в
страх моих товарищей-актеров, не знавших еще за мной этих проделок; но с первым шагом на сцену я был уже другой человек, помнил только представляемое мною лицо, и многочисленная публика для меня не существовала: я играл точно так, как репетировал роль накануне, запершись в своей комнате…
— «Аще ли какой человек обещается идти в той град Китеж, и неложно
от усердия своего поститися
начнет, и пóйдет во град, и обещается тако: аще гладом умрети, аще ины
страхи претерпети, аще и смертию умрети, не изыти из него, и такового человека приведет Господь силою своею в невидимый град Китеж и узрит он той град не гаданием, но смертныма очима, и спасет Бог того человека, и стопы его изочтены и записаны ангелами Господними в книзе животней».
Начал он мне, сударик ты мой, отвечать! ну, то есть
начнет говорить, поэму наговорит целую, в двенадцати песнях в стихах, только слушаешь, облизываешься да руки разводишь
от сладости, а толку нет ни на грош, то есть какого толку, не разберешь, не поймешь, стоишь дурак дураком, затуманит, словно вьюн вьется, вывертывается; ну, талант, просто талант, дар такой, что вчуже
страх пробирает!
Заяц ходит ночью по полям и лесам без
страха и прокладывает прямые следы; но как только приходит утро, враги его просыпаются: заяц
начинает слышать то лай собак, то визг саней, то голоса мужиков, то треск волка по лесу, и
начинает от страха метаться из стороны в сторону.
А когда я снова пошел, они двинулись за мною, молчаливые и страшные. Я знал, что это мне кажется оттого, что я болен и у меня, видимо, начинается жар, но не мог преодолеть
страха,
от которого все тело
начинало дрожать, как в ознобе. Я пощупал голову: она была горячая, как огонь.
Начали пить водку. Все выпили рюмок по пяти, кроме Пирожкова. Его стал уже пробирать
страх от таких"сочинителей". Они действительно затевали сатирический журнал.
И вот, как только скрывшиеся в курятнике люди мало-помалу оправились
от обуявшей их паники, с ними произошло то, что происходит с большинством всех суеверов и трусов на свете:
от страха они
начали переходить к некоторому скептицизму.
Девушка с двумя по-детски спутанными косичками, с помертвевшим
от страха лицом, выходит на край сцены, приседает, точно окунается куда-то, и дрожащим неприятно-визгливым голосом
начинает выкрикивать монолог Марии из пушкинской «Полтавы», дико вращая глазами и делая отчаянные жесты.
Его дух был бодр, но плоть оказывалась немощна:
от душевных страданий он
начал чувствовать чисто физическую боль, стал ощущать незнакомое ему до сих пор расслабление во всем организме и чувство
страха, что решимость дойти до намеченной им цели — а эта цель все более и более приближалась — вдруг покинет его в последний, решительный момент, стало закрадываться в его душу.
— Отчего же это так, Степа? — спросила я,
начиная даже чувствовать некоторый
страх от его слов.
Тогда Зенон, не желая ничем прибавлять розни, коротко ответил ближе стоявшим, что он имеет обычай молиться в благоговейном молчании, но не осуждает и тех, которые любят поднимать к небу и глаза и руки, нужно только, чтобы руки молящихся были чисты
от корысти, а душа — свободна
от всякого зла и возносилась бы к небу с мыслью о вечности. Тогда в ней исчезает
страх за утрату кратковременной земной жизни и… гора
начинает двигаться…