Неточные совпадения
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она
называла Пьер, по его
фамилии Петрицкий,
не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.
— Это немножко нескромно, но так мило, что ужасно хочется рассказать, — сказал Вронский, глядя на нее смеющимися глазами. — Я
не буду
называть фамилий.
— Можете себе представить, мы чуть было
не раздавили двух солдат, — тотчас же начала она рассказывать, подмигивая, улыбаясь и назад отдергивая свой хвост, который она сразу слишком перекинула в одну сторону. — Я ехала с Васькой… Ах, да, вы
не знакомы. — И она,
назвав его
фамилию, представила молодого человека и, покраснев, звучно засмеялась своей ошибке, то есть тому, что она незнакомой
назвала его Васькой.
Он перечислил несколько
фамилий крупных промышленников,
назвал трех князей, десяток именитых адвокатов, профессоров и заключил,
не смеясь, а просто сказав...
Фамилию его
называли тоже различно: одни говорили, что он Иванов, другие звали Васильевым или Андреевым, третьи думали, что он Алексеев. Постороннему, который увидит его в первый раз, скажут имя его — тот забудет сейчас, и лицо забудет; что он скажет —
не заметит. Присутствие его ничего
не придаст обществу, так же как отсутствие ничего
не отнимет от него. Остроумия, оригинальности и других особенностей, как особых примет на теле, в его уме нет.
У ней я никогда
не называл Версилова по
фамилии, а непременно Андреем Петровичем, и это как-то так само собою сделалось.
— О, я
не вам! — быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан
назвал меня князем. Адская моя
фамилия и тут подгадила. Даже и теперь краснею от мысли, что я, от стыда конечно,
не посмел в ту минуту поднять эту глупость и
не заявил вслух, что я — просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в моей жизни. Дарзан в недоумении глядел на меня и на смеющегося Стебелькова.
Про старушку скажут, что это одна «вдова», пожалуй,
назовут Настасьей Тихоновной,
фамилию она почти забыла, а другие и подавно: она
не нужна ей больше.
— Саша, какой милый этот NN (Вера Павловна
назвала фамилию того офицера, через которого хотела познакомиться с Тамберликом, в своем страшном сне), — он мне привез одну новую поэму, которая еще
не скоро будет напечатана, — говорила Вера Павловна за обедом. — Мы сейчас же после обеда примемся читать, — да? Я ждала тебя, — все с тобою вместе, Саша. А очень хотелось прочесть.
Вы, профессор N (она
назвала фамилию знакомого, через которого получен был адрес) и ваш товарищ, говоривший с ним о вашем деле, знаете друг друга за людей достаточно чистых, чтобы вам можно было говорить между собою о дружбе одного из вас с молодою девушкою,
не компрометируя эту девушку во мнении других двух.
Я спокойно (или беспокойно) наслаждался моею славою, как определился к нам молодой человек богатой и знатной
фамилии (
не хочу
назвать его).
Отец мой
не любил вообще моих знакомых,
называл наизнанку их
фамилии, ошибаясь постоянно одинаким образом, так Сатина он безошибочно
называл Сакеным, а Сазонова — Сназиным.
Этой чисто купеческой привычкой насмехаться и глумиться над беззащитными некоторые половые умело пользовались. Они притворялись оскорбленными и выуживали «на чай». Был такой у Турина половой Иван Селедкин. Это была его настоящая
фамилия, но он ругался, когда его звали по
фамилии, а
не по имени.
Не то, что по
фамилии назовут, но даже в том случае, если гость прикажет подать селедку, он свирепствует...
— Обещались, Владимир Алексеевич, а вот в газете-то что написали? Хорошо, что никто внимания
не обратил, прошло пока… А ведь как ясно — Феньку все знают за полковницу, а барона по имени-отчеству целиком
назвали, только
фамилию другую поставили, его ведь вся полиция знает, он даже прописанный. Главное вот барон…
Доманевич, «признаться, немного струсил». Было уже поздно, вечером выходить с квартир запрещено, а этот новый, кажется, строг. Сам пьян, а директору донесет. Тем
не менее скрепя сердце
фамилию назвал.
На Сахалине есть манера давать названия улицам в честь чиновников еще при их жизни;
называют улицы
не только по
фамилиям, но даже по именам и отчествам.
Вдруг вошла какая-то толстая, высокая и немолодая женщина, которой я еще
не знал, и стала нас ласкать и целовать; ее
называли Дарьей Васильевной; ее
фамилии я и теперь
не знаю.
«Дипломат» —
не знаю его
фамилии и
называю его дипломатом, чтобы как-нибудь
назвать, — говорил спокойно и величаво, развивая какую-то идею.
— Monsieur Калинович! — представила она его старику и
назвала потом того
фамилию, по которой Калинович узнал одно из тех внушительных имен, которые невольно заставляют трепетать сердца маленьких смертных.
Не без страха, смешанного с уважением, поклонился он старику и сел в почтительной позе.
Скромные ли, учтивые манеры Володи, который обращался с ним так же, как с офицером, и
не помыкал им, как мальчишкой, или приятная наружность пленили Влангу, как
называли его солдаты, склоняя почему-то в женском роде его
фамилию, только он
не спускал своих добрых больших глупых глаз с лица нового офицера, предугадывал и предупреждал все его желания и всё время находился в каком-то любовном экстазе, который, разумеется, заметили и подняли на смех офицеры.
— А нам что за дело! Да он и думать
не будет: будет пить пиво — и только. Ну, Санин (она в первый раз
назвала его по одной
фамилии), — вперед, рысью!
Я был очень озлоблен, губы у меня тряслись, и дыхание захватывало. Но я все-таки чувствовал себя виноватым, должно быть, за то, что я выпил много шампанского, и
не сказал этому господину никаких грубостей, а напротив, губы мои самым покорным образом
назвали ему мою
фамилию и наш адрес.
Ошарашенный этой грозной вспышкой, батальон двинулся послушно и бодро, точно окрик послужил ему хлыстом. Имя юнкера-протестанта так и осталось неизвестным, вероятно, он сам сначала опешил от своей бессознательно вырвавшейся дерзости, а потому ему стало неловко и как-то стыдно сознаться, тем более что об этом никто уже больше
не спрашивал. Спроси Паша сразу на месте — кто осмелился возразить ему из строя, виновник немедленно
назвал бы свою
фамилию: таков был строгий устный адат училища.
— Сын, а
не племянник, — поправила Варвара Петровна. Прасковья Ивановна и прежде никогда
не могла упомнить
фамилии Степана Трофимовича и всегда
называла его «профессором».
Пока все это происходило, Сверстов, очень мало занятый собственно баллотировкой, преследовал главную свою цель и несколько раз заезжал к Артасьеву, которого, к великому горю, все
не заставал дома. Наконец однажды он поймал его, и то уже когда Иван Петрович приготовлялся уехать и был уже в передней, продевая руку в рукав шубы, которую подавал ему гимназический сторож. Сверстов
назвал свою
фамилию и объяснил, что он именно тот доктор, который лечил Пилецкого.
Успокоенная сими точными сведениями, Миропа Дмитриевна решилась поверить камер-юнкеру десять тысяч, о чем и объявила ему, когда он приехал к ней вместе с Максинькой. Решением сим камер-юнкер и Максинька были обрадованы несказанно, так как они никак
не ожидали выцарапать у Миропы Дмитриевны столь крупную цифру. В гражданской палате, когда стали писать заемное письмо, то Миропа Дмитриевна должна была
назвать свою
фамилию, услыхав которую камер-юнкер точно как бы встрепенулся.
В классах на следующий день Передонов рассказал о своих подвигах.
Фамилий не называл, но жертвы его сами выдавали себя своим смущением.
В Петербурге убили царя, винят в этом дворян, а говорить про то запрещают. Базунова полицейский надзиратель ударил сильно в грудь, когда он о дворянах говорил, грозились в пожарную отвести, да человек известный и стар. А Кукишева, лавочника, — который, стыдясь своей
фамилии, Кекишевым
называет себя, — его забрали, он первый крикнул. Убить пробовали царя много раз, всё
не удавалось, в конец же первого числа застрелили бомбой. Понять это совсем нельзя».
Приехала и соседка, маленькая, худенькая, говорливая старушонка Афросинья Андревна (
фамилии не помню, да никто и
не называл ее по
фамилии) из своей деревушки.
— Нет-с: да что же… тут если все взыскивать, так и служить бы невозможно, — отвечал смотритель. — Это большая особа: тайный советник и сенатор (смотритель
назвал одну из важных в тогдашнее время
фамилий). От такого, по правде сказать, оно даже и
не обидно; а вот как другой раз прапорщик какой набежит или корнет, да тоже к рылу лезет, так вот это уж очень противно.
Я еще
не собрался ничего на это отвечать, как в кабинет вскочил Фортунатов и, подбежав ко льву,
назвал мою
фамилию и опять выкатил теми же пятами.
Здесь их крестили, давали имя и
фамилию, какая на ум придет, но, впрочем,
не мудрствовали, а более
называли по имени крестного отца.
Старики бурлаки еще помнили Собаку-барина.
Называли даже его
фамилию. Но я ее
не упомнил, какая-то неяркая. Его имение было на высоком берегу Волги, между Ярославлем и Костромой. Помещик держал псарню и на проходящих мимо имения бурлаков спускал собак. Его и прозвали Собака-барин, а после него кличка так и осталась, перемена — Собака-барин!
Двадцатого апреля я выехал передовым в Ярославль, чтобы приготовить там театр, но там и готовить нечего было, нужно было только нанять номера. Театр держал толстяк-украинец Любимов-Деркач, матерый антрепренер, известный картежник. И ничем нельзя было больше обидеть его, как изменив одну только букву
фамилии,
назвать не Деркач, а Дергач. Слишком ясный намек и, как говорили,
не безосновательный, хотя и Деркач — словечко
не из красивых: истертый веник.
Мария Николаевна надписала карточку Гиляровскому, а
не Сологубу, как меня знали все и как я писался в афишах. Она никогда
не называла меня ни той, ни другой
фамилией, а всегда Владимир Алексеевич. Для меня Мария Николаевна была недосягаемым светилом, мой кумир, каким она была для всей публики, а особенно для учащейся молодежи.
Фамилии даже
не называли, а только: Вася. И лились воспоминания о безвременно погибшем друге — добром, сердечном человеке. Женат был Вася на младшей из артистической семьи Талановых. Супруги никогда
не разлучались, и в злополучный день — служили они в Козлове — жена была в театре, а он
не был занят в пьесе, уснул дома, да так и
не проснулся.
— Понимаешь, — иду бульваром, вижу — толпа, в середине оратор, ну, я подошёл, стою, слушаю. Говорит он этак, знаешь, совсем без стеснения, я на всякий случай и спросил соседа: кто это такой умница? Знакомое, говорю, лицо —
не знаете вы
фамилии его?
Фамилия — Зимин. И только это он
назвал фамилию, вдруг какие-то двое цап меня под руки. «Господа, — шпион!» Я слова сказать
не успел. Вижу себя в центре, и этакая тишина вокруг, а глаза у всех — как шилья… Пропал, думаю…
Достигнув такого влияния на Долинского, Зайончек сообщил ему о существовании в Париже «Союза христианского братства» и велел ему быть готовым вступить в братство в качестве грешного члена Wschodniego Kosciola (восточной церкви). Долинский был введен в таинственную комнату заседаний и представлен оригинальному собранию, в котором никто
не называл друг друга по
фамилии, а произносил только «брат Яков», или «брат Северин», или «сестра Урсула» и т. д.
Пьесы привлекали его и содержанием, и моралью, и своею сложною, искусною постройкой, и он удивлялся ему, никогда
не называя его по
фамилии...
Я и говорю этому Николя: «Это помощь, говорю, благотворительная; но многие бедные девушки оттого, пожалуй,
не обратятся к ней, что их
фамилии будут названы!» — «Да зачем вам
называть их?» — «Затем, говорю, чтобы дать отчет в деньгах!» — «Да кому, говорит, вам давать отчет в них?» — «Тем лицам, говорю, которые подпишутся на билеты».
Она
не заметила, что я
назвал ее по имени-отчеству. У нас в кружке все, даже
не особенно близко знакомые, звали друг друга просто по
фамилиям и даже уменьшительными именами. Ее звали уменьшительно Досей. До своего отъезда она звала меня просто Потапов… Теперь
назвала Гавриком. Значит, у нее сближение продолжалось за время разлуки… Для меня оно прервалось.
Он
не знал собственно, кто такой был Тюменев. Бегушев, знакомя их,
назвал только
фамилии, а
не пояснил звания того и другого.
Скажем более: господин Голядкин знал вполне этого человека; он даже знал, как зовут его, как
фамилия этого человека; а между тем ни за что, и опять-таки ни за какие сокровища в мире,
не захотел бы
назвать его, согласиться признать, что вот, дескать, его так-то зовут, что он так-то по батюшке и так по
фамилии.
Всей же
фамилии «Галушкинский»
не могли выговорить, потому что,
не знав российской грамоты,
не могли понять, отчего оно четырехсложное; а чтоб разобрать, что «Галушкинский» есть часть речи и именно имя, и отличить: существительное ли оно, прилагательное, нарицательное, собирательное куда! им бы и в десять лет
не втолковать в понятие! Так оттого и
называли они его просто и кратко и ясно: Галушка.
— Я
не говорил, а я исповедовался, и вам одной, вам одной! Я никогда
не называл вам
фамилии этой женщины; она — Трусоцкая, жена этого Трусоцкого. Это она умерла, а Лиза, ее дочь, — моя дочь!
Одно время им казалось смешным
называть Рыбникова
фамилиями разных японских полководцев, тем более что добродушие штабс-капитана, по-видимому,
не имело границ.
При этом он без затруднения сыпал
фамилиями, выхватывая их из старых пьес или просто сочиняя, и всех
называл уменьшительными именами: «Сашка Путята… сверхъестественный мужчина… двадцать четыре тысячи в год,
не считая суточных!..
Да ведь как ловко, шельма, сделал-то, ни
фамилии не назвал, ни имени, а каждому младенцу ясно, что Дехтяренко в трубу летит.
— Помилуйте, — отвечает: — это бог знает, как давно было, что он лучшим считался, а теперь
не Пино, а другой парфюмер здесь всех лучше, и
назвал мне, знаете,
фамилию, которая так меня сразу чем-то знакомим по уху и щелкнула.
Рыжий медвежатник только делал вид, что
не узнал Половецкого, и с расчетом
назвал его
фамилию. Ишь, как перерядился, точно собрался куда-нибудь на богомолье. Когда пароход, наконец, отвалил, он подошел к Егорушке и спросил...