Неточные совпадения
Убийца заперся в пустой хате,
на конце станицы: мы шли туда. Множество женщин бежало с плачем в ту же
сторону; по временам опоздавший
казак выскакивал
на улицу, второпях пристегивая кинжал, и бегом опережал нас. Суматоха была страшная.
Уж
на коня не вскочит он,
Одрях, в изгнанье сиротея,
И
казаки на клич Палея
Не налетят со всех
сторон!
Вечером стрелки и
казаки сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя
на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые. Видно было, что они совершенно не думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в
стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
Стояла китайская фанзочка много лет в тиши, слушая только шум воды в ручье, и вдруг все кругом наполнилось песнями и веселым смехом. Китайцы вышли из фанзы, тоже развели небольшой огонек в
стороне, сели
на корточки и молча стали смотреть
на людей, так неожиданно пришедших и нарушивших их покой. Мало-помалу песни стрелков начали затихать.
Казаки и стрелки последний раз напились чаю и стали устраиваться
на ночь.
На рассвете (это было 12 августа) меня разбудил Дерсу.
Казаки еще спали. Захватив с собой гипсометры, мы снова поднялись
на Сихотэ-Алинь. Мне хотелось смерить высоту с другой
стороны седловины. Насколько я мог уяснить, Сихотэ-Алинь тянется здесь в направлении к юго-западу и имеет пологие склоны, обращенные к Дананце, и крутые к Тадушу. С одной
стороны были только мох и хвоя, с другой — смешанные лиственные леса, полные жизни.
В это время налетел сильный шквал, дерево наклонилось, и едва
казак успел отскочить в
сторону, как оно со страшным шумом рухнуло
на землю, разбрасывая во все
стороны комья мерзлой земли.
К утру я немного прозяб. Проснувшись, я увидел, что костер прогорел. Небо еще было серое; кое-где в горах лежал туман. Я разбудил
казака. Мы пошли разыскивать свой бивак. Тропа,
на которой мы ночевали, пошла куда-то в
сторону, и потому пришлось ее бросить. За речкой мы нашли другую тропу. Она привела нас к табору.
«…Подъезжаю к границе, дождь, слякоть, через дорогу бревно, выкрашенное черной и белой краской; ждем, не пропускают… Смотрю, с той
стороны наезжает
на нас
казак с пикой, верхом.
Посредине бульвара конные жандармы носились за студентами. Работали с одной
стороны нагайками, а с другой — палками и камнями. По бульвару метались лошади без всадников, а соседние улицы переполнились любопытными. Свалка шла вовсю:
на помощь полиции были вызваны
казаки, они окружили толпу и под усиленным конвоем повели в Бутырскую тюрьму. «Ляпинка» — описанное выше общежитие студентов Училища живописи — вся сплошь высыпала
на бульвар.
Потом Михей Зотыч принялся ругать мужиков — пшеничников, оренбургских
казаков и башкир, — все пропились
на самоварах и гибнут от прикачнувшейся легкой копеечки. А главное — работать по-настоящему разучились: помажут сохой — вот и вся пахота. Не удобряют земли, не блюдут скотинку, и все так-то. С одной
стороны — легкие деньги, а с другой — своя лень подпирает. Как же тут голоду не быть?
В это время подошла лодка, и мы принялись разгружать ее. Затем стрелки и
казаки начали устраивать бивак, ставить палатки и разделывать зверей, а я пошел экскурсировать по окрестностям. Солнце уже готовилось уйти
на покой. День близился к концу и до сумерек уже недалеко. По обе
стороны речки было множество лосиных следов, больших и малых, из чего я заключил, что животные эти приходили сюда и в одиночку, и по несколько голов сразу.
Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и
на свою
сторону преклонять хотели, но при нем был донской
казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил.
Платов ехал очень спешно и с церемонией: сам он сидел в коляске, а
на козлах два свистовые
казака с нагайками по обе
стороны ямщика садились и так его и поливали без милосердия, чтобы скакал.
Выбраться из толпы, которая была слишком наэлектризована этой торжественной минутой, было не так-то легко, и только при помощи
казаков и личном усердии станового и исправника Лаптева наконец освободили от сыпавшихся
на него со всех
сторон знаков участия. Пришлось пробираться до экипажа через живую стену.
Постоянный костюм капитана был форменный военный вицмундир. Курил он, и курил очень много, крепкий турецкий табак, который вместе с пенковой коротенькой трубочкой носил всегда с собой в бисерном кисете. Кисет этот вышила ему Настенька и, по желанию его, изобразила
на одной
стороне казака, убивающего турка, а
на другой — крепость Варну. Каждодневно, за полчаса да прихода Петра Михайлыча, капитан являлся, раскланивался с Настенькой, целовал у ней ручку и спрашивал о ее здоровье, а потом садился и молчал.
По сю
сторону бухты, между Инкерманом и Северным укреплением,
на холме телеграфа, около полудня стояли два моряка, один — офицер, смотревший в трубу
на Севастополь, и другой, вместе с
казаком только что подъехавший к большой вехе.
Истый
казак, несмотря
на столичную культуру, сказался в нем. Ведь ни один
казак никогда не спросит, куда едете или идете, — это считается неприличным, допросом каким-то, — а так, как-нибудь
стороной, подойдет к этому. Слово же «куда» прямо считается оскорблением.
«Дикая Америка» в Москве, видавшей цыганские таборы и джигитовку
казаков, успеха не имела. Я исполнил просьбу и вообще ни строчки не написал о «Дикой Америке», не хотел обижать знакомого мне антрепренера, отца Я.А. Фейгина, который показался очень симпатичным и милым, а главное, жаль было оставить голодными
на чужой
стороне привезенных индейцев.
Отправясь он, Нечай, в путь свой с теми
казаками, до Хивы способно дошел, и, подступя под нее в такое время, когда хивинский хан со всем своим войском был
на войне в других тамошних
сторонах, а в городе Хиве, кроме малых и престарелых, никого почти не было, без всякого труда и препятствия городом и всем тамошним богатством завладел, а ханских жен в полон побрал, из которых одну он, Нечай, сам себе взял и при себе ее содержал.
Обыкновение служить по найму, с одной
стороны, по-видимому несправедливое, потому что богатый всегда от службы избавлен, а бедный всегда несет ее, с другой
стороны полезно: ибо — 1-е, теперь всякий
казак, выступающий в поход, имеет возможность хорошо одеться и вооружиться; 2-е, он, оставляя семейство свое, может уделить оному довольно денег
на содержание во время своей отлучки; 3-е, человек, занимающийся промыслом каким-нибудь или работою, полезен для него и для других, не принужден бросать занятий своих и невольно идти
на службу, которую бы отправлял очень неисправно.
С самого 1762 года
стороны Логиновской яицкие
казаки начали жаловаться
на различные притеснения, ими претерпеваемые от членов канцелярии, учрежденной в войске правительством:
на удержание определенного жалованья, самовольные налоги и нарушение старинных прав и обычаев рыбной ловли.
Пугачев следовал по течению Волги. Иностранцы, тут поселенные, большею частию бродяги и негодяи, все к нему присоединились, возмущенные польским конфедератом (неизвестно кем по имени, только не Пулавским; последний уже тогда отстал от Пугачева, негодуя
на его зверскую свирепость). Пугачев составил из них гусарский полк. Волжские
казаки перешли также
на его
сторону.
Тому благоприятствовали возникшие раздоры между войсковым атаманом Меркурьевым и войсковым старшиною Логиновым и разделение через то
казаков на две
стороны: Атаманскую и Логиновскую, или народную.
В нем было сказано, что о злодействующем с яицкой
стороны носится слух, якобы он другого состояния, нежели как есть; но что он в самом деле донской
казак Емельян Пугачев, за прежние преступления наказанный кнутом с поставлением
на лице знаков.
Пугачев в семидесяти верстах от места сражения переплыл Волгу выше Черноярска
на четырех лодках и ушел
на луговую
сторону, не более как с тридцатью
казаками.
—
Казаки все еще были разделены
на две
стороны: согласную и несогласную (или, как весьма точно переводила слова сии Военная коллегия,
на послушную и непослушную).
Произошел мятеж, и половина отряда тут же передалась
на сторону самозванца и потащила с собою пятьдесят верных
казаков, ухватя за узды их лошадей.
Когда соберется довольно много народа, то атаман выходит к оному из избы
на крыльцо с серебряною позолоченною булавою; за ним с жезлами в руках есаулы, которые тотчас идут в средину собрания, кладут жезлы и шапки
на землю, читают молитву и кланяются сперва атаману, а потом
на все
стороны окружающим их
казакам.
Несмотря
на то, что
казаки каждый час ожидали переправы и нападения абреков с татарской
стороны, особенно в мае месяце, когда лес по Тереку так густ, что пешему трудно пролезть чрез него, а река так мелка, что кое-где можно переезжать ее в брод, и несмотря
на то, что дня два тому назад прибегал от полкового командира
казак [Прибегал значит
на казачьем наречьи приезжал верхом.] с цыдулкой, [Цыдулой называется циркуляр, рассылаемый по постам.] в которой значилось, что, по полученным чрез лазутчиков сведениям, партия в восемь человек намерена переправиться через Терек, и потому предписывается наблюдать особую осторожность, —
на кордоне не соблюдалось особенной осторожности.
— Ступайте
на кордон живо, а я посижу. Да
казакам велите в разъезд послать. Коли
на этой
стороне… ловить надо!
Казаки же
на этой
стороне были чрезвычайно довольны и веселы.
Казаки ничего не отвечали
на вопрос, который был бессмыслицей в их главах. Абреки были бы дураки, если бы переправились
на эту
сторону с лошадьми.
В голове его бродили мысли о том, как там в горах живут чеченцы, как ходят молодцы
на эту
сторону, как не боятся они
казаков и как могут переправиться в другом месте.
Предание, еще до сих пор свежее между
казаками, говорит, что царь Иван Грозный приезжал
на Терек, вызывал с Гребня к своему лицу стариков, дарил им землю по сю
сторону реки, увещевал жить в дружбе и обещал не принуждать их ни к подданству, ни к перемене веры.
Хорунжий взволновался и стал делать распоряжения, как
казакам разделиться и с какой
стороны подъезжать. Но
казаки, видимо, не обращали никакого внимания
на эти распоряжения, слушали только то, что говорил Лукашка, и смотрели только
на него. В лице и фигуре Луки выражалось спокойствие и торжественность. Он вел проездом своего кабардинца, за которым не поспевали шагом другие лошади, и щурясь всё вглядывался вперед.
Проехав версты четыре
на рысях, Кирша приказал своим
казакам остановиться, чтоб дать отдохнуть Милославскому, который с трудом сидел
на лошади, несмотря
на то что с одной
стороны поддерживал его Кирша, а с другой ехал подле самого стремя Алексей.
Совсем другая участь постигла остальную часть гарнизона, вышедшую под начальством пана Струса
на сторону князя Трубецкого: буйные
казаки, для которых не было ничего святого, перерезали большую часть пленных поляков и ограбили остальных.
Из всей дружины Милославского остался
на другой
стороне реки один только
казак, и читатели едва ли отгадают, что этот предатель был наш старинный знакомец Кирша.
В углу
на скамейке дремал оренбургский
казак с нагайкой через плечо; фуражка с голубым околышем сбилась
на одну
сторону, по безусому молодому лицу бродило много мух.
Наконец 12-го числа июня они переправились
на нашу
сторону, и пошла потеха — только не для нас, а для одних
казаков.
Вся толпа кинулась вперед; но к нам подскакал
казак и объявил, что нас не велено пропускать
на русскую
сторону.
К
казакам прежде всего пристала «орда», а потом потянули
на их же
сторону заводские люди, страдавшие от непосильных работ и еще более от жестоких наказаний, бывшие монастырские крестьяне, еще не остывшие от своей дубинщины, слобожане и всякие гулящие люди, каких так много бродило по боевой линии, разграничивавшей русские владения от «орды».
Вадим круто повернул в
сторону, отъехал прочь, слез, привязал коня к толстой березе и сел
на землю; прислонясь к березе, сложа руки
на груди, он смотрел
на приготовления
казаков,
на их беззаботную веселость; вдруг его взор упал
на одну из кибиток: рогожа была откинута, и он увидел… о если б вы знали, что он увидал?
Лёнька отстранился, дрогнув от страха, сразу наполнившего холодом всё его существо, и подошёл ближе к забору, около которого густо разросся бурьян. Напряжённо глядя
на широкую спину казака-конвоира, он протянул в
сторону руку и, посмотрев
на неё, бросил тряпку в бурьян…
И Ермак выпалил в дерево, и дерево раскололось, и со всех
сторон стали палить
казаки. Таузик от страха
на колени упал. Ермак и говорит ему: «Ступай же ты к своему царю Кучуму и скажи ему, что ты видел. Пускай он покоряется, а не покорится, так и его погубим». И отпустил Таузика.
Вот, осторожно ступая по склизкому скату, кони спустились
на плотину у мукомольной мельницы, прислонившейся внизу, у ручьистого оврага, перебрались
на противоположную
сторону, — и казачий отряд, разделясь
на две группы, тотчас же
на рысях разъехался вправо и влево, и там и здесь растянулся широкою цепью, отделяя от себя где одного, где пару
казаков, окружил село и занял все выходы.
Уральски
казаки с морских кусовых нас увидали, переня́ли, и были мы с ними
на Эмбинских промыслáх вплоть до Петровок, оттуда нас привезли в Гурьев, а из Гурьева по своим
сторонам разошлись мы.
Теперь долина круто повернула
на юг, по
сторонам стали появляться явственно выраженные древние речные террасы с основанием из глинисто-кремнистых сланцев. Заболоченные хвойные леса остались сзади, и
на сцену вновь выступила лиственица. Кое-где виднелись следы, оставленные старыми пожарами.
На местах выгоревших хвойных деревьев выросли березняки. Всюду встречались следы сохатых, но самих животных не было видно: их спугнули стрелки и
казаки, идущие впереди с обозом.
И оба пешехода вдруг вздрогнули и бросились в
сторону: по дороге
на рысях проехали два десятка
казаков с пиками и нагайками, с головы до ног покрытые снегом. Мужики сняли шапки и поплелись по тому же направлению, но
на полувсходе горы, где стояли хоромы, их опять потревожил конский топот и непривычный мирному сельскому слуху брязг оружия. Это ехали тяжелою рысью высланные из города шесть жандармов и впереди их старый усатый вахмистр.
Но то были не
казаки. Рота капитана Любавина, предупрежденная и осведомленная со слов Милицы о положении неприятельских сил, обложила деревню и со всех
сторон обрушилась
на ничего не подозревавшего врага.