Неточные совпадения
Тушин опять покачал ель, но молчал. Он входил в положение Марка и понимал, какое чувство горечи или бешенства должно волновать его, и потому
не отвечал злым чувством на злобные выходки, сдерживая себя, а только тревожился тем, что Марк, из гордого упрямства, чтоб
не быть принуждену уйти, или по остатку раздраженной страсти, еще сделает попытку написать или
видеться и встревожит Веру. Ему хотелось положить совсем
конец этим покушениям.
Но путешествие идет к
концу: чувствую потребность от дальнего плавания полечиться — берегом. Еще несколько времени, неделя-другая, — и я ступлю на отечественный берег. Dahin! dahin! Но с вами
увижусь нескоро: мне лежит путь через Сибирь, путь широкий, безопасный, удобный, но долгий, долгий! И притом Сибирь гостеприимна, Сибирь замечательна: можно ли проехать ее на курьерских, зажмуря глаза и уши? Предвижу, что мне придется писать вам
не один раз и оттуда.
Там
не знаешь, что делается на другом
конце, по нескольку дней с иным и
не увидишься; во всем порядок, чистота.
Он с умилением смотрел на каждого из нас,
не различая, с кем уж он
виделся, с кем нет, вздыхал, жалел, что уехал из России, просил взять его с собой, а под
конец обеда, выпив несколько рюмок вина, совсем ослабел, плакал, говорил смесью разных языков, примешивая беспрестанно карашо, карашо.
Впереди
не виделось ни помощи, ни
конца мучениям; она смирилась.
Протопоп опять поцеловал женины руки и пошел дьячить, а Наталья Николаевна свернулась калачиком и заснула, и ей
привиделся сон, что вошел будто к ней дьякон Ахилла и говорит: «Что же вы
не помолитесь, чтоб отцу Савелию легче было страждовать?» — «А как же, — спрашивает Наталья Николаевна, — поучи, как это произнести?» — «А вот, — говорит Ахилла, — что произносите: господи, ими же веси путями спаси!» — «Господи, ими же веси путями спаси!» — благоговейно проговорила Наталья Николаевна и вдруг почувствовала, как будто дьякон ее взял и внес в алтарь, и алтарь тот огромный-преогромный: столбы — и
конца им
не видно, а престол до самого неба и весь сияет яркими огнями, а назади, откуда они уходили, — все будто крошечное, столь крошечное, что даже смешно бы, если бы
не та тревога, что она женщина, а дьякон ее в алтарь внес.
"
Не знаю, больше ли вы теперь передо мной виноваты, чем тогда; но знаю, что теперешний удар гораздо сильнее… Это
конец. Вы мне говорите:"Я
не могу"; и я вам повторяю тоже:"Я
не могу… того, что вы хотите,
Не могу и
не хочу".
Не отвечайте мне. Вы
не в состоянии дать мне единственный ответ, который я бы принял. Я уезжаю завтра рано с первым поездом. Прощайте, будьте счастливы… Мы, вероятно, больше
не увидимся".
— Об этом, конечно,
не слыхал, а только для всех видимо. Призору настоящего нет, предприятий тоже
не видится — вот и сдается, словно бы дело к недальнему
концу приближается.
И в эту минуту он вдруг вспомнил, как тогда вечером на станции, проводив Анну Сергеевну, говорил себе, что все кончилось и они уже никогда
не увидятся. Но как еще далеко было до
конца!
— Мне-то что же-с? — равнодушно промолвил Самоквасов. — Я ведь прадедушку вовсе почти и
не знал, перед
концом только
свиделся. А вот письмецо от дяденьки Тимофея Гордеича. Извольте получить.
Не внимал уговорам Патап Максимыч, ругани его
конца не виделось. До того дошло, что он, харкнув на ворота и обозвав весь монастырь нехорошими словами, хотел садиться в сани, чтоб ехать назад, но в это время забрякали ключами и продрогших путников впустили в монастырскую ограду. Там встретили их четверо монахов с фонарями.
— Прикладывает, матушка, только пользы
не видится. Уж один бы
конец, — отвечала мать София.
Затем, — затем настал
конец. А вы
Простите, если сказка надоела.
Я скоро сам уехал из Москвы,
И мне писали: Лиза овдовела.
Поздней искал я милостей вдовы,
Но
свидеться она
не захотела.
Болтали — там… какой-то генерал…
А может быть, кто говорил — соврал.
Дошло дело и до квасу на семи солодах и до того, как надо печь папушники, чтоб были они повсхожее да попышнее, затем перевели речь на поварское дело — тут уж ни
конца, ни краю
не виделось разговорам хозяюшек.
— Он у Горданова. Благодарите Бога, что я
не дал вам
видеться с ним: вы будете свободны от одного подозрения, но на этом
не конец; чтоб опровергнуть общее мнение, что вы хотите выйти замуж за Горданова, я хочу на вас жениться.
Не дальше как по весне он
виделся с Усатиным в Москве, в «Славянском Базаре», говорил ему о своем «Батраке», намекал весьма прозрачно на то, что в
конце лета обратится к нему.
Андреев наезжал в Москву довольно часто, но
виделись мы с ним все реже. Он писал мне задушевные записочки, но встречи трудно налаживались, так что в
конце концов я написал ему, что если бы правда было то, что он пишете записочках, то встретиться нам было бы совсем нетрудно, и пусть он лучше мне таких записочек
не пишет.
У всех шли экзамены. Целый месяц мы с Плещеевыми
не виделись. И только в
конце мая, перед отъездом своим в Богучарово, они пришли к нам. Прощаться. Навсегда, Я уже говорил: осенью Плещеевы переезжали в Москву.
После этого она два письма получила от Марка, — горячие, задушевные, зовущие. Настойчиво просил ее позвонить по телефону. Нинка без
конца перечитывала оба письма, так что запомнила наизусть. После второго письма позвонила по автомату и оживленно-безразличным голосом сообщила, что сейчас очень занята в лаборатории, притом близки зачеты, и вообще
не может пока сказать, когда удастся
свидеться. Привет!