Неточные совпадения
Несмотря на то, что недослушанный план Сергея Ивановича о том, как освобожденный сорокамиллионный мир Славян должен вместе с Россией начать
новую эпоху в истории, очень заинтересовал его, как
нечто совершенно
новое для него, несмотря на то, что и любопытство и беспокойство о том, зачем его звали, тревожили его, — как только он остался один, выйдя из гостиной, он тотчас же вспомнил свои утренние мысли.
Держась за верх рамы, девушка смотрела и улыбалась. Вдруг
нечто, подобное отдаленному зову, всколыхнуло ее изнутри и вовне, и она как бы проснулась еще раз от явной действительности к тому, что явнее и несомненнее. С этой минуты ликующее богатство сознания не оставляло ее. Так, понимая, слушаем мы речи людей, но, если повторить сказанное, поймем еще раз, с иным,
новым значением. То же было и с ней.
По моему же личному взгляду, если хотите, даже
нечто и сделано: распространены
новые, полезные мысли, распространены некоторые
новые, полезные сочинения, вместо прежних мечтательных и романических; литература принимает более зрелый оттенок; искоренено и осмеяно много вредных предубеждений…
Тут Самгин увидел, что старик одет празднично или как именинник в
новый, темно-синий костюм, а его тощее тело воинственно выпрямлено. Он даже приобрел
нечто напомнившее дядю Якова, полусгоревшего, полумертвого человека, который явился воскрешать мертвецов. Ласково простясь, Суслов ушел, поскрипывая
новыми ботинками и оставив у Самгина смутное желание найти в старике что-нибудь комическое. Комического — не находилось, но Клим все-таки с некоторой натугой подумал...
«Да, он сильно изменился. Конечно — он хитрит со мной. Должен хитрить. Но в нем явилось как будто
новое нечто… Порядочное. Это не устраняет осторожности в отношении к нему. Толстый. Толстые говорят высокими голосами. Юлий Цезарь — у Шекспира — считает толстых неопасными…»
Климу предшествовала репутация мальчика исключительных способностей, она вызывала обостренное и недоверчивое внимание учителей и любопытство учеников, которые ожидали увидеть в
новом товарище
нечто вроде маленького фокусника.
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз; было в этих глазах
нечто испытующее, а в тоне Прейса он слышал и раньше знакомое ему сознание превосходства учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «
Нового времени»: «Аристократизм древней расы выродился у евреев в хамство».
Дома на него набросилась Варвара, ее любопытство было разогрето до кипения, до ярости, она перелистывала Самгина, как
новую книгу, стремясь отыскать в ней самую интересную, поражающую страницу, и легко уговорила его рассказать в этот же вечер ее знакомым все, что он видел. Он и сам хотел этого, находя, что ему необходимо разгрузить себя и что полезно будет устроить
нечто вроде репетиции серьезного доклада.
«Демократия, — соображал Клим Иванович Самгин, проходя мимо фантастически толстых фигур дворников у ворот каменных домов. — Заслуживают ли эти люди, чтоб я встал во главе их?» Речь Розы Грейман, Поярков, поведение Таисьи — все это само собою слагалось в
нечто единое и нежелаемое. Вспомнились слова кадета, которые Самгин мимоходом поймал в вестибюле Государственной думы: «Признаки
новой мобилизации сил, враждебных здравому смыслу».
Признаюсь тоже (не унижая себя, я думаю), что в этом существе из народа я нашел и
нечто совершенно для меня
новое относительно иных чувств и воззрений,
нечто мне не известное,
нечто гораздо более ясное и утешительное, чем как я сам понимал эти вещи прежде.
Это
новое объявившееся и мелькнувшее
нечто состояло в некотором мучительном впечатлении от неустанно припоминавшегося теперь Алешей вчерашнего его разговора с братом Иваном.
Во время недавнего наводнения вода сильно размыла русло реки и всюду проложила
новые протоки. Местами видно было, что она шла прямо по долине и плодородную землю занесла песком и галькой. Около устья все протоки снова собираются в одно место и образуют
нечто вроде длинной заводи.
Как рыцарь был первообраз мира феодального, так купец стал первообразом
нового мира: господа заменились хозяевами. Купец сам по себе — лицо стертое, промежуточное; посредник между одним, который производит, и другим, который потребляет, он представляет
нечто вроде дороги, повозки, средства.
Вы усмехаетесь нелепости вашего сна и чувствуете в то же время, что в сплетении этих нелепостей заключается какая-то мысль, но мысль уже действительная,
нечто принадлежащее к вашей настоящей жизни,
нечто существующее и всегда существовавшее в вашем сердце; вам как будто было сказано вашим сном что-то
новое, пророческое, ожидаемое вами; впечатление ваше сильно, оно радостное или мучительное, но в чем оно заключается и что было сказано вам — всего этого вы не можете ни понять, ни припомнить.
— И дело. Ты затеял
нечто большое и прекрасное, Лихонин. Князь мне ночью говорил. Ну, что же, на то и молодость, чтобы делать святые глупости. Дай мне бутылку, Александра, я сам открою, а то ты надорвешься и у тебя жила лопнет. За
новую жизнь, Любочка, виноват… Любовь… Любовь…
Эмма Эдуардовна остановила на ней повелительный, упорный взгляд удава, но гипноз не действовал. Тамара выдержала этот взгляд, не отворачиваясь, не мигая, но без всякого выражения на лице. Тогда
новая хозяйка опустила руку, сделала на лице
нечто похожее на улыбку и сказала хрипло...
Во всех чувствовалось что-то сдвинутое, нарушенное, разбитое, люди недоуменно мигали ослепленными глазами, как будто перед ними загорелось
нечто яркое, неясных очертаний, непонятного значения, но вовлекающей силы. И, не понимая внезапно открывавшегося великого, люди торопливо расходовали
новое для них чувство на мелкое, очевидное, понятное им. Старший Букин, не стесняясь, громко шептал...
Он живет изо дня в день; ничего не провидит, и только практика может вызвать его из оцепенения. Когда наступит время для практических применений, когда к нему принесут окладной лист, или сын его, с заплаканными глазами, прибежит из школы — только тогда он вспомнит, что
нечто читал, да не догадался подумать. Но и тут его успокоит соображение: зачем думать? все равно плетью обуха не перешибешь! — "Ступай, Петя, в школу — терпи!""Готовь, жена, деньги!
Новый налог бог послал!"
Теперь же был как в лесу: он всеми инстинктами своими предчувствовал, что в словах Петра Степановича заключалось
нечто совершенно несообразное, вне всяких форм и условий, — «хотя ведь черт знает что может случиться в этом „“
новом поколении” и черт знает как это у них там совершается!» — раздумывал он, теряясь в соображениях.
Да, я чувствую, что это, пожалуй, идея, quelque chose de très nouveau dans ce genre. [
нечто совершенно
новое в этом роде (фр.).]
Когда таким образом оставленная дамами Миропа Дмитриевна очутилась в гостиной с глазу на глаз с Егором Егорычем и своим мужем, то это ей показалось
новым оскорблением и большой невежливостью со стороны Сусанны Николаевны. Кроме того, она смутно предчувствовала, что ей угрожает
нечто худшее.
6-го мая 1847 года. Прибыли к нам еще два
новые поляка, ксендз Алоизий Конаркевич да пан Игнатий Чемерницкий, сей в летах самых юных, но уже и теперь каналья весьма комплектная. Городничиха наша, яко полька, собрала около себя целый сонм соотичей и сего последнего нарочито к себе приблизила. Толкуют, что сие будто потому, что сей юнец изряден видом и мил манерами; но мне мнится, что здесь есть еще
нечто и иное.
Происходят как бы ненужные, бесполезные страдания. Происходит
нечто подобное родам. Всё готово для
новой жизни, но жизнь эта всё еще не появляется.
У нас открылся настоящий бал. Появилось
новое пиво, а с ним разлилось и
новое веселье. Наши маски оказались очень милыми и веселыми созданиями, а Пепко проявил необыкновенную галантность —
нечто среднее между турецким пашой и французским маркизом конца грешного восемнадцатого века.
Произошла
новая семейная путаница. Поручики впились в меня стальными глазами, как бы намереваясь
нечто запечатлеть в памяти; коллежский асессор Сенечка, напротив, стыдливо потупил глаза и, казалось, размышлял: обязан ли он, в качестве товарища прокурора, занести о сем в протокол?"Индюшка"визжала на прапорщика: ах, этот дурной сын в гроб меня вгонит! Стрекоза с каждою минутой становился грустнее и строже. Но тетенька, как любезная хозяйка, старалась держать нейтралитет и весело произнесла...
Основные черты типов, конечно, остались, но к ним прилипло
нечто совсем
новое, прямо связанное с злобою дня.
Нет, мы только сию минуту узнали (да и то не можем разобрать, врут это или правду говорят), что наша затея, кроме
нового фасона, заключает в себе и еще
нечто, а до сих пор мы думали, что это положительным образом только фасон.
Иногда Яков думал, что Митя Лонгинов явился не из весёлой, беспечной страны, а выскочил из какой-то скучной, тёмной ямы, дорвался до незнакомых,
новых для него людей и от радости, что, наконец, дорвался, пляшет пред ними, смешит, умиляется обилию их, удивлён чем-то. Вот в этом его удивлении Яков подмечал
нечто глуповатое; так удивляется мальчишка в магазине игрушек, но — мальчишка, умно и сразу отличающий, какие игрушки лучше.
Эти маленькие удовольствия несколько примиряли его со множеством обид, которые он испытывал со стороны бойких людей, всё более крепко забиравших дело в свои цепкие руки, отодвигая его в сторону, в одиночество. Но и в одиночестве он нашёл, надумал
нечто горестно приятное, одиночество знакомило его с
новым, хотя уже смутно знакомым, — с Петром Артамоновым иного рисунка, иного характера.
Нисколько не думая, чтобы этими словами было высказано
нечто совершенно
новое в истории эстетических воззрений, мы, однако же, полагаем, что псевдоклассическая «теория подражания природе», господствовавшая в XVII–XVIII веках, требовала от искусства не того, в чем поставляется формальное начало его определением, заключающимся в словах: «искусство есть воспроизведение действительности».
В последнее время русское общество выделило из себя
нечто на манер буржуазии, то есть
новый культурный слой, состоящий из кабатчиков, процентщиков, железнодорожников, банковых дельцов и прочих казнокрадов и мироедов.
С этим
новым, открывшимся во мне, талантом прибыл я в дом, привезя с собою и гусли, ставшие моею собственностью чрез мену на одну вещь из одеяния. Хорошо. Вот я, не говоря ничего, и внес их в маменькину опочивальню. Они подумали, что это сундучок, так, ничего — и ничего себе… Но надобно было видеть их изумление и, наконец, радость, восторг, исступление, когда я, открыв гусли, начал делать по струнам переборы, дабы показать, что я
нечто на гуслях играю.
Он сообразил, что хорошо было бы убедить эту Сусанну основать на часть ее денег
нечто вроде фаланстера для совместного сожития «
новых людей» и тут же кстати примкнуть швейную, переплетную и прочие блага.
Но теперь, когда прошло уже несколько дней его таинственного пребывания в доме этой женщины, когда ежедневные и довольно долгие беседы с нею каждый раз открывали ему в ней какое-нибудь
новое нравственное достоинство, когда, наконец, вот в этот последний вечер, она настолько высказалась пред ним, он увидел в ней
нечто высшее, царящее над ее физической красотой,
нечто героическое.
Но Полояров все эти радости и восторги встречал совершенно холодно: больно уж не по нутру они ему были. И именно в те самые минуты, когда она показывала ему
новые свои покупки, рассказывая намерения и планы будущего житья-бытья, он глядел совсем равнодушно, как на
нечто постороннее, и слушал вполне безучастно, а иногда с видимым даже раздражением и неудовольствием.
Может быть два значения этого не по смыслу тварного ничто, которым соответствуют два вида греческого отрицания: ου и μη (d privativum к этому случаю совсем не относится): первое соответствует полному отрицанию бытия — ничто, второе же лишь его невыявленности и неопределенности —
нечто [В
новой философии развитие между μη и ου отчетливее всего выражено Шеллингом в его «Darstekkung des philosophischen Empirismus» (A. W. II, 571): «μη öv есть несуществующее, которое лишь есть несуществующее, относительно которого отвергается только действительное существование, но не возможность существовать, которое поэтому, так как оно имеет пред собой бытие, как возможность существовать, хотя и не есть существующее, однако не так, чтобы оно не могло быть существующим.
С одной стороны, познание есть
нечто преднаходимое в душе, что должно быть только пробуждено, выявлено, осознано, но, с другой, припоминанием предполагается возможность предварительного забвения и выпадения из сознания и, следовательно, как бы
новое нахождение.
Говорилось в десятую тысячу раз о побеге Сони Кузьменко, строились бесконечные предположения на этот счет да проектировали предстоящий спектакль. До сих пор приютки видели только два зрелища, часто повторяемые в праздничные дни: туманные картины с пояснениями да пресловутый кинематограф. Теперь же предстояло
нечто совершенно
новое и захватывающе интересное — спектакль…
Ницше очень дорожил мыслью о роли, которую играл в трагедии первоначальный хор сатиров. В письме к Эрвину Роде он пишет: «Мое понимание сатиров представляется мне чрезвычайно важным в этом круге исследований. И оно есть
нечто существенно
новое, — не правда ли?»
На склонах, обращенных к солнцу, произрастал дуб —
нечто среднее между кустом и деревом. Одеяние его, пораженное листоверткой, пожелтело, засохло, но еще плотно держалось на ветвях. Когда-то дуб был вечнозеленым деревом, и потому листва его опадает не от холода, а весной, когда надо уступить место
новому наряду.
Казалось, что всё сказанное инженером было для него не ново и что если бы ему самому было не лень говорить, то он сказал бы
нечто более
новое и умное.
Да; есть однако же между ними
нечто общее, есть даже много общего: как преподаваемые встарь уроки «бабушек» проходили без проникновения в жизнь, так прошли по верхам и позднейшие уроки
новых внушителей.
Бодростина замолчала; Висленев тоже безмолвствовал. Он что-то прозревал в напущенном Глафирой тумане, и вдали для него уже где-то мелодически рокотали приветные колокольчики, на звуки которых он готов был спешить, как
новый Вадим. В ушах у него тихо звонило, опущенные руки тяжелели, под языком становилось солоно, он в самом деле имел теперь право сказать, что ощущает
нечто неестественное, и естественным путем едва мог прошипеть...
Из-под смычка у него льются такие же жалобные звуки, как в прежнее время из флейты, но когда он старается повторить то, что играл Яков, сидя на пороге, то у него выходит
нечто такое унылое и скорбное, что слушатели плачут и сам он под конец закатывает глаза и говорит: «Ваххх!..» И эта
новая песня так понравилась в городе, что Ротшильда приглашают к себе наперерыв купцы и чиновники и заставляют играть ее по десяти раз.
Но в последние три года, к 1858 году, меня, дерптского студента, стало все сильнее забирать стремление не к научной, а к литературной работе. Пробуждение нашего общества,
новые журналы, приподнятый интерес к художественному изображению русской жизни, наплыв освобождающих идей во всех смыслах пробудили
нечто более трепетное и теплое, чем чистая или прикладная наука.
При таком взгляде на жизнь, смерть не только не должна быть страшна, но должна быть страшна по жизнь — как
нечто неестественное и неразумное, как это и есть у Буддистов и
новых пессимистов, Шопенгауера и Гартмана.
Происходит
нечто подобное тому, что происходит в вещественном мире при всяком рождении. Плод родится не потому, что он хочет родиться, что ему лучше родиться и что он знает, что хорошо родиться, а потому, что он созрел, и ему нельзя продолжать прежнее существование; он должен отдаться
новой жизни не столько потому, что
новая жизнь зовет его, сколько потому, что уничтожена возможность прежнего существования.
В наше время по деревням завелось
нечто совершенно
новое, невиданное и неслыханное прежде. Каждый день в нашу деревню, состоящую из восьмидесяти дворов, приходят на ночлег от шести до двенадцати холодных, голодных, оборванных прохожих.
Мы передвигались, вновь и вновь отделывали фанзы под вольных, наконец, развертывались;
новый приказ, — опять свертываемся, и опять идем за своею частью, У нас был не полевой подвижной госпиталь, — было, как острили врачи, просто
нечто «полевое-подвижное».
Ей понравился Борис Иванович, она поддалась его нежным речам, ей было любо смотреть в его выразительные черные глаза — редкость у блондина — она почувствовала
нечто похожее на любовь, но зародышу чувства не дали развиться, и она, не видя предмет этой скорее первичной, чем первой любви, скоро забыла о нем, а если и вспоминала, то без особого сожаления. Она не успела привыкнуть ни к нему, ни к своему
новому чувству, он не успел сделаться для нее необходимым.