Неточные совпадения
Когда княгиня вошла к ним, они рядом сидели на сундуке, разбирали
платья и спорили о том, что Кити хотела
отдать Дуняше то коричневое
платье, в котором она была, когда Левин ей сделал предложение, а он настаивал, чтоб это
платье никому не
отдавать, а дать Дуняше голубое.
Пред отъездом в Москву она, вообще мастерица одеваться не очень дорого,
отдала модистке для переделки три
платья.
У него были на руках деньги,
платья, весь харч, саламата, каша и даже топливо; ему
отдавали деньги под сохран.
Да она свое последнее
платье скинет, продаст, босая пойдет, а вам
отдаст, коль вам надо будет, вот она какая!
Кнуров (
отдает коробочку). Ну, это пустяки, есть дела поважнее. Вам нужно сделать для Ларисы Дмитриевны хороший гардероб, то есть мало сказать хороший — очень хороший. Подвенечное
платье, ну, и все там, что следует.
Они прошли по лавкам. Вера делала покупки для себя и для Марфеньки, так же развязно и словоохотливо разговаривая с купцами и с встречными знакомыми. С некоторыми даже останавливалась на улице и входила в мелочные, будничные подробности, зашла к какой-то своей крестнице, дочери бедной мещанки, которой
отдала купленного на
платье ей и малютке ситцу и одеяло. Потом охотно приняла предложение Райского навестить Козлова.
И когда Маслова представила себе себя в ярко-желтом шелковом
платье с черной бархатной отделкой — декольте, она не могла устоять и
отдала паспорт.
Верочка тут же толклась в одной юбке, не зная, какому из своих
платьев отдать предпочтение, пока не остановилась на розовом барежевом.
Затем отобрал у нее все старинные
платья, вещи, лисий салоп, продал всё за семьсот рублей, а деньги
отдал в рост под проценты своему крестнику-еврею, торговцу фруктами.
Олимпиада Самсоновна говорит ему: «Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила, — свету не видала, что же, мне прикажете
отдать вам деньги, а самой опять в ситцевых
платьях ходить?» Большов не находит ничего лучшего сказать на это, как только попрекнуть дочь и зятя невольным благодеянием, которое он им сделал, передавши в их руки свое имение.
Вторая приехавшая тетушка была Аксинья Степановна, крестная моя мать; это была предобрая, нас очень любила и очень ласкала, особенно без других; она даже привезла нам гостинца, изюма и черносливу, но
отдала тихонько от всех и велела так есть, чтоб никто не видал; она пожурила няньку нашу за неопрятность в комнате и
платье, приказала переменять чаще белье и погрозила, что скажет Софье Николавне, в каком виде нашла детей; мы очень обрадовались ее ласковым речам и очень ее полюбили.
Кабы платье-то у меня хорошее было, мне бы в карете ездить надо, а за нее поди пять рублей в день
отдать мало!
— Да с какою еще радостью! Только и спросила:"Ситцевые
платья будете дарить?"С превеликим, говорит, моим удовольствием!"Ну, хорошо, а то папаша меня все в затрапезе водит — перед товарками стыдно!" — Ах, да и горевое же, сударь, ихнее житье! Отец — старик, работать не может, да и зашибается; матери нет. Одна она и заработает что-нибудь. Да вот мы за квартиру три рубля в месяц
отдадим — как тут разживешься! с хлеба на квас — только и всего.
Олимпиада Самсоновна. Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила — cвeтa не видала. Что ж мне прикажете
отдать вам деньги, да самой опять в ситцевых
платьях ходить?
Олимпиада Самсоновна выносит
платье и
отдает Устинье Наумовне.
Так, когда Софья Ивановна, не устававшая говорить про свою племянницу, рассказала мне, как Варенька в деревне, будучи ребенком, четыре года тому назад
отдала без позволения все свои
платья и башмаки крестьянским детям, так что их надо было отобрать после, я еще не сразу принял этот факт как достойный к возвышению ее в моем мнении, а еще подтрунивал мысленно над нею за такой непрактический взгляд на вещи.
— Вот ведь сквернавец какой! — негодовал Иван Тимофеич. — А здесь между тем расход. Кушанья сколько наготовили, посаженым отцам по четвертной заплатили, за прокат
платья для Очищенного
отдали, отметчика из газеты подрядили, ему самому, невеже, карету, на невестин счет, наняли — и посейчас там у крыльца стоит…
— Что говорить! — огрызнулась она, — и мое житье не худое! В затрапезах не хожу, и то слава те Господи! В прошлом году за два ситцевых
платья по пяти рублей
отдали… расшиблись!
Понимая, что он не шутит, я решил украсть деньги, чтобы разделаться с ним. По утрам, когда я чистил
платье хозяина, в карманах его брюк звенели монеты, иногда они выскакивали из кармана и катились по полу, однажды какая-то провалилась в щель под лестницу, в дровяник; я позабыл сказать об этом и вспомнил лишь через несколько дней, найдя двугривенный в дровах. Когда я
отдал его хозяину, жена сказала ему...
—
Отдай вот это от меня своей попадье, это здесь корольки с моей шеи; два отреза на
платье, да холст для домашнего обихода, а это тебе от меня альмантиновый перстень.
И он выбежал в сад: ему показалось, что вдали, в липовой аллее, мелькнуло белое
платье, но идти туда он не смел, он не знал даже, пойдет ли он на балкон, — да разве для того, чтоб
отдать письмо, на одну минуту — только
отдать… но страшно вздумать, как взойти на балкон…
— И, боярин! я просто гражданин нижегородский и ничем других не лучше. Разве ты не видел, как все граждане, наперерыв друг перед другом,
отдавали свои имущества? На мне хоть это
платье осталось, а другой последнюю одежонку притащил на площадь: так мне ли хвастаться, боярин!
За лишнее, ненужное
платье отдавать четыреста рублей, когда наши поденщицы за свой каторжный труд получают по двугривенному в день на своих харчах и когда венецианским и брюссельским кружевницам платят только по полуфранку в день в расчете, что остальное они добудут развратом; и мне было странно, что Зинаида Федоровна не сознает этого, мне было досадно.
— В любви все дело минуты, — продолжал он каким-то даже страстным голосом, — например, я десять бы лет жизни
отдал, если бы вы позволили мне поцеловать божественную вашу ножку… — И барон при этом указал глазами на маленькую и красивую ножку княгини, выставившуюся из-под ее
платья.
— В таком случае составьте подписку только между поляками московскими, — те должны
отдать все; я хоть полуполька какая-то, но покажу им пример: я
отдам все мои
платья, все мои вещи, все мои книги!
Узнали наконец одну капитальную вещь, именно: что князем овладела какая-то неизвестная Степанида Матвеевна, бог знает какая женщина, приехавшая с ним из Петербурга, пожилая и толстая, которая ходит в ситцевых
платьях и с ключами в руках; что князь слушается ее во всем как ребенок и не смеет ступить шагу без ее позволения; что она даже моет его своими руками; балует его, носит и тешит как ребенка; что, наконец, она-то и
отдаляет от него всех посетителей, и в особенности родственников, которые начали было понемногу заезжать в Духаново, для разведок.
А Катя так сладко похрапывала под белым батистовым платочком на нашей прохладной скамейке, вишни так сочно-глянцевито чернели на тарелке,
платья наши были так свежи и чисты, вода в кружке так радужно-светло играла на солнце, и мне так было хорошо! «Что же делать? — думала я. — Чем же я виновата, что я счастлива? Но как поделиться счастьем? как и кому
отдать всю себя и все свое счастие?..»
Он
отдал топор. Вошел в келью. Она лежала и спала. С ужасом взглянул он на нее. Прошел в келью, снял мужицкое
платье, оделся, взял ножницы, обстриг волосы и вышел по тропинке под гору к реке, у которой он не был четыре года.
Клеопатра Сергеевна(совсем сквозь слезы). Говорит, что я испортила ей
платье, что она будет
отдавать его переделывать и прикупит еще материи, а потому я даже ей останусь должна, а не она мне… (Закрывает лицо платком, чтобы скрыть окончательно полившиеся слезы.)
Долгое время из уст его сыпались слова без всякого смысла, и, наконец, только разобрали, что Семен Иванович, во-первых, корит Зиновья Прокофьича одним его давно прошедшим скаредным делом; потом распознали, будто Семен Иванович предсказывает, что Зиновий Прокофьич ни за что не попадет в высшее общество, а что вот портной, которому он должен за
платье, его прибьет, непременно прибьет за то, что долго мальчишка не платит, и что, «наконец, ты, мальчишка, — прибавил Семен Иванович, — вишь, там хочешь в гусарские юнкера перейти, так вот не перейдешь, гриб съешь, а что вот тебя, мальчишку, как начальство узнает про все, возьмут да в писаря
отдадут; вот, мол, как, слышь ты, мальчишка!».
У царя было два сына. Царь любил старшего и
отдал ему все царство. Мать жалела меньшего сына и спорила с царем. Царь на нее за то сердился, и каждый день была у них из-за этого ссора. Меньший царевич и подумал: «Лучше мне уйти куда-нибудь», — простился с отцом и матерью, оделся в простое
платье и пошел странствовать.
Рассказы шведа дышали чем-то фантастичным и вместе с тем страшным и жестоким о первых временах поисков золота в Калифорнии, где в одну неделю, в один день, люди, случалось, делались богатыми. Но швед, как и масса других золотоискателей, горько разочаровался. Он не разбогател, хотя и находил золото, он
отдавал его за провизию, за обувь и
платье, за инструменты, за вино. Наживались главным образом поставщики и торгаши, нахлынувшие вслед за пионерами, а не самые пионеры.
Отдав записку с приложеньем рублевки, Меркулов пошел назад. Проходя коридором, в полурастворенной двери одного номера увидал он высокую женщину в черном
платье. Она звала прислугу.
Княжна говорила, что есть мелкие, и
отдавала последнее. Егорушка и Калерия ели и пили, и не видели, как часы, кольца и серьги Маруси, вещь за вещью, уходили в ссуду, как продавались старьевщикам ее дорогие
платья.
Висленев встал, взял
платье, вывернул юбку и, притворно полюбовавшись свежими фестонами и уборками из той же материи, повторил несколько раз: «Прекрасное
платье!» и
отдал его назад.
— Беко, — сказала я, — возьми свои два тумана и
отдай мне
платье… Мне пора идти.
Мамашу она не помнит. Сама была еще очень маленькая. Тетки ее баловали — это она помнит, и в институт
отдали ее не насильно — ей самой хотелось носить голубое
платье с белой пелеринкой.
Ей видна была вся суматоха и в сенях и левее, за арками, где
отдают на сбережение
платье приехавшие без своей прислуги.
«Этак, чего доброго, горячку схватишь, — подумал он. — Удивительное положение! Нешто еще раз позвонить? А? Честное слово, позвоню… Если муж отворит, то совру что-нибудь и
отдам ему
платье… Не до утра же мне здесь сидеть! Э, была не была! Звони!»
В день похорон приехала из деревни мать умершей. Я ей
отдала все сбережения Саши, все ее
платья, все, что она имела. Старуха надорвала нам сердце своими причитаниями и плачем. Это была ее любимая дочь.
Резинкина (тихо ему). Дурак! болван! где мы возьмем деньги Поддевкиной
отдать? Вспомни, чье
платье на плечах твоих? А как пойдут к генералу твоему, да стащат там с тебя…
В гардеробной он разоблачился, да и шапку
отдал швейцару. Раздевался он медленно, несколько как-то робко, и, по сдаче всего своего верхнего
платья, две-три минуты отирал лицо платком, а потом вынул гребеночку и перед зеркалом пригладил волосы.
Из любви к своему барину, Филемон сделался портным и сапожником, чтобы не
отдавать на сторону шить
платье и сапоги, а когда Александр Иваныч намекнул ему, что не худо бы к приезду барышни выучиться и дамские башмаки шить, — выучился препорядочно и этому мастерству.
— И зачем это Палашка понадобилась княжне? — догадывалась она, идя в свою комнату. — Узнать, грустит ли княжна по брату… Тоже тень наводит, так я ей и поверю… Впрочем, мне какое дело, благо шелковое розовое
платье отдала, вот я защеголяю.
Нельзя было отнять хлеб и
платье у голодных, нужных солдат, чтоб
отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки, казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устраивавшие стол из двери. Петя снял и
отдал сушить свое мокрое
платье и тотчас же принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Когда же Константин Пизонский под псевдонимом Макрины достиг в монастыре двенадцатилетнего возраста, вдова Пизонская, заботясь о воспитании сына, вывела его вон из обители, переодела в овраге из юбки и
платья в нанковый халат и
отдала в духовное приходское училище под его настоящим именем Константина Пизонского.
Когда же Константин Пизонский, под псевдонимом Макрины, достиг в монастыре двенадцатилетнего возраста, вдова Пизонская, заботясь о воспитании сына, вывела его вон из обители, переодела в овраге из юбки и черноколенкорового
платья в желтый нанковый халат и
отдала в духовное приходское училище под его настоящим именем Константина Пизонского.