Неточные совпадения
Раздался треск и грохот; бревна
одно за другим отделялись от сруба, и, по мере того как они падали на землю, стон возобновлялся и
возрастал.
Она вскормила их собственною грудью, она
возрастила, взлелеяла их — и только на
один миг видит их перед собою.
Потом, уже достигнув зрелого
возраста, прочла она несколько книг содержания романтического, да недавно еще, через посредство господина Лебезятникова,
одну книжку «Физиологию» Льюиса [«Физиология» Льюиса — книга английского философа и физиолога Д. Г. Льюиса «Физиология обыденной жизни», в которой популярно излагались естественно-научные идеи.] — изволите знать-с? — с большим интересом прочла, и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение.
Все они среднего
возраста, за тридцать, а
одна старушка в очках, седая, с капризно надутыми губами и с записной книжкой в руке, — она действует книжкой, как веером, обмахивая темное маленькое личико.
— Вообще — это бесполезное занятие в чужом огороде капусту садить. В Орле жил под надзором полиции
один политический человек, уже солидного
возраста и большой умственной доброты. Только — доброта не средство против скуки. Город — скучный, пыльный, ничего орлиного не содержит, а свинства — сколько угодно! И вот он, добряк, решил заняться украшением окружающих людей. Между прочим, жена моя — вторая — немножко пострадала от него — из гимназии вытурили…
Он сосчитал огни свеч: двадцать семь. Четверо мужчин — лысые, семь человек седых. Кажется, большинство их, так же как и женщин, все люди зрелого
возраста. Все — молчали, даже не перешептывались. Он не заметил, откуда появился и встал около помоста Захарий; как все, в рубахе до щиколоток, босой, он
один из всех мужчин держал в руке толстую свечу; к другому углу помоста легко подбежала маленькая, — точно подросток, — коротковолосая, полуседая женщина, тоже с толстой свечой в руке.
Людей в ресторане становилось все меньше, исчезали
одна за другой женщины, но шум
возрастал. Он сосредоточивался в отдаленном от Самгина углу, где собрались солидные штатские люди, три офицера и высокий, лысый человек в форме интенданта, с сигарой в зубах и с крестообразной черной наклейкой на левой щеке.
Он говорил, что «нормальное назначение человека — прожить четыре времени года, то есть четыре
возраста, без скачков, и донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни
одной капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных пожаров, какая бы поэзия ни пылала в них».
В Лондоне в 1920 году, зимой, на углу Пикадилли и
одного переулка, остановились двое хорошо одетых людей среднего
возраста. Они только что покинули дорогой ресторан. Там они ужинали, пили вино и шутили с артистками из Дрюриленского театра.
Дело в том, что
одному «малютке» было шестнадцать, а другому четырнадцать лет, и Крицкая отправила их к дяде на воспитание, подальше от себя, чтоб они
возрастом своим не обличали ее лет.
В дом, в котором была открыта подписка, сыпались деньги со всего Парижа как из мешка; но и дома наконец недостало: публика толпилась на улице — всех званий, состояний,
возрастов; буржуа, дворяне, дети их, графини, маркизы, публичные женщины — все сбилось в
одну яростную, полусумасшедшую массу укушенных бешеной собакой; чины, предрассудки породы и гордости, даже честь и доброе имя — все стопталось в
одной грязи; всем жертвовали (даже женщины), чтобы добыть несколько акций.
Каждый-то раз, как я вступал куда-либо в школу или встречался с лицами, которым, по
возрасту моему, был обязан отчетом,
одним словом, каждый-то учителишка, гувернер, инспектор, поп — все, кто угодно, спрося мою фамилию и услыхав, что я Долгорукий, непременно находили для чего-то нужным прибавить...
Кругом вся земля была изрыта. Дерсу часто останавливался и разбирал следы. По ним он угадывал
возраст животных, пол их, видел следы хромого кабана, нашел место, где два кабана дрались и
один гонял другого. С его слов все это я представил себе ясно. Мне казалось странным, как это раньше я не замечал следов, а если видел их, то, кроме направления, в котором уходили животные, они мне ничего не говорили.
Поэтому по числу отростков можно судить о
возрасте оленя, считая
один лишний год, когда он ходит безрогим (саек).
Молодняк 20-летнего
возраста свободно опрокидывается на землю усилиями
одного человека.
…Прошли недели две. Мужу было все хуже и хуже, в половину десятого он просил гостей удаляться, слабость, худоба и боль
возрастали.
Одним вечером, часов в девять, я простился с больным. Р. пошла меня проводить. В гостиной полный месяц стлал по полу три косые бледно-фиолетовые полосы. Я открыл окно, воздух был чист и свеж, меня так им и обдало.
Двоих близнецов-сыновей, которых оставила ему жена (она умерла родами), он назвал Захарами, а когда они пришли в
возраст, то определил их юнкерами в
один и тот же полк.
Эта боязнь осталась за мной и в зрелом
возрасте; мышь, лягушка, ящерица и до сих пор
одним своим видом производят на мои нервы довольно сильное раздражение.
Конон служил в нашем доме с двадцатилетнего
возраста (матушка уже застала его лакеем), изо дня в день делая
одно и то же лакейское дело и не изменяясь ни внутренне, ни наружно.
Дома Хитровского рынка были разделены на квартиры — или в
одну большую, или в две-три комнаты, с нарами, иногда двухэтажными, где ночевали бездомники без различия пола и
возраста.
У этого мастодонта была дочка
одного со мной
возраста, веселая и очень бойкая.
Через некоторое время, однако, ему надоело бегать в библиотеку, и он воспользовался еще
одной привилегией своего
возраста: стал посылать меня менять ему книги…
— Конечно, конечно… Виноват, у вас является сам собой вопрос, для чего я хлопочу? Очень просто. Мне не хочется, чтобы моя дочь росла в одиночестве. У детей свой маленький мир, свои маленькие интересы, радости и огорчения. По
возрасту наши девочки как раз подходят, потом они будут дополнять
одна другую, как представительницы племенных разновидностей.
Подобралась дружная ватага: десятилетний сын нищей мордовки Санька Вяхирь, мальчик милый, нежный и всегда спокойно веселый; безродный Кострома, вихрастый, костлявый, с огромными черными глазами, — он впоследствии, тринадцати лет, удавился в колонии малолетних преступников, куда попал за кражу пары голубей; татарчонок Хаби, двенадцатилетний силач, простодушный и добрый; тупоносый Язь, сын кладбищенского сторожа и могильщика, мальчик лет восьми, молчаливый, как рыба, страдавший «черной немочью», а самым старшим по
возрасту был сын портнихи-вдовы Гришка Чурка, человек рассудительный, справедливый и страстный кулачный боец; все — люди с
одной улицы.
В 1888 г. в
одном из своих приказов (№ 280) генерал Кононович, ввиду того что ни в Тымовском, ни в Александровском округах нет уже места для отвода участков, между тем как число нуждающихся в них быстро
возрастает, предложил «немедленно организовать партии из благонадежных ссыльнокаторжных под надзором вполне расторопных, более опытных в этом деле и грамотных надзирателей или даже чиновников, и таковые отправлять к отысканию мест, годных под поселения».
Нет ни
одного жителя в
возрасте 15–20 лет.
Тут я записал девять стариков в
возрасте от 65 до 85 лет.
Один из них, Ян Рыцеборский, 75 лет, с физиономией солдата времен очаковских, до такой степени стар, что, вероятно, уже не помнит, виноват он или нет, и как-то странно было слышать, что всё это бессрочные каторжники, злодеи, которых барон А. Н. Корф, только во внимание к их преклонным летам, приказал перевести в поселенцы.
С колонизационной точки зрения эти женщины имеют
одно важное преимущество: они поступают в колонию в сравнительно молодом
возрасте; это в большинстве женщины с темпераментом, осужденные за преступления романического и семейного характера: «за мужа пришла», «за свекровь пришла»…
Помимо таких причин, как паралич сердца, разрыв сердца, апоплексия, общий паралич тела и т. п., в метрических книгах показаны еще «скоропостижно» умершими 17 человек; из них больше половины было в
возрасте от 22 до 40 лет, и только
одному было больше 50.
Браки, совершавшиеся при нормальных условиях, когда женились дети ссыльных, свободные, все до
одного были ранние; женихи были в
возрасте от 18 до 20, а невесты от 15 до 19 лет.
Но всегда есть исключения: иногда и в степи попадаются беляки, иногда и в лесных местах, как, например, около Москвы, водятся русаки, только они почти никогда не ложатся на дневку в большом лесу, а всегда на открытых местах или в мелком кустарнике; старый русак, матерой, как говорят охотники, всегда крупнее и жирнее беляка
одного с ним
возраста и в то же время как-то складнее: уши у русака острее; лапки его, особенно передние, поменьше и поуютнее, и потому русачий малик (след) отличается с первого взгляда от беличьего.
Известно всем, что молодые тетеревята считаются
одним из лакомых блюд, но и достигшие полного
возраста тетерева, особенно в первый и второй год своей жизни, очень вкусны, питательны и здоровы.
Много раз находил я в
одной и той же перепелиной выводке поршков разного
возраста и величины.
Рябчики в начале мая садятся на гнезда, которые вьют весьма незатейливо, всегда в лесу на голой земле, из сухой травы, древесных листьев и даже мелких тоненьких прутиков; тока у них бывают в марте; самка кладет от десяти до пятнадцати яиц; она сидит на них
одна, без участия самца, в продолжение трех недель; молодые очень скоро начинают бегать; до совершенного их
возраста матка держится с ними предпочтительно в частом и даже мелком лесу, по оврагам, около лесных речек и ручьев.
Понятно, что всякий человеческий звук, неожиданно врывавшийся в это настроение, действовал на него болезненным, резким диссонансом. Общение в подобные минуты возможно только с очень близкою, дружескою душой, а у мальчика был только
один такой друг его
возраста, именно — белокурая девочка из поссесорской усадьбы.
Из-за мыса смерч вышел тонкой струйкой, но скоро принял большие размеры, и по мере того, как он увеличивался,
возрастала быстрота его вращения и поступательное движение на северо-восток. Через несколько минут он принял поистине гигантские размеры и вдруг разделился на два смерча, двигавшиеся в
одном направлении к острову Сахалину.
Женился генерал еще очень давно, еще будучи в чине поручика, на девице почти
одного с ним
возраста, не обладавшей ни красотой, ни образованием, за которою он взял всего только пятьдесят душ, — правда, и послуживших к основанию его дальнейшей фортуны.
Молодой же человек в черном не мог нравиться ни
одной женщине, достигшей известного
возраста, но его непременно должны были обожать институтки.
Он поспешно натянул на себя серую студенческую тужурку и взлохматил обеими пятернями свои роскошные черные кудри. Любка, со свойственным всем женщинам кокетством, в каком бы
возрасте и положении они ни находились, подошла к осколку зеркала, висевшему на стене, поправить прическу. Нижерадзе искоса, вопросительно,
одним движением глаз показал на нее Лихонину.
Я не
один уже раз переправлялся через Белую, но, по тогдашнему болезненному моему состоянию и почти младенческому
возрасту, ничего этого не заметил и не почувствовал; теперь же я был поражен широкою и быстрою рекою, отлогими песчаными ее берегами и зеленою уремой на противоположном берегу.
На третий день мне так уже захотелось удить, что я, прикрываясь своим детским
возрастом, от которого, однако, в иных случаях отказывался, выпросился у матери на пруд поудить с отцом, куда с
одним Евсеичем меня бы не отпустили.
В
одном находилось множество молодых лошадок всяких
возрастов и матерей с жеребятками, которые несколько отвлекли меня от картины жнитва и развеселили своими прыжками и ласками к матерям.
Половина скамеек была занята мальчиками разных
возрастов; перед ними лежали на столах тетрадки, книжки и аспидные доски; ученики были пребольшие, превысокие и очень маленькие, многие в
одних рубашках, а многие одетые, как нищие.
В молодости все силы души направлены на будущее, и будущее это принимает такие разнообразные, живые и обворожительные формы под влиянием надежды, основанной не на опытности прошедшего, а на воображаемой возможности счастия, что
одни понятые и разделенные мечты о будущем счастии составляют уже истинное счастие этого
возраста.
— C’est ça, m-r, c’est lui. Oh que je voudrais le voir ce cher comte. Si vous le voyez, je vous pris bien de lui faire mes compliments. — Capitaine Latour, [ — Я знал
одного Сазонова, — говорит кавалерист, — но он, насколько я знаю, не граф, небольшого роста брюнет, приблизительно вашего
возраста. — Это так, это он. О, как я хотел бы видеть этого милого графа. Если вы его увидите, очень прошу передать ему мой привет. — Капитан Латур,] — говорит он, кланяясь.
Все
возрасты постепенно проходили перед его мысленным взором (ему самому недавно минул 52-й год) — и ни
один не находил пощады перед ним.
Но для мальчика его
возраста пройти пешком от Кудрина до Лефортова
одно только удовольствие!
— Как это странно, Анночка: боялся — не боялся. Понятное дело — боялся. Ты не верь, пожалуйста, тому, кто тебе скажет, что не боялся и что свист пуль для него самая сладкая музыка. Это или псих, или хвастун. Все одинаково боятся. Только
один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках. И видишь: страх-то остается всегда
один и тот же, а уменье держать себя от практики все
возрастает: отсюда и герои и храбрецы. Так-то. Но испугался я
один раз чуть не до смерти.
Сверх того, явились две книжки с раскрашенными картинками,
одна — выдержки из
одного популярного путешествия, приспособленные для отроческого
возраста, другая — сборник легоньких нравоучительных и большею частию рыцарских рассказов, предназначенный для елок и институтов.
Мальчику было тогда лет восемь, а легкомысленный генерал Ставрогин, отец его, жил в то время уже в разлуке с его мамашей, так что ребенок
возрос под
одним только ее попечением.