Неточные совпадения
«Вы можете затоптать в грязь», слышал он
слова Алексея Александровича и видел его пред собой, и видел с горячечным румянцем и блестящими глазами лицо Анны, с нежностью и любовью смотрящее
не на него, а на Алексея Александровича; он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, го когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки. Он опять вытянул ноги и
бросился на диван в прежней позе и закрыл глаза.
Полились целые потоки расспросов, допросов, выговоров, угроз, упреков, увещаний, так что девушка
бросилась в слезы, рыдала и
не могла понять ни одного
слова; швейцару дан был строжайший приказ
не принимать ни в какое время и ни под каким видом Чичикова.
Раскольников
бросился вслед за мещанином и тотчас же увидел его идущего по другой стороне улицы, прежним ровным и неспешным шагом, уткнув глаза в землю и как бы что-то обдумывая. Он скоро догнал его, но некоторое время шел сзади; наконец поравнялся с ним и заглянул ему сбоку в лицо. Тот тотчас же заметил его, быстро оглядел, но опять опустил глаза, и так шли они с минуту, один подле другого и
не говоря ни
слова.
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — и с этими
словами начала хватать все, что ни попадалось ей под руку из вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая, чуть
не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую упала было в изнеможении) и
бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
Василий Иванович вдруг побледнел весь и, ни
слова не говоря,
бросился в кабинет, откуда тотчас же вернулся с кусочком адского камня в руке. Базаров хотел было взять его и уйти.
Она вспотела от возбуждения,
бросилась на диван и, обмахивая лицо платком, закрыла глаза. Пошловатость ее
слов Самгин понимал, в искренность ее возмущения
не верил, но слушал внимательно.
Когда нянька мрачно повторяла
слова медведя: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба
не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет» и т. д.; когда медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок
не выдерживал: он с трепетом и визгом
бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он
не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
Бывали припадки решимости, когда в груди у ней наболит, накипят там слезы, когда ей хочется
броситься к нему и
не словами, а рыданиями, судорогами, обмороками рассказать про свою любовь, чтоб он видел и искупление.
—
Не приходилось вам обрадоваться,
броситься к нему,
не найти
слов, когда он войдет вот сюда!..
— Что с ним? — спросил Райский, глядя вслед Марку, —
не отвечал ни
слова и как
бросился! Да и ты испугалась:
не он ли уж это там стреляет!.. Я видал его там с ружьем… — добавил он, шутя.
И она поцеловала ее,
не знаю за что, но именно так надо было сделать; так что я чуть
не бросился сам целовать Татьяну Павловну. Именно
не давить надо было Лизу укором, а встретить радостью и поздравлением новое прекрасное чувство, которое несомненно должно было в ней зародиться. Но, вместо всех этих чувств, я вдруг встал и начал, твердо отчеканивая
слова...
Ко мне же прислала сказать, что
не придет ко мне вовсе и впредь никогда
не хочет ходить, а когда я сама к ней потащилась, то
бросилась меня целовать и плакать и, целуя, так и выпихнула вон, ни
слова не говоря, так что я так ничего и
не узнала.
Последние
слова она истерически прокричала, но
не выдержала опять, закрыла руками лицо,
бросилась в подушку и опять затряслась от рыданий. Ракитин встал с места.
Уходит наконец от них,
не выдержав сам муки сердца своего,
бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть прочтет он далее о том, как обрадовался старец Иаков, узнав, что жив еще его милый мальчик, и потянулся в Египет, бросив даже Отчизну, и умер в чужой земле, изрекши на веки веков в завещании своем величайшее
слово, вмещавшееся таинственно в кротком и боязливом сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды, выйдет великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
И, вымолвив это «жалкое»
слово, Грушенька вдруг
не выдержала,
не докончила, закрыла лицо руками,
бросилась на диван в подушки и зарыдала как малое дитя. Алеша встал с места и подошел к Ракитину.
И с этими
словами вдруг вышел из кухни. А Феня выхода этого испугалась чуть
не больше еще, чем когда он давеча вбежал и
бросился на нее.
А Агафья уже подозревала, мои тогдашние
слова запомнила, подкралась и вовремя подсмотрела: ворвалась,
бросилась на него сзади, обняла, ружье выстрелило вверх в потолок; никого
не ранило; вбежали остальные, схватили его, отняли ружье, за руки держат…
Но когда, вернувшись с псарного двора, где, по
словам его доезжачего, последние две гончие «окочурились», он встретил служанку, которая трепетным голосом доложила ему, что Мария, мол, Акинфиевна велели им кланяться, велели сказать, что желают им всего хорошего, а уж больше к ним
не вернутся, — Чертопханов, покружившись раза два на месте и издав хриплое рычание, тотчас
бросился вслед за беглянкой — да кстати захватил с собой пистолет.
Она
бросилась вслед за ним, хоть он, вошедши, и брал с нее
слово не делать этого,
бросилась за ним — где ж он?
Катерина Васильевна стала собирать все свои воспоминания о Вере Павловне, но в них только и нашлось первое впечатление, которое сделала на нее Вера Павловна; она очень живо описала ее наружность, манеру говорить, все что
бросается в глаза в минуту встречи с новым человеком; но дальше, дальше у нее в воспоминаниях уже, действительно,
не было почти ничего, относящегося к Вере Павловне: мастерская, мастерская, мастерская, — и объяснения Веры Павловны о мастерской; эти объяснения она все понимала, но самой Веры Павловны во все следующее время, после первых
слов встречи, она уж
не понимала.
Она
бросалась в постель, закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала, ходила по комнате, падала в кресла, и опять начинала ходить неровными, порывистыми шагами, и опять
бросалась в постель, и опять ходила, и несколько раз подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько
слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав,
не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала с ним в комнату мужа, бросила его да стол, и
бросилась в свою комнату, упала в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Как-то вечером Матвей, при нас показывая Саше что-то на плотине, поскользнулся и упал в воду с мелкой стороны. Саша перепугался,
бросился к нему, когда он вышел, вцепился в него ручонками и повторял сквозь слезы: «
Не ходи,
не ходи, ты утонешь!» Никто
не думал, что эта детская ласка будет для Матвея последняя и что в
словах Саши заключалось для него страшное пророчество.
Один из последних опытов «гостиной» в прежнем смысле
слова не удался и потух вместе с хозяйкой. Дельфина Гэ истощала все свои таланты, блестящий ум на то, чтоб как-нибудь сохранить приличный мир между гостями, подозревавшими, ненавидевшими друг друга. Может ли быть какое-нибудь удовольствие в этом натянутом, тревожном состоянии перемирия, в котором хозяин, оставшись один, усталый,
бросается на софу и благодарит небо за то, что вечер сошел с рук без неприятностей.
…Грустно сидели мы вечером того дня, в который я был в III Отделении, за небольшим столом — малютка играл на нем своими игрушками, мы говорили мало; вдруг кто-то так рванул звонок, что мы поневоле вздрогнули. Матвей
бросился отворять дверь, и через секунду влетел в комнату жандармский офицер, гремя саблей, гремя шпорами, и начал отборными
словами извиняться перед моей женой: «Он
не мог думать,
не подозревал,
не предполагал, что дама, что дети, чрезвычайно неприятно…»
Это говорил Алемпиев собеседник. При этих
словах во мне совершилось нечто постыдное. Я мгновенно забыл о девочке и с поднятыми кулаками, с
словами: «Молчать, подлый холуй!» —
бросился к старику. Я
не помню, чтобы со мной случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во мне прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
И мать, и дочери, все тотчас же
бросились к Нине Александровне, за ними сам отец семейства, Иван Федорович, только что явившийся домой; за ними же поплелся и князь Лев Николаевич, несмотря на изгнание и жесткие
слова; но, по распоряжению Варвары Ардалионовны, его и там
не пустили к Аглае.
Она отняла платок, которым закрывала лицо, быстро взглянула на него и на всю его испуганную фигуру, сообразила его
слова и вдруг разразилась хохотом прямо ему в глаза, — таким веселым и неудержимым хохотом, таким смешным и насмешливым хохотом, что Аделаида первая
не выдержала, особенно когда тоже поглядела на князя,
бросилась к сестре, обняла ее и захохотала таким же неудержимым, школьнически веселым смехом, как и та.
Когда Коля кончил, то передал поскорей газету князю и, ни
слова не говоря,
бросился в угол, плотно уткнулся в него и закрыл руками лицо. Ему было невыносимо стыдно, и его детская, еще
не успевшая привыкнуть к грязи впечатлительность была возмущена даже сверх меры. Ему казалось, что произошло что-то необычайное, всё разом разрушившее, и что чуть ли уж и сам он тому
не причиной, уж тем одним, что вслух прочел это.
Эти
слова точно пошатнули Кожина. Он сел на лавку, закрыл лицо руками и заплакал. Петр Васильич крякнул, баушка Лукерья стояла в уголке, опустив глаза. Феня вся побелела, но
не сделала шагу. В избе раздавались только глухие рыдания Кожина. Еще бы одно мгновение — и она
бросилась бы к нему, но Кожин в этот момент поднялся с лавки, выпрямился и проговорил...
В Тайболу начальство нагрянуло к вечеру. Когда подъезжали к самому селению, Ермошка вдруг струсил: сам он ничего
не видал, а поверил на
слово пьяному Мыльникову. Тому с пьяных глаз могло и померещиться незнамо что… Однако эти сомнения сейчас же разрешились, когда был произведен осмотр кожинского дома. Сам хозяин спал пьяный в сарае. Старуха долго
не отворяла и
бросилась в подклеть развязывать сноху, но ее тут и накрыли.
Кожин
не замечал, как крупные слезы катились у него по лицу, а Марья смотрела на него,
не смея дохнуть. Ничего подобного она еще
не видала, и это сильное мужское горе, такое хорошее и чистое, поразило ее. Вот так бы сама
бросилась к нему на шею, обняла, приголубила, заговорила жалкими бабьими
словами, вместе поплакала… Но в этот момент вошел в избу Петр Васильич, слегка пошатывавшийся на ногах… Он подозрительно окинул своим единственным оком гостя и сестрицу, а потом забормотал...
Гловацкая отгадала отцовский голос, вскрикнула,
бросилась к этой фигуре и, охватив своими античными руками худую шею отца, плакала на его груди теми слезами, которым, по сказанию нашего народа, ангелы божии радуются на небесах. И ни Помада, ни Лиза, безотчетно остановившиеся в молчании при этой сцене,
не заметили, как к ним колтыхал ускоренным, но
не скорым шагом Бахарев. Он
не мог ни
слова произнесть от удушья и,
не добежав пяти шагов до дочери, сделал над собой отчаянное усилие. Он как-то прохрипел...
Не слушайте сестрицы; ну, чего дедушку глядеть: такой страшный, одним глазом смотрит…» Каждое
слово Параши охватывало мою душу новым ужасом, а последнее описание так меня поразило, что я с криком
бросился вон из гостиной и через коридор и девичью прибежал в комнату двоюродных сестер; за мной прибежала Параша и сестрица, но никак
не могли уговорить меня воротиться в гостиную.
Я осыпал дядю всеми бранными
словами, какие только знал; назвал его подьячим, приказным крючком и мошенником, а Волкова, как главного виновника и преступника, хотел непременно застрелить, как только достану ружье, или затравить Суркой (дворовой собачонкой, известной читателям); а чтоб
не откладывать своего мщения надолго, я выбежал, как исступленный, из комнаты,
бросился в столярную, схватил деревянный молоток, бегом воротился в гостиную и, подошед поближе, пустил молотком прямо в Волкова…
Запах постного масла
бросился мне в нос, и я сказал: «Как нехорошо пахнет!» Отец дернул меня за рукав и опять шепнул мне, чтоб я
не смел этого говорить, но дедушка слышал мои
слова и сказал: «Эге, брат, какой ты неженка».
Она заплакала; резко и горько упрекала меня, и только когда я уже выходил из двери, она вдруг
бросилась ко мне на шею, крепко обняла меня обеими руками и сказала, чтоб я
не сердился на нее, «сироту», и
не принимал в обиду
слов ее.
Ей хмелем
бросилось в голову радостное чувство сердечной близости к нему, и,
не находя сил ответить
словами, она ответила молчаливым рукопожатием.
— Ah, c'est toi, monstre! — говорит она, увидев меня, — viens donc, viens que je te tue!.. [А, это ты, изверг, подойди, подойди-ка, я тебя убью!.. (франц.)] Поверите ли, насилу даже урезонить мог — так и
бросается! И вся эта тревога оттого только, что я на каком-то бале позволил себе сказать несколько любезных
слов Каролине! Вот это так женщина! А! Николай Иваныч! ведь в Крутогорске таких
не найдешь, сознайтесь?
Что я вам приказываю — вы то сейчас исполнять должны!» А они отвечают: «Что ты, Иван Северьяныч (меня в миру Иван Северьяныч, господин Флягин, звали): как, говорят, это можно, что ты велишь узду снять?» Я на них сердиться начал, потому что наблюдаю и чувствую в ногах, как конь от ярости бесится, и его хорошенько подавил в коленях, а им кричу: «Снимай!» Они было еще
слово; но тут уже и я совсем рассвирепел да как заскриплю зубами — они сейчас в одно мгновение узду сдернули, да сами, кто куда видит,
бросились бежать, а я ему в ту же минуту сейчас первое, чего он
не ожидал, трах горшок об лоб: горшок разбил, а тесто ему и потекло и в глаза и в ноздри.
Обезумевший Калинович
бросился к ней и, схватив ее за руки, начал ощупывать, как бы желая убедиться,
не привидение ли это, а потом между ними прошла та немая сцена неожиданных и радостных свиданий, где избыток чувств
не находит даже
слов. Настенька, сама
не зная, что делает, снимала с себя бурнус, шляпку и раскладывала все это по разным углам, а Калинович только глядел на нее.
— Ну, в твоих пяти
словах все есть, чего в жизни
не бывает или
не должно быть. С каким восторгом твоя тетка
бросилась бы тебе на шею! В самом деле, тут и истинные друзья, тогда как есть просто друзья, и чаша, тогда как пьют из бокалов или стаканов, и объятия при разлуке, когда нет разлуки. Ох, Александр!
Если б она сказала ему в это мгновенье: «
Бросься в море — хочешь? « — она
не договорила бы последнего
слова, как уж он бы летел стремглав в бездну.
Мы просидели, я думаю, еще час или более, всё чего-то ожидая, — уж такая задалась идея. Он прилег опять, даже закрыл глаза и минут двадцать пролежал,
не говоря ни
слова, так что я подумал даже, что он заснул или в забытьи. Вдруг он стремительно приподнялся, сорвал с головы полотенце, вскочил с дивана,
бросился к зеркалу, дрожащими руками повязал галстук и громовым голосом крикнул Настасью, приказывая подать себе пальто, новую шляпу и палку.
«Знаешь ли, знаешь ли, Юля… — проговорил он задыхаясь, умоляющим голосом, — знаешь ли, что и я могу что-нибудь сделать?» Но при новом, еще сильнейшем взрыве хохота, последовавшем за его последними
словами, он стиснул зубы, застонал и вдруг
бросился —
не в окно — а на свою супругу, занеся над нею кулак!
Несчастный Адонирам
бросился спасаться, но едва он успел кинуть в колодезь золотой священный треугольник, чтобы он
не достался кому-либо из непосвященных, как был встречен у восточных ворот Амру, которому он тоже
не открыл
слова мастера и был им за то заколот насмерть циркулем.
Не могу описать, какой ужас выразился на лице его; он совсем потерялся, начал бормотать какие-то бессвязные
слова и вдруг, злобно взглянув на меня,
бросился бежать в противоположную сторону.
Он немедленно последовал; со второго
слова майор заорал во все горло, даже с каким-то визгом на этот раз: очень уже он был разбешен. Из окон нам видно было, как он бегал по фрунту,
бросался, допрашивал. Впрочем, вопросов его, равно как и арестантских ответов, нам за дальностью места
не было слышно. Только и расслышали мы, как он визгливо кричал...
Мы оба тотчас поняли, что она умерла, но, стиснутые испугом, долго смотрели на нее,
не в силах
слова сказать. Наконец Саша стремглав
бросился вон из кухни, а я,
не зная, что делать, прижался у окна, на свету. Пришел хозяин, озабоченно присел на корточки, пощупал лицо кухарки пальцем, сказал...
Уже при въезде во двор Кожемякин испуганно почувствовал, что дома случилось неладное; Шакир, ещё более пожелтевший и высохший,
бросился к нему, взвизгивая и всхлипывая,
не то плача,
не то смеясь, завертелся, схватил за руку, торопливо ввёл в дом, прихлопнул дверь и встал перед ним, вытянув изрезанную морщинами шею, захлёбываясь
словами...
Отвечала
не спеша, но и
не задумываясь, тотчас же вслед за вопросом, а казалось, что все
слова её с трудом проходят сквозь одну какую-то густую мысль и обесцвечиваются ею. Так, говоря как бы
не о себе, однотонно и тускло, она рассказала, что её отец, сторож при казённой палате, велел ей, семнадцатилетней девице, выйти замуж за чиновника, одного из своих начальников; муж вскоре после свадьбы начал пить и умер в одночасье на улице, испугавшись собаки, которая
бросилась на него.