Неточные совпадения
То, собственно, обстоятельство, что он ни разу не открыл кошелька и не знал даже, сколько именно
в нем лежит денег, показалось невероятным (
в кошельке
оказалось триста семнадцать рублей серебром и три двугривенных; от
долгого лежанья под камнем некоторые верхние, самые крупные, бумажки чрезвычайно попортились).
Иные помещики вздумали было покупать сами косы на наличные деньги и раздавать
в долг мужикам по той же цене; но мужики
оказались недовольными и даже впали
в уныние; их лишали удовольствия щелкать по косе, прислушиваться, перевертывать ее
в руках и раз двадцать спросить у плутоватого мещанина-продавца: «А что, малый, коса-то не больно того?» Те же самые проделки происходят и при покупке серпов, с тою только разницей, что тут бабы вмешиваются
в дело и доводят иногда самого продавца до необходимости, для их же пользы, поколотить их.
— Оригинал, оригинал! — подхватил он, с укоризной качая головой… — Зовут меня оригиналом… На деле-то
оказывается, что нет на свете человека менее оригинального, чем ваш покорнейший слуга. Я, должно быть, и родился-то
в подражание другому… Ей-богу! Живу я тоже словно
в подражание разным мною изученным сочинителям,
в поте лица живу; и учился-то я, и влюбился, и женился, наконец, словно не по собственной охоте, словно исполняя какой-то не то
долг, не то урок, — кто его разберет!
«Между прочим, после
долгих требований ключа был отперт сарай, принадлежащий мяснику Ивану Кузьмину Леонову. Из сарая этого по двору сочилась кровавая жидкость от сложенных
в нем нескольких сот гнилых шкур. Следующий сарай для уборки битого скота, принадлежащий братьям Андреевым,
оказался чуть ли не хуже первого. Солонина вся
в червях и т. п. Когда отворили дверь — стаи крыс выскакивали из ящиков с мясной тухлятиной, грузно шлепались и исчезали
в подполье!.. И так везде… везде».
Так как
в сумму дохода вошли также кормовые и пособия от казны и деньги, полученные по почте, и так как доход ссыльного составляется главным образом из заработков, которые дает ему казна, платя ему подчас умышленно высокую цену, то добрая половина дохода
оказывается фикцией и
долг в казну на самом деле выше, чем он показан.
Погода нас недолго баловала, и вскоре небо стало заволакиваться тучами. Подвигались мы теперь медленно. На западных склонах Сихотэ-Алиня снега
оказались гораздо глубже, чем
в бассейне рек Тумнина. Собаки тонули
в них, что
в значительной степени затрудняло наше передвижение. К вечеру мы вышли на какую-то речку, ширина ее была не более 6–8 метров. Если это Хунгари, значит, мы попали
в самое верховье ее и, значит, путь наш до Амура будет длинный и
долгий.
И только.
В результате
оказалось бы, что я позволил бы женщинам учиться, что допустил бы их
в звание стенографисток и что
в то же время, с божьею помощью, на
долгое время эскамотировал"женский вопрос"!
Не бывая
в ней
долгое время, я решился, наконец, года три тому назад вместе с дочерью провести там лето; соседние дворяне, разумеется, стали посещать меня и рассказывают мне, что
в околотке — то тут, то там — начали появляться скопцы и, между прочим, один небогатый помещик со слезами на глазах объявил, что у него
в именьице найдено десять молодых девушек, у которых тут не
оказалось ничего — гладко!..
И так как у Ивана Иваныча,
в минуту нашего посещения, собралась партия
в винт и между винтящими
оказался и прокурор, то нас, не откладывая дела
в долгий ящик, отправили
в острог. Там мы нашли, кроме товарищей по путешествию, еще Ивана Тимофеича, который, как увидел нас, сейчас же воскликнул:"Они самые и есть!"Очной свод был кончен.
Кое-как, наконец, поднялись и спустились к реке, едва волоча ноги.
В толпе тотчас же появились и «распорядители», по крайней мере на словах.
Оказалось, что барку не следовало рубить зря, а надо было по возможности сохранить бревна и
в особенности поперечные кокоры, [Кокора — комлевая часть ствола с корнем клюкою, с коленом; использовалась при строительстве барок.] прибитые по всей длине своей ко дну барки деревянными гвоздями, — работа
долгая и скучная.
Экзамены были сданы, и мы переезжали на дачу с легким сердцем людей, исполнивших свой
долг. Скромные размеры нашего движимого имущества произвели невыгодное впечатление на нашего нового хозяина, который, видимо, усомнился
в нашей принадлежности к касте господ. Впрочем, он успокоился, когда узнал, что мы «скубенты». Во всяком случае, мы потеряли
в его глазах по крайней мере процентов на двадцать. Другое неприятное открытие для нас заключалось
в том, что под самыми окнами у нас
оказался городовой.
К моему удивлению, Карл Иваныч не
дольше как через час сидел за роялем и аккомпанировал своему хору. Прельстившая Пепку хористка
оказалась недурной солисткой. Мы с Пепкой представляли собой «благородную публику». Показались
в дверях залы две фуражки с красным околышем и скрылись. Очевидно, дачная публика стеснялась.
За обедом Литвинову довелось сидеть возле осанистого бель-ома с нафабренными усами, который все молчал и только пыхтел да глаза таращил… но, внезапно икнув,
оказался соотечественником, ибо тут же с сердцем промолвил по-русски:"А я говорил, что не надо было есть дыни!"Вечером тоже не произошло ничего утешительного: Биндасов
в глазах Литвинова выиграл сумму вчетверо больше той, которую у него занял, но ни только не возвратил ему своего
долга, а даже с угрозой посмотрел ему
в лицо, как бы собираясь наказать его еще чувствительнее именно за то, что он был свидетелем выигрыша.
Пришло время — Губонина векселя
оказались у Кашина. Через несколько лет, когда я уже стал зарабатывать много, я возвратил мой
долг в то время, когда уж совсем разорились наследники Губонина.
Барон судил
в сем случае несколько по Петербургу, где
долгие годы можно делать что угодно, и никто не будет на то обращать большого внимания; но Москва
оказалась другое дело: по выражениям лиц разных знакомых, посещавших Анну Юрьевну, барон очень хорошо видел, что они понимают его отношения к ней и втайне подсмеиваются над ним.
Я с минуту колебался, но времени впереди было так много, времени ничем не занятого, вполне пустопорожнего…
Оказывалось решительно все равно, чем ни наполнить его: отданием ли последнего
долга застрелившемуся холостым выстрелом генералу или бесцельным шаганием по петербургским тротуарам, захаживанием
в кондитерские, чтением пенкоснимательных передовых статей, рассматриванием проектов об упразднении и посещением различного рода публицистических раутов.
В самом деле, не рискнуть ли на Смоленское?
— Было один раз, — не скрыл
Долгов. — Протоколы у меня обыкновенно лежали на столе
в кабинете; заболел мой младший ребенок холериной, а около нас была сильная холера; я перепугался, растерялся, схватил первую попавшуюся мне бумагу, намазал на нее горчичник и приставил к желудочку ребенка; бумага эта
оказалась протокол!..
Но вдруг
в середине лета он получил письмо, из которого
оказывалось, что был еще
долг вдове Есиповой
в 12 тысяч.
После смерти отца, когда братья стали делиться,
оказалось, что
долгов было так много, что поверенный по делам советовал даже, оставив за собой именье бабки, которое ценили
в 100 тысяч, отказаться от наследства.
В нескольких словах, наскоро, но как-то радостно и как будто гордясь, она объяснила мне, что была где-то на танцевальном вечере,
в семейном доме, у одних «очень, очень хороших людей, семейных людей и где ничего еще не знают, совсем ничего», — потому что она и здесь-то еще только внове и только так… а вовсе еще не решилась остаться и непременно уйдет, как только
долг заплатит… «Ну и там был этот студент, весь вечер танцевал, говорил с ней, и
оказалось, что он еще
в Риге, еще ребенком был с ней знаком, вместе играли, только уж очень давно, — и родителей ее знает, но что об этом он ничего-ничего-ничего не знает и не подозревает!
Иван Ильич умер 45-ти лет, членом Судебной палаты. Он был сын чиновника, сделавшего
в Петербурге по разным министерствам и департаментам ту карьеру, которая доводит людей до того положения,
в котором, хотя и ясно
оказывается, что исполнять какую-нибудь существенную должность они не годятся, они всё-таки по своей
долгой и прошедшей службе и своим чинам не могут быть выгнаны и потому получают выдуманные фиктивные места и нефиктивные тысячи от 6-ти до 10-ти, с которыми они и доживают до глубокой старости.
Казенные опекуны растащили последние крохи злобинских богатств, так что
в конце концов он
оказался должным казне, и все его имущество поступило
в конкурс и было распродано по частям для покрытия сделанного опекунами казенного
долга.
Николай. А вот когда я был маленьким Жюль-Фавром и воображал, что я первый адвокат
в Москве, я зажил очень широко. После студенческого безденежья, да вдруг тысячи три-четыре
в кармане, ну голова-то и закружилась. Обеды да кутежи, обленился, да и дел серьезных не было, и
оказалось к концу года, что денег нет, а
долгов, хотя небольших, довольно. Вот тут-то я и сделал непростительную глупость, от которой теперь погибаю.
Между тем Ивана Ильича покамест перенесли на маленький кожаный диван, стоявший тут же
в столовой. Покамест убирали со столов и разбирали их, Пселдонимов бросался во все углы занять денег, пробовал даже занять у прислуги, но ни у кого ничего не
оказалось. Он даже рискнул было побеспокоить Акима Петровича, оставшегося
дольше других. Но тот, хоть и добрый человек, услышав о деньгах, пришел
в такое недоуменье и
в такой даже испуг, что наговорил самой неожиданной дряни.
«Порождай лишь
в себе сообразное
долгу настроение, и ты познаешь Бога и, тогда как для ближних своих ты будешь представляться еще
в чувственном мире, для себя самого ты
окажешься в вечной жизни» [J. G. Fichte. Die philosophischen Schriften zum Atheismusstreit.
Долги окажутся, расплатиться, с должников деньги получить, рыбные промыслы на Низу и лесные дачи на Унже продать, а не то отдать
в кортому — охотники найдутся.
— А вы знаете,
оказывается, у вас тут
в тылу работают «товарищи». Сейчас, когда я к вам ехал, погоня была. Контрразведка накрыла шайку
в одной даче на Кадыкое. Съезд какой-то подпольный. И двое совсем мимо меня пробежали через дорогу
в горы. Я вовремя не догадался. Только когда наших увидел из-за поворота, понял. Все-таки пару пуль послал им вдогонку, одного товарища, кажется, задел —
дольше побежал, припадая на ногу.
Авдюшкин, понятно, согласился, и вот богачевские знаменитые заводы затянулись
в долги, которых, конечно, не платили, потому что и платить было нечем, и вот, по прошествии 5-ти лет, на селезневской конторе
оказалось долгу 104 тысячи, да, кроме того, заводы со времени этой несчастной заторжки понесли около 400 тыс. убытка.
Лицемерный Руфин
оказался и небогат, и не столь именит, как выдавал себя
в Дамаске, а главное, он совсем не был честен и имел такие большие
долги, что богатое приданое Магны все пошло на разделку с теснившими его заимодавцами.
До вечера Щеглов ходил по двору и придумывал план наказания и мести. Многие планы перебывали
в его голове, но что он ни придумывал, всё подходило под ту или другую статью уложения о наказаниях. После
долгого, мучительного размышления
оказалось, что он ничего не смел…
Степан Сидорович
оказался пророком — Аннушка вскоре по прибытии
в столицу вышла замуж за канцелярского писца, который с ее слов и строчил послания княгине, и за них последняя, конечно, не оставалась
в долгу и присылала гостинцы и деньги.
По этой справке
оказалось, что у Александра Васильевича находилось: имений родовых 2080 душ, пожалованных 7000 душ, всего 9080 душ; оброку с них 50 000 рублей, каменный дом
в Москве стоит 12 000, пожалованных алмазных вещей на 100 000 рублей.
Долгу на графе Суворове:
в воспитательный дом — 10 000 рублей, графу Апраксину 2000, князю Шаховскому 1900, Обрезкову 3000, всего — 17 200 рублей. Графине Суворовой ежегодно выдавалось по 3300 рублей. Предназначено
в подарок: графу Зубову 60 000, Арсеньевой — 30 000.
Долги — эта петербургская болезнь Савина — появились у него и
в Варшаве. Быть «веселящимся варшавянином»
оказалось почти так же накладно, как и «веселящимся петербуржцем».
У отца было небольшое канатное заведение — из рода
в род. Кое-как оно держалось; а когда он умер —
оказались долги, и заведение продали для покрытия их.
Как
оказались долги на имении их и как увлечены были Сурмины
в эти трудные обстоятельства, мы, может статься, будем иметь случай говорить при встрече этого братца на перепутье нашего романа.
Дом
в Петербурге, где жила графиня,
оказался обремененным двумя закладными, кроме
долга кредитного общества, и к этому времени закладные были просрочены, и бедная графиня могла лишиться последнего собственного крова.
Мой собеседник
оказался человеком бывалым,
долгое время проведший
в отряде генерала Ренненкампфа, сильно тревожившем японцев своими быстрыми передвижениями.
— Я только по
долгу службы моей, как
оказался он некрещеный
в таком сане…