— Да, очень интересное, —
отвечала с горечью Синтянина, сидя в том же неподвижном положении. — Нет более моей Кати, нет моего лучшего друга.
Неточные совпадения
«Опять недоразумение…» —
с горечью думал Привалов,
отвечая своей собеседнице что-то невпопад.
— Что будет? — переловят всех, как цыплят, —
ответил отец
с горечью. — Все вы посходили
с ума…
— Ничего особенного, —
ответил он
с горечью. — Мне только кажется, что я совсем лишний на свете.
Женя вспыхивает и
отвечает с непритворной
горечью...
— Ничего странного нет-с! Сей город, до настоящей минуты, был сам по себе столь благополучен, что не было надобности ему об себе объявлять-с! —
отвечал он
с горечью и затем, не входя в дальнейшие объяснения, повернул назад и пошел по направлению к Разъезжей слободе.
— То-то и я говорю, ничего не поделаешь, всыпали, так уж назад не высыпешь, —
ответил Федор
с выражением грубоватой насмешки; была ли это действительно насмешка, или под ней скрывались
горечь и участие, Семенов не мог разобрать. Резкие черты Федора были довольно грубы, и не особенно подвижная обветренная физиономия плохо передавала тонкие оттенки выражения.
Неизвестный. А то руки, видишь ты, у него не поднимутся! Ох вы,
горечь! Я и не таких, как ты, покупал. Любо
с вами дело делать. Вашему брату ничего заветного нет, все продаст! Ведь ты, знаешь ли, ты мне за три тысячи полтораста тысяч продал! Теперь
с нас по этому документу немного взыщут. А пойдет следствие о подлоге, так опять-таки нам выгода та, что дело затянется, в Сибирь-то пойдешь все-таки ты, а не мы. Ты хоть уж покути на эти деньги-то, чтоб не даром
отвечать. (Хочет уйти.)
— Наше министерство — это министерство непротивления злу, —
ответил Турченко
с горечью.
— Ага! —
с злобной
горечью ответил про себя Островский. — Когда бы я сам знал… К дьяволу, верно… Больше некуда…
— Нет, нет, матушка, не говорите мне этого, —
с горечью ответила Марья Гавриловна, продолжая ходить взад и вперед. — Мне-то не говорите… Не терзайте душу мою… Не поминайте!..
— По-ихнему, быть может, и
отвечает… —
с горечью произнес князь. — Сам, чай, знаешь, кто там всем орудует и можно ли ждать от советника-палача чувства справедливости?
— О нас, цесаревна, не беспокойся… Нам зря болтать не доводилось, да и не доведется… —
с горечью ответил он. — Так прикажи туалет твой подать и
с Богом поезжай во дворец-то…
— Наша-то? Да разве наша в этих делах что-нибудь смыслит? Ребенок ведь сущий, хотя и восемнадцатый год, пора, когда наши матери по трое детей имели, глядит ему в рот, что он скажет, и сама сейчас словами засыплет, а чтобы на нежные взгляды его внимание обратить или улыбочкой
ответить…
с нее это и не спрашивай… —
с оттенком
горечи заметила Дарья Алексеевна.
— Должен… —
с горечью ответил Виктор Павлович и встал.
— Да, но там все кончено, мы расстались на полуслове, на полупризнании, между нами не осталось даже ни малейшей нравственной связи. Я, видимо, герой не ее романа! —
с горечью ответил Антон Михайлович.