Неточные совпадения
Бросила прочь она от себя платок, отдернула налезавшие на очи длинные волосы косы своей и вся разлилася в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим
голосом, подобно когда ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по густой чаще приводного тростника: зашелестят, зазвучат и понесутся вдруг унывно-тонкие звуки, и ловит их с
непонятной грустью остановившийся путник, не чуя ни погасающего вечера, ни несущихся веселых песен народа, бредущего от полевых работ и жнив, ни отдаленного тарахтенья где-то проезжающей телеги.
Беззвучный
голос выкрикнул несколько отрывистых фраз,
непонятных, как малайский язык; раздался шум как бы долгих обвалов; эхо и мрачный ветер наполнили библиотеку.
Он ловко обрил волосы на черепе и бороду Инокова, обнажилось неузнаваемо распухшее лицо без глаз, только правый, выглядывая из синеватой щели, блестел лихорадочно и жутко. Лежал Иноков вытянувшись, точно умерший, хрипел и всхлипывающим
голосом произносил
непонятные слова; вторя его бреду, шаркал ветер о стены дома, ставни окон.
Вытирая шарфом лицо свое, мать заговорила уже не сердито, а тем уверенным
голосом, каким она объясняла
непонятную путаницу в нотах, давая Климу уроки музыки. Она сказала, что учитель снял с юбки ее гусеницу и только, а ног не обнимал, это было бы неприлично.
И с самим человеком творилось столько
непонятного: живет-живет человек долго и хорошо — ничего, да вдруг заговорит такое непутное, или учнет кричать не своим
голосом, или бродить сонный по ночам; другого, ни с того ни с сего, начнет коробить и бить оземь. А перед тем как сделаться этому, только что курица прокричала петухом да ворон прокаркал над крышей.
Да, это было настоящее чувство ненависти, не той ненависти, про которую только пишут в романах и в которую я не верю, ненависти, которая будто находит наслаждение в делании зла человеку, но той ненависти, которая внушает вам непреодолимое отвращение к человеку, заслуживающему, однако, ваше уважение, делает для вас противными его волоса, шею, походку, звук
голоса, все его члены, все его движения и вместе с тем какой-то
непонятной силой притягивает вас к нему и с беспокойным вниманием заставляет следить за малейшими его поступками.
Женщины в фартуках всплескивали руками и щебетали скоро-скоро подобострастными и испуганными
голосами. Красноносая девица кричала с трагическими жестами что-то очень внушительное, но совершенно
непонятное, очевидно, на иностранном языке. Рассудительным басом уговаривал мальчика господин в золотых очках; при этом он наклонял голову то на один, то на другой бок и степенно разводил руками. А красивая дама томно стонала, прижимая тонкий кружевной платок к глазам.
Поэтому, обыкновенно, в самый разгар
непонятной элоквенции, слушатель, вдруг поднявшись с земли, вскрикивал резким
голосом: «Ножи, ножницы, иголки, булавки!» Бедный старик, так внезапно пробужденный от своих мечтаний, взмахивал руками, точно подстреленная птица, испуганно озирался и хватался за грудь.
Жихарев весь дергался в
непонятном возбуждении, его удивительные брови ходят по лбу вверх и вниз,
голос у него срывается, и пальцы играют на невидимых гуслях.
Сидя на полу, я вижу, как серьезные глаза двумя голубыми огоньками двигаются по страницам книжки, иногда их овлажняет слеза,
голос девочки дрожит, торопливо произнося незнакомые слова в
непонятных соединениях.
Он не понимал, чему надо верить: смыслу ли ее слов, или выдающему ложь звуку ее
голоса, — и это, как все для него
непонятной, наводило на него ужас. Варвара возражала...
В окно торкался ветер, брызгая дождём, на дворе плачевно булькала вода, стекая в кадки под капелью; Шакир, довольно улыбаясь, громко схлёбывал чай, сладкий
голос Натальи пел какие-то необычные слова — Кожемякин оглядывался вокруг, чувствуя
непонятное беспокойство.
Он привык слышать по утрам неугомонный
голос Бориса, от которого скука дома пряталась куда-то. Привык говорить с Евгенией о себе и обо всём свободно, не стесняясь, любил слушать её уверенный
голос. И всё яснее чувствовал, что ему необходимы её рассказы, суждения, все эти её речи, иногда
непонятные и чуждые его душе, но всегда будившие какие-то особенные мысли и чувства.
Но иногда он, как будто совершенно опьянённый, начинал бормотать приглушённым
голосом непонятные слова...
О чём бы ни заговорили — церковный староста тотчас же начинал оспаривать всех, немедленно вступал в беседу Ревякин, всё скручивалось в
непонятный хаос, и через несколько минут Смагин обижался. Хозяин, не вмешиваясь в разговор, следил за ходом его и, чуть только
голоса возвышались, — брал Смагина за локоть и вёл в угол комнаты, к столу с закусками, угрюмо и настойчиво говоря...
Он чувствовал
непонятный страх перед этим скверным стариком и ненавидел его. В тихом, тонком
голосе старика, как и в его ехидных глазах, было что-то сверлившее сердце Ильи, оскорбительное, унижающее.
А вслед за ним, как эхо, «Реквием» повторилось еще несколько отдельными
голосами в партере, и наконец рявкнул и бас сверху, по-семинарски смягчив первый слог. Театр на это
непонятное для них слово ответил общим ревом: «Бис… бис…»
— Зачем же это другим
голосом? Что ты все пугаешь меня, Даша? — сказал ей, действительно дрожа от
непонятного страха, Долинский.
Сквозь чуткий и тонкий сон самых ранних детских воспоминаний я вижу тощую, сгорбленную фигуру, которая на правом клиросе нашей маленькой деревянной заводской церкви каждое воскресенье читала совершенно
непонятным бормотком и пела дребезжавшим, старческим
голосом.
Помыслы в сердце человеческом — глубокая вода, но и их умел вычерпывать мудрый царь. В словах и
голосе, в глазах, в движениях рук так же ясно читал он самые сокровенные тайны душ, как буквы в открытой книге. И потому со всех концов Палестины приходило к нему великое множество людей, прося суда, совета, помощи, разрешения спора, а также и за разгадкою
непонятных предзнаменований и снов. И дивились люди глубине и тонкости ответов Соломоновых.
Когда вследствие частых посещений буфета шум в приемной увеличился, со всех сторон поднялись
голоса, обращавшиеся к Протасову с просьбой: «Дедушка, хрюкни!» Долго старик отнекивался, но наконец, остановившись посреди комнаты, стал с совершенным подсвистываньем борова хрюкать, причем
непонятным образом двигал и вращал своим огромным сферическим животом.
Вдруг в нижнем этаже под балконом заиграла скрипка, и запели два нежных женских
голоса. Это было что-то знакомое. В романсе, который пели внизу, говорилось о какой-то девушке, больной воображением, которая слышала ночью в саду таинственные звуки и решила, что это гармония священная, нам, смертным,
непонятная… У Коврина захватило дыхание, и сердце сжалось от грусти, и чудесная, сладкая радость, о которой он давно уже забыл, задрожала в его груди.
Хозяин стоял неподвижно, точно он врос в гнилой, щелявый пол. Руки он сложил на животе, голову склонил немножко набок и словно прислушивался к
непонятным ему крикам. Все шумнее накатывалась на него темная, едва освещенная желтым огоньком стенной лампы толпа людей, в полосе света иногда мелькала — точно оторванная — голова с оскаленными зубами, все кричали, жаловались, и выше всех поднимался
голос варщика Никиты...
Юрий понял, что разговор идет о нем, и отвернулся от них в смущении, близком к
непонятному страху. Но тотчас же, в тот же самый момент, как ему казалось потом, когда он уже взрослым проверял свои тогдашние ощущения, над его ухом раздался равнодушно-повелительный
голос Антона Григорьевича...
Дьякон блаженно умолк, и в наступившей тишине короткое и прерывистое дыхание Лаврентия Петровича напоминало гневное сопение паровика, удерживаемого на запасном пути. И еще не рассеялась перед глазами дьякона вызванная им картина близкого счастья, когда в ухо его вошли
непонятные и ужасные слова. Ужас был в одном их звуке; ужас был в грубом и злобном
голосе, одно за одним ронявшем бессмысленные, жесткие слова.
Один за другим прошли предо Мною, погасая, все дни Моей человечности, мелькнули лица, прозвенели слабо
голоса и
непонятный смех — и стихли.
Оно было в вашем
голосе, оно нечеловеческим взглядом смотрело из ваших глаз, и не раз меня охватывал страх… страх, сударь! — когда я проникал глубже в эту
непонятную пустоту ваших зрачков.
В этом незначительном поручении я увидал знак снисходительного ее ко мне благоволения (так умела она выражать все одним тоном своего прекрасного
голоса, что слова ее, кроме своего банального, прямого выражения, имели еще иное, тайное, иносказательное — и именно такое, какое она хотела передать ими тому, кто должен был уразуметь в них смысл,
непонятный для других).
От его
голоса,
непонятных слов, от жара и духоты у нее разболелась голова, запутались мысли, и она уже ничего не говорила, не думала и ждала только, когда он кончит скрипеть.
Осторожно, чтобы не стукнуть, ставит поднос на стол и, внимательно вытянув шею, прислушивается к
голосам, возобновившим свой
непонятный, тревожный и тяжелый спор.
Свивается все в один серый клубок, втягивается в него вся жизнь кругом. Вьется, крутится, — вся неприемлемая,
непонятная, — и, смеясь над чем-то, выкрикивает на разные
голоса...
Снова он размахнул гитарой, снял фуражку, выставил ее вперед себя, на два шага приблизился к окнам и снова сказал свою
непонятную фразу: «Messieurs et mesdames, si vous croyez que je gagne quelque chosse», — которую он, видно, считал очень ловкой и остроумной, но в
голосе и движениях его я заметил теперь некоторую нерешительность и детскую робость, которые были особенно поразительны с его маленьким ростом.
— Вот она. Крестьянка Александра Акунина, — тем же убийственно спокойным
голосом роняет он. — У Александры Акуниной, видите ли, найдено сильнейшее злокачественное… тут он называет
непонятное для меня латинское слово.
А минутой позднее уже более энергичный
голос Лили, с
непонятным всем нам возбуждением, повторял...
У доктора вдруг застучало сердце, и весь он похолодел от стыда и какого-то
непонятного страха. Фельдшер Михаил Захарыч (это был он) тихо кашлянул и несмело вошел в кабинет. Помолчав немного, он сказал глухим, виноватым
голосом...
Сердце у Андрюши замерло. Испуганный, задыхаясь, он упал… старался перевести дух, поднялся… опять побежал и опять упал… хотел что-то закричать, но осиплый
голос его произносил
непонятные слова; хотел поползть и не смог… Силы, жизнь оставляли его. Он бился на замерзлой земле; казалось, он с кем-то боролся… и наконец, изнемогши, впал в бесчувственность.
Они скоро достигли калитки и вышли на берег реки. Морозный ветер на открытом пространстве стал резче, но шедшая впереди, одетая налегке Танюша, казалось, не чувствовала его: лицо ее, которое она по временам оборачивала к Якову Потаповичу, пылало румянцем, глаза блестели какою-то роковою бесповоротною решимостью, которая прозвучала в тоне ее
голоса при произнесении
непонятных для Якова Потаповича слов: «Все равно не миновать мне приходить к какому ни на есть концу».
Владимир в глубокой задумчивости чертил палкой по песку слова: «Софьино, Коломенское, Москва» — слова,
непонятные окружавшим его, но милые ему, как узнику привет родного
голоса сквозь решетку тюремную. Никто из них не слыхал приезда высокого гостя.
Король-птица не мог удержаться. Он решил крикнуть, что ложь, что такого приказа он не издавал, что он никогда не решился бы отнимать что-либо у своих бедных подданных. Но вместо королевского
голоса раздалось лишь карканье птицы, которое осталось
непонятным королевским слугам…
Но граждане совсем «не вняли
голосу человеколюбия» и, несмотря на то, что Баранщиков показал им себя всего испещренного разными штемпелями и клеймами, а потом, стоя перед членами магистрата, вдруг залопотал на каком-то никому
непонятном языке, они объявили его бродягою и предъявили к нему от общества платежные требования. Нижегородцы насчитали на него за шесть лет бродяжничества 120 рублей гильдейных, а как Баранщиков денег этих заплатить не хотел, то они его посадили в тюрьму.
— Ежели бы Его не было, — сказал он тихо, — мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? — вдруг сказал он с восторженною строгостью и властью в
голосе. — Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое
непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… — Он остановился и долго молчал.
Денисов прямо от полкового командира поохал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым
голосом произносил
непонятные ругательства и угрозы.
Благообразный, чистый старичок служил с тою кроткою торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса, таинственный, тихий
голос произнес что-то оттуда.
Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.