Неточные совпадения
Я надел, однако, на
руку этот
остаток перчатки и пристально рассматривал то место среднего пальца, которое всегда было замарано чернилами.
Человек с оборванной бородой и синим лицом удавленника шагал, положив правую
руку свою на плечо себе, как извозчик вожжи, левой он поддерживал
руку под локоть; он, должно быть, говорил что-то,
остатки бороды его тряслись.
Остаток дня Клим прожил в состоянии отчуждения от действительности, память настойчиво подсказывала древние слова и стихи, пред глазами качалась кукольная фигура, плавала мягкая, ватная
рука, играли морщины на добром и умном лице, улыбались большие, очень ясные глаза.
Вот он кончил наслаждаться телятиной, аккуратно, как парижанин, собрал с тарелки
остатки соуса куском хлеба, отправил в рот, проглотил, запил вином, благодарно пошлепал ладонями по щекам своим. Все это почти не мешало ему извергать звонкие словечки, и можно было думать, что пища, попадая в его желудок, тотчас же переваривается в слова. Откинув плечи на спинку стула, сунув
руки в карманы брюк, он говорил...
Я ехал мимо старинной, полуразрушенной стены и несколька башен: это
остатки крепости, уцелевшей от времен покорения области. Якутск основан пришедшими от Енисея казаками, лет за двести перед этим, в 1630-х годах. Якуты пробовали нападать на крепость, но напрасно. Возникшие впоследствии между казаками раздоры заставили наше правительство взять этот край в свои
руки, и скоро в Якутск прибыл воевода.
— Папа, милый… прости меня! — вскрикнула она, кидаясь на колени перед отцом. Она не испугалась его гнева, но эти слезы отняли у нее последний
остаток энергии, и она с детской покорностью припала своей русой головой к отцовской
руке. — Папа, папа… Ведь я тебя вижу, может быть, в последний раз! Голубчик, папа, милый папа…
Мы сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя на стопы голосом и
рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал
остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав в переднюю, а тверская кузина, закутанная в шубах, шалях, шарфах, в капоре и в белых мохнатых сапогах, красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня целовать.
— Да отверзется ныне, — рек я, —
рука щедроты, да излиются
остатки избытка на немощствующих, сокровища ненужные да возвратятся к их источнику.
Но вдруг, всё еще как бы не в силах добыть контенансу, оборотился и, ни с того, ни с сего, набросился сначала на девушку в трауре, державшую на
руках ребенка, так что та даже несколько отшатнулась от неожиданности, но тотчас же, оставив ее, накинулся на тринадцатилетнюю девочку, торчавшую на пороге в следующую комнату и продолжавшую улыбаться
остатками еще недавнего смеха.
Весь
остаток дня и всю ночь до утра пробродил он, беспрестанно останавливаясь и всплескивая
руками: он то безумствовал, то ему становилось как будто смешно, даже как будто весело.
В сенях, за вытащенным из избы столиком, сидел известный нам старый трубач и пил из медного чайника кипяток, взогретый на
остатках спирта командирского чая; в углу, на куче мелких сосновых ветвей, спали два повстанца, состоящие на ординарцах у командира отряда, а задом к ним с стеариновым огарочком в
руках, дрожа и беспрестанно озираясь, стоял сам стражник.
Тогда Горизонт доставал из дорожной корзинки курицу, вареное мясо, огурцы и бутылку палестинского вина, не торопясь, с аппетитом закусывал, угощал жену, которая ела очень жеманно, оттопырив мизинчики своих прекрасных белых
рук, затем тщательно заворачивал
остатки в бумагу и не торопясь аккуратно укладывал их в корзинку.
Новая, навощенная и — вряд ли не солдатскими
руками — обитая мебель; горка с серебром, накупленным на разного рода экономические
остатки; горка другая с вещами Мари, которыми Еспер Иваныч наградил ее очень обильно, подарив ей все вещи своей покойной матери; два — три хорошеньких ковра, карселевская лампа и, наконец, столик молодой с зеркалом, кругом которого на полочках стояли духи; на самом столе были размещены: красивый бювар, перламутровый нож для разрезания книг и черепаховый ящик для работы.
Ее толкнули в грудь, она покачнулась и села на лавку. Над головами людей мелькали
руки жандармов, они хватали за воротники и плечи, отшвыривали в сторону тела, срывали шапки, далеко отбрасывая их. Все почернело, закачалось в глазах матери, но, превозмогая свою усталость, она еще кричала
остатками голоса...
Он резко замахнулся на Ромашова кулаком и сделал грозные глаза, но ударить не решался. У Ромашова в груди и в животе сделалось тоскливое, противное обморочное замирание. До сих пор он совсем не замечал, точно забыл, что в правой
руке у него все время находится какой-то посторонний предмет. И вдруг быстрым, коротким движением он выплеснул в лицо Николаеву
остатки пива из своего стакана.
И вольная и контракты прямо отданы были в
руки фабриканту; закабаленные же полагали, что над ними проделываются
остатки старых порядков и что помещик просто отдал их в работы, как это делывалось и прежде.
Это белокурый, с пухлым и бледным лицом человек. Он лежит навзничь, закинув назад левую
руку, в положении, выражающем жестокое страдание. Сухой открытый рот с трудом выпускает хрипящее дыхание; голубые оловянные глаза закачены кверху, и из-под сбившегося одеяла высунут
остаток правой
руки, обвернутый бинтами. Тяжелый запах мертвого тела сильнее поражает вас, и пожирающий внутренний жар, проникающий все члены страдальца, проникает как будто и вас.
Узнав о цели нашего приезда, Ошмянский сначала не понял и присел. Но когда мы объяснили ему, что мы странствующие дворяне, предпринявшие подвиг самосохранения, и с этою целью предлагающие свои услуги всем евреям, желающим обратиться на истинный путь, и когда Глумов как бы невзначай махнул у него под носом синей ассигнацией, то он выпрямился и радостно замахал
руками. Ассигнация же в это время исчезла без
остатка.
Какая-то инстинктивная боязнь, какой-то
остаток благоразумной осторожности вдруг встревожил Елену, но в этот момент пол каюты особенно сильно поднялся и точно покатился вбок, и тотчас же прежняя зеленая муть понеслась перед глазами женщины и тяжело заныло в груди предобморочное чувство. Забыв о своем мгновенном предчувствии, она села на кровать и схватилась
рукой за ее спинку.
Молча подала она детям
руку для целования, молча перецеловала и перекрестила их, и когда Порфирий Владимирыч изъявил готовность хоть весь
остаток ночи прокалякать с милым другом маменькой, то махнула
рукой, сказав...
Бабенькины апартаменты были вытоплены. В спальной стояла совсем приготовленная постель, а на письменном столе пыхтел самовар; Афимьюшка оскребала на дне старинной бабенькиной шкатулочки
остатки чая, сохранившиеся после Арины Петровны. Покуда настаивался чай, Федулыч, скрестивши
руки, лицом к барышне, держался у двери, а по обеим сторонам стояли скотница и Марковна в таких позах, как будто сейчас, по первому манию
руки, готовы были бежать куда глаза глядят.
— Навались, Михайло, время! — поощряют его. Он беспокойно измеряет глазами
остатки мяса, пьет пиво и снова чавкает. Публика оживляется, все чаще заглядывая на часы в
руках Мишкина хозяина, люди предупреждают друг друга...
Мастера храпят, мычат во сне, кто-то бредит, захлебываясь словами, на полатях выкашливает
остатки своей жизни Давидов. В углу, телом к телу, валяются окованные сном и хмелем «рабы божие» Капендюхин, Сорокин, Першин; со стен смотрят иконы без лиц, без
рук и ног. Душит густой запах олифы, тухлых яиц, грязи, перекисшей в щелях пола.
Матвей посмотрел туда с
остатком надежды увидеть сестру — и махнул
рукой.
Один был оторван, и, как отрубленная
рука, торчал
остаток ветки.
Потом он долго, до света, сидел, держа в
руках лист бумаги, усеянный мелкими точками букв, они сливались в чёрные полоски, и прочитать их нельзя было, да и не хотелось читать. Наконец, когда небо стало каким-то светло-зелёным, в саду проснулись птицы, а от забора и деревьев поползли тени, точно утро, спугнув, прогоняло
остатки не успевшей спрятаться ночи, — он медленно, строку за строкой стал разбирать многословное письмо.
Вместо ответа, Татьяна Власьевна, собрав
остатки своих дряхлых сил, не с старческой живостью вцепилась в волоса Михалки обеими
руками и принялась его таскать из стороны в сторону, как бабы вытаскивают из гряды куст картофеля или заматеревшую редьку. Михалко совсем оторопел от такого приема и даже не защищался, а только мотал своей головой, как пойманная на аркан лошадь.
Под руководством Захара и еще других таких же негодяев из комаревских фабрик, которые один за другим пристали к Захару и вскоре составили одну компанию, Гришка так развертывался, что в самом деле мог потерять
остаток страха и совести, в самом деле мог оставить дом и увести жену, в случае если б Глебу вздумалось поднять
руку или голос.
В ожидании этого благополучного времени они постепенно уносили из дому все, что ни попадалось под
руку. За горшками последовал
остаток муки, купленной Глебом в дешевую пору, за мукою кадки, в которых солили рыбу, и наконец не стало уже видно на берегу площадки большой лодки и вершей.
О, понимаешь… (судорожно жмет Астрову
руку) понимаешь, если бы можно было прожить
остаток жизни как-нибудь по-новому.
К. С. Станиславский все еще разговаривает с «барином». Бутылка сивухи гуляет по
рукам толпящихся у двери. Это набежали любопытные из соседней ночлежки, подшибалы и папиросники, — народ смирный, а среди них пьяный мордастый громила Ванька Лошадь. Он завладел шампанкою, кое-кому плеснул в стаканчик, а сам, отбиваясь левой
рукой, дудит из горлышка
остатки.
И вот Фома остался один со связанными за спиной
руками пред столом, покрытым грязной посудой и разными
остатками пира. Порой он медленно открывал тяжелые опухшие ресницы, и глаза его сквозь слезы тускло и уныло смотрели на стол, где все было опрокинуто, разрушено…
— Хотите еще рюмочку? — сказала Анна Михайловна, держа в
руках графин с
остатком водки. — Пейте, чтоб уж зла не оставалось в доме.
Призаняв в кредитных учреждениях денег под залог своих деревнишек и приехав на зиму в город, эти «аристократы» второй
руки сами, впрочем, чувствовали, что они что-то не настоящее, и увивались пред
остатками старой знати.
— А Соловей приказывает, что надо, — и все так же смущенно и не глядя, заскреб
руками по земле, сбирая
остатки хвороста, — я разожгу. Пусть погорит.
— Благодарность! — продолжал он с горьким смехом. — Благодарность! Слово, изобретенное для того, чтоб обманывать честных людей!.. слово, превращенное в чувство! — о премудрость небесная!.. как легко тебе из ничего сделать святейшее чувство!.. нет, лучше издохнуть с голода и жажды в какой-нибудь пустыне, чем быть орудием безумца и лизать
руку, кидающую мне
остатки пира… — о, благодарность!..
Варвара поднялась, сняла с полки чашку, нацедила в кувшинчик кваску, потом вынула из столового ящика
остаток ржаного каравая, искалеченную солоницу, нож и молча уставила все это перед мужем. После чего она тотчас же уселась на прежнее свое место, скрестила
руки и стала смотреть на него с каким-то притупленным вниманием.
Варвара, свесив голову на стол и обняв обеими
руками остаток каравая, спала крепко-накрепко; свет от догоравшей лучины отражался лишь в углу на иконе; остальная часть избы исчезла в темноте; где-где блистала кочерга или другая домашняя утварь; с печки слышалось едва внятное легкое храпенье обоих ребятишек.
Костлявые
руки девицы Замшевой, вообще немного плоской и худой, носили на себе
остаток утренней возни с провизией.
Печорин положил эти бренные
остатки на стол, сел опять в свои креслы и закрыл лицо
руками — и хотя я очень хорошо читаю побуждения души на физиономиях, но по этой именно причине не могу никак рассказать вам его мыслей.
Он уложил учителя на кровать, облепил ему рот и нос, как маской, гигроскопической ватой и стал напитывать ее эфиром. Сладкий, приторный запах сразу наполнил горло и легкие учителя. Ему представилось, что он сию же минуту задохнется, если не скинет со своего лица мокрой ваты, и он уже ухватился за нее
руками, но фельдшер только еще крепче зажал ему рот и нос и быстро вылил в маску
остатки эфира.
Вот собрала Янкелиха своих бахорей, продала за бесценок «бебехи» и водку, какая осталась, — а и осталося немного (Янкель хотел из города бочку везти), да еще люди говорили, будто Харько нацедил себе из
остатков ведерко-другое, — и побрела пешком из Новой-Каменки. Бахори за нею… Двух несла на
руках, третий тащился, ухватясь за юбку, а двое старших бежали вприпрыжку…
Старец дрожащею
рукою снял булатный меч, на стене висевший, и, вручая его Мирославу, сказал: «Вот последний
остаток мирской славы в жилище отшельника!
— Догнивайте же,
остатки Вавилона, снедаемые собственными пороками, гибните в сладострастии и сребролюбии, гибните в гнусных, позорных
руках евнухов и женщин.
Сотский торопливо принял из моих
рук серебряный стаканчик, гаркнул своим сиплым фальцетом: «За ваше здоровье, ваше выскородие», опрокинул залпом водку в рот, а воображаемые
остатки лихо выплеснул себе через плечо.
Иуда замолчал, подняв
руку, и вдруг заметил на столе
остатки трапезы. И с странным изумлением, любопытно, как будто первый раз в жизни увидел пищу, оглядел ее и медленно спросил...
И вспыхнул в нем
остаток сил,
Он с ложа мягкого вскочил,
Соболью шубу на плеча
Накинул он — в
руке свеча,
И вот дрожа идет скорей
К светлице дочери своей.
Ступени лестницы крутой
Под тяжкою его стопой
Скрыпят — и свечка раза два
Из
рук не выпала едва.
Вечером, когда губернатор и его свита, сытно пообедав, сели в свои экипажи и уехали, я пошел в дом поглядеть на
остатки пиршества. Заглянув из передней в залу, я увидел и дядю и матушку. Дядя, заложив
руки назад, нервно шагал вдоль стен и пожимал плечами. Матушка, изнеможенная и сильно похудевшая, сидела на диване и больными глазами следила за движениями брата.
Когда Дуня вбежала к отцу, он лежал недвижим. Помутившиеся глаза тоже были недвижны, здоровая до тех пор
рука омертвела. С громким воплем ринулась к нему растерявшаяся Дуня и обхватила его обеими
руками. Марко Данилыч уж холодел, и только легкий хрип в горле еще показывал, что последний
остаток жизни сохранялся еще в нем. Мало-помалу и хрип затих.
Кой-что из этих легкомысленно расточаемых
остатков старины попадало в
руки старообрядцев и спасалось таким образом для будущей науки, для будущего искусства от гибели, беспощадно им уготованной легкоумием обезьянствовавших баричей…