Неточные совпадения
— Друг мой! — повторила графиня Лидия Ивановна, не спуская с него глаз, и вдруг брови ее поднялись внутренними сторонами, образуя треугольник на лбу;
некрасивое желтое
лицо ее стало еще
некрасивее; но Алексей Александрович почувствовал, что она жалеет его и готова плакать. И на него нашло умиление: он схватил ее пухлую руку и стал целовать ее.
Стремов был человек лет пятидесяти, полуседой, еще свежий, очень
некрасивый, но с характерным и умным
лицом. Лиза Меркалова была племянница его жены, и он проводил все свои свободные часы с нею. Встретив Анну Каренину, он, по службе враг Алексея Александровича, как светский и умный человек, постарался быть с нею, женой своего врага, особенно любезным.
На другой день поутру я только что стал одеваться, как дверь отворилась, и ко мне вошел молодой офицер невысокого роста, с
лицом смуглым и отменно
некрасивым, но чрезвычайно живым.
Клим взглянул на
некрасивую девочку неодобрительно, он стал замечать, что Люба умнеет, и это было почему-то неприятно. Но ему очень нравилось наблюдать, что Дронов становится менее самонадеян и уныние выступает на его исхудавшем, озабоченном
лице. К его взвизгивающим вопросам примешивалась теперь нота раздражения, и он слишком долго и громко хохотал, когда Макаров, объясняя ему что-то, пошутил...
Ранцева была
некрасивая молодая женщина с умным и кротким выражением
лица, которое имело свойство вдруг, при улыбке, преображаться и делаться веселым, бодрым и обворожительным.
На вид ему можно было дать лет тридцать пять; узкое бледное
лицо с небольшой тощей бородкой было слегка тронуто оспой, густые, сросшиеся брови и немного вздернутый нос делали его положительно
некрасивым.
Это был человек с очень
некрасивым, но умным
лицом, которое портили большие зубы, а украшали глубокие карие глаза.
Свидетелями этой сцены были Анфуса Гавриловна, Харитон Артемьич и Агния. Галактион чувствовал только, как вся кровь бросилась ему в голову и он начинает терять самообладание. Очевидно, кто-то постарался и насплетничал про него Серафиме. Во всяком случае, положение было не из красивых, особенно в тестевом доме. Сама Серафима показалась теперь ему такою
некрасивой и старой. Ей совсем было не к
лицу сердиться. Вот Харитина, так та делалась в минуту гнева еще красивее, она даже плакала красиво.
Эта Глафира была странное существо:
некрасивая, горбатая, худая, с широко раскрытыми строгими глазами и сжатым тонким ртом, она
лицом, голосом, угловатыми быстрыми движениями напоминала свою бабку, цыганку, жену Андрея.
Девушка знала о подвигах нового главного управляющего в Мурмосе и часто подолгу задумчиво смотрела прямо ему в
лицо:
некрасивый, пожилой человек, почти старик — и больше ничего.
Папошников задумался, посмотрел на Лизу своими умными глазами, придававшими доброе выражение его
некрасивому, но симпатичному
лицу, и попросил Лизу подождать, пока он кончит с другими ожидающими его особами.
И тотчас же представлялась ему Любка, представлялась издалека, точно из туманной глубины времен, неловкая, робкая, с ее
некрасивым и милым
лицом, которое стало вдруг казаться бесконечно родственным, давным-давно привычным и в то же время несправедливо, без повода, неприятным.
Тамара с голыми белыми руками и обнаженной шеей, обвитой ниткой искусственного жемчуга, толстая Катька с мясистым четырехугольным
лицом и низким лбом — она тоже декольтирована, но кожа у нее красная и в пупырышках; новенькая Нина, курносая и неуклюжая, в платье цвета зеленого попугая; другая Манька — Манька Большая или Манька Крокодил, как ее называют, и — последней — Сонька Руль, еврейка, с
некрасивым темным
лицом и чрезвычайно большим носом, за который она и получила свою кличку, но с такими прекрасными большими глазами, одновременно кроткими и печальными, горящими и влажными, какие среди женщин всего земного шара бывают только у евреек.
Как и всегда это бывает в ненастное мутное утро, все попадавшиеся ему на глаза
лица казались бледными,
некрасивыми, с уродливо подчеркнутыми недостатками.
— Очень, очень рад, — приветливо ответил Платонов и вдруг поглядел на Лихонина со светлой, почти детской улыбкой, которая скрасила его
некрасивое, скуластое
лицо. — Вы мне тоже сразу понравились. И когда я увидел вас еще там, у Дорошенки, я сейчас же подумал, что вы вовсе не такой шершавый, каким кажетесь.
Некрасивое, но миловидное
лицо Любки, все пестрое от веснушек, как кукушечье яйцо, немного вытянулось и побледнело.
Осадчий, Николаев и Андрусевич уселись за карты, Лещенко с глубоким вздохом поместился сзади них. Николаев долго с ворчливым неудовольствием отказывался, но его все-таки уговорили. Садясь, он много раз с беспокойством оглядывался назад, ища глазами Шурочку, но так как из-за света костра ему трудно было присмотреться, то каждый раз его
лицо напряженно морщилось и принимало жалкое, мучительное и
некрасивое выражение.
Топчась в передней, Ромашов несколько раз взглядывал на себя в стенное трюмо, оправленное в светлую ясеневую раму, и всякий раз его собственное
лицо казалось ему противно-бледным,
некрасивым и каким-то неестественным, сюртук — слишком заношенным, а погоны — чересчур помятыми.
В входной двери фотографического магазина зазвонил колокольчик. Гимназисты вошли, оглядывая пустой магазин с полками, установленными принадлежностями, и с витринами на прилавках. Из задней двери вышла
некрасивая с добрым
лицом женщина и, став за прилавком, спросила, что нужно.
Выражение
некрасивого с низким лбом
лица этого офицера изобличало тупость умственных способностей, но притом рассудительность, честность и склонность к порядочности.
и бедный юнкер с каждой минутой чувствует себя все более тяжелым, неуклюжим,
некрасивым и робким. Классная дама, в темно-синем платье, со множеством перламутровых пуговиц на груди и с рыбьим холодным
лицом, давно уже глядит на него издали тупым, ненавидящим взором мутных глаз. «Вот тоже: приехал на бал, а не умеет ни танцевать, ни занимать свою даму. А еще из славного Александровского училища. Постыдились бы, молодой человек!»Ужасно много времени длится эта злополучная кадриль. Наконец она кончена.
Хотя в этом кортеже и старались все иметь печальные
лица (секретарь депутатского собрания успел даже выжать из глаз две — три слезинки), но истинного горя и сожаления ни в ком не было заметно, за исключением, впрочем, дворовой прачки Петра Григорьича — женщины уже лет сорока и
некрасивой собою: она ревмя-ревела в силу того, что последнее время барин приблизил ее к себе, и она ужасно этим дорожила и гордилась!
— Ушли? — спрашивает Ситанов сам себя, осматривая мастерскую печальными, синевато-серыми глазами.
Лицо у него
некрасивое, какое-то старческое, но глаза — ясные и добрые.
А Жихарев ходит вокруг этой каменной бабы, противоречиво изменяя
лицо, — кажется, пляшет не один, а десять человек, все разные: один — тихий, покорный; другой — сердитый, пугающий; третий — сам чего-то боится и, тихонько охая, хочет незаметно уйти от большой, неприятной женщины. Вот явился еще один — оскалил зубы и судорожно изгибается, точно раненая собака. Эта скучная,
некрасивая пляска вызывает у меня тяжелое уныние, будит нехорошие воспоминания о солдатах, прачках и кухарках, о собачьих свадьбах.
Лёжа в постели, Матвей вспоминал
некрасивое рябое
лицо дворника, рассеянный взгляд бесцветных глаз и нудные, скупые речи.
«
Некрасивое лицо-то, а — приятное и даже будто апостольское», — подумал Кожемякин, внимательно присматриваясь.
Со всем тем нельзя было не признать в нем хорошо воспитанного человека; отпечаток «порядочности» замечался во всем его неуклюжем существе, и
лицо его,
некрасивое и даже несколько смешное, выражало привычку мыслить и доброту.
В нем сидели пять мужчин, все некостюмированные, в вечерней черной одежде и цилиндрах, и две дамы — одна
некрасивая, с поблекшим жестким
лицом, другая молодая, бледная и высокомерная.
Лев приподнялся, движением брови выпустил из орбиты стеклышко и… вместе с тем из него все как будто выпало: теперь я видел, что это была просто женщина, еще не старая,
некрасивая, с черными локонами, крупными чертами и повелительным, твердым выражением
лица. Одета она была строго, в черное шелковое платье без всякого банта за спиной; одним словом, это была губернаторша.
Все в его глазах приобретало скучный и бесцветный вид, человеческие
лица казались мутными,
некрасивыми или болезненными, слова звучали откуда-то издали, не вызывая ничего, кроме скуки.
Егорушка заглянул в ведро: оно было полно; из воды высовывала свою
некрасивую морду молодая щука, а возле нее копошились раки и мелкие рыбешки. Егорушка запустил руку на дно и взболтал воду; щука исчезла под раками, а вместо нее всплыли наверх окунь и линь. Вася тоже заглянул в ведро. Глаза его замаслились, и
лицо стало ласковым, как раньше, когда он видел лисицу. Он вынул что-то из ведра, поднес ко рту и стал жевать. Послышалось хрустенье.
На пороге двери явилась сестра Гаврика. Несколько секунд она стояла неподвижно, прямая, высоко закинув голову и оглядывая всех прищуренными глазами. Потом на её
некрасивом, сухом
лице явилась гримаса отвращения, и, не ответив на поклон Ильи, она сказала брату...
И когда я долго смотрю на длинный полосатый ковер, который тянется через весь коридор, мне приходит на мысль, что в жизни этой женщины я играю странную, вероятно, фальшивую роль и что уже не в моих силах изменить эту роль; я бегу к себе в номер, падаю на постель и думаю, думаю и не могу ничего придумать, и для меня ясно только, что мне хочется жить и что чем
некрасивее, суше и черствее становится ее
лицо, тем она ближе ко мне и тем сильнее и больней я чувствую наше родство.
Она вышла на середину сцены с выражением ужаса на
лице,
некрасивая, угловатая, и с полминуты простояла, как в столбняке, совершенно неподвижно, и только одни большие сережки качались под ушами.
В вагон входили и выходили едущие на короткие расстояния, но трое ехало, так же как и я, с самого места отхода поезда:
некрасивая и немолодая дама, курящая, с измученным
лицом, в полумужском пальто и шапочке, ее знакомый, разговорчивый человек лет сорока, с аккуратными новыми вещами, и еще державшийся особняком небольшого роста господин с порывистыми движениями, еще не старый, но с очевидно преждевременно поседевшими курчавыми волосами и с необыкновенно блестящими глазами, быстро перебегавшими с предмета на предмет.
Басистов был рослый малый, с простым
лицом, большим носом, крупными губами и свиными глазками,
некрасивый и неловкий, но добрый, честный и прямой.
Наташа. Значит, завтра я уже одна тут. (Вздыхает.) Велю прежде всего срубить эту еловую аллею, потом вот этот клен… По вечерам он такой
некрасивый… (Ирине.) Милая, совсем не к
лицу тебе этот пояс… Это безвкусица… Надо что-нибудь светленькое. И тут везде я велю понасажать цветочков, цветочков, и будет запах… (Строго.) Зачем здесь на скамье валяется вилка? (Проходя в дом, горничной.) Зачем здесь на скамье валяется вилка, я спрашиваю? (Кричит.) Молчать!
Вечером, когда она с дочерью пила чай у себя наверху, Никита встал в двери с пучком цветов в руке и с улыбкой на желтоватом,
некрасивом и невесёлом
лице.
Другая женщина,
некрасивая и рябая, с тупым равнодушным
лицом, служила живым олицетворением одной мускульной силы, без всяких признаков той сложной внутренней жизни, которая отпечатывается на человеческом
лице.
Его
лицо показалось Тане
некрасивым и неприятным. Ненависть и насмешливое выражение не шли к нему. Да и раньше она замечала, что на его
лице уже чего-то недостает, как будто с тех пор, как он остригся, изменилось и
лицо. Ей захотелось сказать ему что-нибудь обидное, но тотчас же она поймала себя на неприязненном чувстве, испугалась и пошла из спальни.
Лицо, правда, неприятное, хотя ничего особенно
некрасивого нет; одет, как и все.
Бабушка, совсем уже старая, по-прежнему полная и
некрасивая, охватила Надю руками и долго плакала, прижавшись
лицом к ее плечу, и не могла оторваться.
Ольга в последний раз помолилась на церковь, думая о своем муже, и не заплакала, только
лицо у нее поморщилось и стало
некрасивым, как у старухи.
Марья, старшая невестка, побледнела, прижалась к печи, и как-то странно было видеть на
лице у этой широкоплечей, сильной,
некрасивой женщины выражение испуга. Ее дочь, та самая девочка, которая сидела на печи и казалась равнодушною, вдруг громко заплакала.
«
Некрасивый какой!» — заставила она себя подумать, пристально рассматривая желтоватое голодное
лицо, измеряя сутулое тело с длинными, как плети, руками и неподвижными, точно из дерева, пальцами. Но взгляд ее утопал в глазах Симы, уходя куда-то всё дальше в их светлую глубину; беспокойное тяготение заставляло ее подвигаться вплоть к юноше, вызывая желание дотронуться до него.
Нельзя было того же сказать о матери.
Некрасивое, испитое и изможденное
лицо носило следы крайнего утомления; глаза были окружены синевою; она кормила и вместе с тем вынуждена была продаваться за деньги, чтобы покупать молоко и окружить ребенка возможными в этом положении удобствами. Теперь она стояла на крыльце, слегка покачиваясь на нетвердых ногах. Она, казалось, все еще спала, и если двигалась, то лишь под впечатлением детского крика, который управлял ею, помимо ее сознания.
Я снял с себя пальто и прикрыл ее озябшие плечи; она, боясь показаться в мужском пальто смешной и
некрасивой, засмеялась и сбросила его, и в это время я обнял ее и стал осыпать поцелуями ее
лицо, плечи, руки.
Он был точно таким же, каким я всегда видал его: те же спокойные движения, тот же ровный голос, то же выражение бесхитростности на его
некрасивом, но простом
лице; только по более, чем обыкновенно, светлому взгляду можно было заметить в нем внимание человека, спокойно занятого своим делом.
— Прислала… — сказал сын, подавая ей письмо. Имя Зины и даже слово «она» не произносилось в доме; о Зине говорили безлично: «прислала», «ушла»… Мать узнала почерк дочери, и
лицо ее стало
некрасивым, неприятным, и седые волосы опять выбились из-под чепца.
Доктор был высок, сутуловат, одет неряшливо и
лицо имел
некрасивое.