Неточные совпадения
В какой-то дикой задумчивости бродил он
по улицам, заложив руки за спину и бормоча под нос невнятные слова. На
пути встречались ему обыватели, одетые в самые разнообразные лохмотья, и кланялись в пояс. Перед некоторыми он
останавливался, вперял непонятливый взор в лохмотья и произносил...
Нечего делать, пришлось
остановиться здесь, благо в дровах не было недостатка. Море выбросило на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный запах.
По пути я заметил на берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
По хребту, поросшему лесом, надо идти всегда осторожно, надо часто
останавливаться, осматриваться, иначе легко сбиться с
пути, в особенности во время тумана.
В верноподданнической задумчивости он шел
по жизненному
пути, инстинктивно угадывая, где следует
остановиться, чтобы упереться лбом в стену.
По пути мы
останавливались, чтоб осмотреть рыбные ловли, водяную мельницу, тюремные пашни.
Из дела видно, что Пушкин
по назначенному маршруту, через Николаев, Елизаветград, Кременчуг, Чернигов и Витебск, отправился из Одессы 30 июля 1824 года, дав подписку нигде не
останавливаться на
пути по своему произволу и,
по прибытии в Псков, явиться к гражданскому губернатору.
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай
по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и
остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над дверями храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь
путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения славы твоея».
Знакомый старый красноносый боцман в клеенчатом желтом пальто, с надвинутым на голову капюшоном, с маленьким фонариком в руке, торопливо пробежал
по палубе к лагу и нагнулся над ним, осветив го циферблат. На обратном
пути он узнал Елену и
остановился около нее.
«Кожемякин сидел в этой углублённой тишине, бессильный, отяжелевший, пытаясь вспомнить что-нибудь утешительное, но память упорно
останавливалась на одном: идёт он полем ночью среди шершавых бесплодных холмов, темно и мертвенно пустынно кругом, в мутном небе трепещут звёзды, туманно светится изогнутая полоса Млечного
Пути, далеко впереди приник к земле город, точно распятый
по ней, и отовсюду кто-то невидимый, как бы распростёртый
по всей земле, шепчет, просит...
Время от времени он
останавливался, столько же, чтобы перевести дух, столько же, чтобы прислушаться, и снова продолжал
путь, стараясь
по возможности держаться направления Комарева.
Когда они перестали плакать, она окутала их и повезла кататься. Сначала проехали
по Малой Дмитровке, потом мимо Страстного на Тверскую; около Иверской
остановились, поставили
по свече и помолились, стоя на коленях. На обратном
пути заехали к Филиппову и взяли постных баранок с маком.
«Пароход бежит
по Волге». Еду «вверх
по матушке,
по Волге», а куда — сам не знаю. Разные мысли есть, но все вразброд,
остановиться не на чем. Порадовал из Ростова отца письмецом, после очень, очень долгого молчания, и обещал приехать. Значит,
путь открыт, а все-таки как-то не хочется еще пока… Если не приеду, отец скажет только: «Не перебесился еще!»
Знакомое мне ущелье Черека уж стало не то: вместо головоломного карниза,
по которому мы тогда бедовали, проложена дорога,
по которой ездили арбы. Кое-где рабочие разделывали дорогу. В том самом месте, где мы тогда
остановились перед скалой, заградившей
путь, стояла рабочая казарма и жил инженер.
— У него
остановились? Гм… Нам
по пути. Мне еще нужно зайти кое к кому из пациентов.
Идя
по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в ее узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою добычу, съедала ее и снова пускалась в
путь; как хорек или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краев тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои мягкие лапки, доходил до текучей воды, обламывался иногда, попадался в воду, вылезал опять на лед, возвращался на берег и долго катался
по снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом, как норка, или поречина, бегая
по краям реки, мало замерзавшей и среди зимы, вдруг
останавливалась, бросалась в воду, ловила в ней рыбу, вытаскивала на берег и тут же съедала…
На
пути к бабушке я
остановился на несколько дней в Орле, где тогда служил совестным судьею мой дядя, который оставил
по себе память честного человека.
Но полковник, заметивший бродягу еще на половине своего
пути, оказал ему более внимания. Он прибавил шагу, потом, приблизившись, быстро и внезапно
остановился, причем ножны его сабли с размаху ударили
по коротким ногам. Откинув назад голову с широким добродушным лицом, он взглянул на бродягу из-под громадного козырька и хлопнул себя рукой
по бедру.
Проходит еще двое суток и наконец вдали, в смуглом тумане показывается столица.
Путь кончен. Поезд
останавливается, не доезжая города, около товарной станции. Быки, выпущенные из вагонов на волю, пошатываются и спотыкаются, точно идут
по скользкому льду.
А ходил еще в ту пору
по Манефиной обители конюх Дементий. Выпустив лошадей в лес на ночное, проходил он в свою работницкую избу ближним
путем — через обитель мимо часовни. Идет возле высокой паперти, слышит под нею страстный шепот и чьи-то млеющие речи…
Остановился Дементий и облизнулся… Один голос знакомым ему показался. Прислушался конюх, плюнул и тихими, неслышными шагами пошел в свое место.
Тихо двигалась, растянувшись длинным хвостом, эта оригинальная смесь племен, одежд и языков. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом и подпекало порядочно. То и дело приходилось
останавливаться из-за глубоких болот. Саперы тогда устраивали мостки, набрасывая доски, и
по ним переходил один за другим отряд…
По таким болотам пришлось идти большую часть
пути, и, разумеется, отряд двигался чрезвычайно медленно, делая не более версты в час.
Несмотря на то, что Берлин — город не только не русский, но даже не особенно расположенный к России, все русские свободомышленники, к числу которых
по привычке причислял себя и Жозеф Висленев,
останавливаясь в Берлине на обратном
пути из Лондона или Парижа, обыкновенно предвкушали и предвкушают здесь нечто отечественное, или, лучше сказать, петербургское.
Точь-в-точь то же самое случилось со мной, когда я попытался высказать сомнение в том, что
путь,
по которому мы забрели в темный лес рабочего вопроса и в засасывающее нас болото не могущих иметь конца вооружений народов, есть не вполне тот
путь,
по которому нам надо идти, что очень может быть, что мы сбились с дороги, и что поэтому не
остановиться ли нам на время о том движении, которое очевидно ложно, не сообразить ли прежде всего
по тем общим и вечным началам истины, открытой нам,
по тому ли направлению мы идем,
по которому намеревались идти?
Но вот наконец выбрались на свет божий и, проплыв несколько часов,
остановились. Дальше
пути не было — река так обмелела, что челны ползли
по песку.
На другой день, плутая
по лесу с целью скрыть свой след и сбить с
пути преследующих, шайка к вечеру перешла в Сенненский уезд,
остановилась ненадолго в фольварке помещицы Перотъ Антонове, и перешла в лежащий по-соседству бор, где и расположилась на ночлег близ речки Вечеринки.
В ту же минуту, с быстротой электрического телеграфа, сказал бы я, если б электричество было тогда изобретено, и потому скажу — с быстротой стоустой молвы, честный, благородный, примерный поступок Герасима Сазоныча разносится
по городу и доходит до ушей значительного человека, который,
по болезни или
по домашним обстоятельствам,
остановился в городе Значительный человек в неописанном восторге от этого неслыханного подвига, желает видеть в лицо городничего, чтобы удержать благородные черты его в своей памяти, рассыпается в похвалах ему, говорит, что расскажет об этом
по всему
пути своему, в Петербурге, когда туда приедет, везде, где живут люди.
При малейшем шорохе, порой лишь казавшемся ему, он
останавливался и вслушивался. Убедившись, что
по близости нет никого, он продолжал
путь.
Федор Дмитриевич быстро пошел
по дороге к селу, но на повороте, с которого от него должен был скрыться железнодорожный
путь, не удержался и, оглянувшись,
остановился.
И сколько ни говорил отделившийся от большинства человек о том, что, двигаясь
по ложному направлению, не изменяя его, мы наверное не приближаемся, а удаляемся от своей цели, и что точно так же мы не достигнем цели, если будем метаться из стороны в сторону, что единственное средство достигнуть цели состоит в том, чтобы, сообразив
по солнцу или
по звездам, какое направление приведет нас к нашей цели, и избрав его, идти
по нем, но что для того, чтобы это сделать, нужно прежде всего
остановиться,
остановиться не затем, чтобы стоять, а затем, чтобы найти настоящий
путь и потом уже неуклонно идти
по нем, и что для того и для другого нужно первое
остановиться и опомниться, — сколько он ни говорил этого, его не слушали.
Этот вопрос дочери нарушил душевное равновесие княгини Вассы Семеновны, которое она умела восстанавливать внутри себя
путем самоубеждения.
Остановившись на крике совы, княгиня несколько успокоилась, а тут вдруг совершенно неуместный, но вместе с тем и довольно основательный вопрос дочери. Княгиня начала снова задумываться и раздражаться. К счастью, карета въехала на двор княжеской усадьбы и
остановилась. Княгиня и княжна молча разошлись
по своим комнатам.
Так решил граф Аракчеев и начал припоминать все мелкие заботы, которыми окружала его эта женщина, угадывавшая его желания
по взгляду,
по мановению его руки… Даже устранение с его
пути Бахметьевой, устранение, несомненно, преступное, но явившееся единственным исходом, чтобы избегнуть громкого скандала, в его глазах явилось почти доблестным поступком Минкиной… Из любви к нему она не
останавливалась перед преступлениями!..
Он начал с Николаем Павловичем
путь с востока на запад и тихо малыми шагами продолжал водить его, и говорил громко и внятно о жизни и смерти; потом
остановился, потрепал его
по плечу и воскликнул...
Утром отслужено было в доме, где
остановился Суворов, благоденственное молебствие
по чину православной церкви, а затем главнокомандующий в парадной форме, при всех знаках отличия, отправился в богатой карете в собор. Карету эскортировали генералы союзной армии верхами. Толпы народа теснились
по пути этого торжественного поезда, оглашая воздух восторженными криками.
И видит: оставшись в манатейке и в келейной камилавке, хотя и был истомлен трудным
путем, непогодой, на великое ночное правило старец
остановился, читает положенные
по уставу молитвы. Час идет, другой, третий… Гришу сон клонит, а старец стоит на молитве!.. Заснул келейник, проснулся, к щелке тотчас — старец все еще на правиле стоит.