Неточные совпадения
Долго еще
находился Гриша в этом положении религиозного восторга и импровизировал молитвы. То твердил он несколько раз сряду: «Господи помилуй», но каждый раз с новой силой и выражением; то говорил он: «Прости мя, господи, научи мя, что творить… научи мя, что творити, господи!» — с таким выражением, как будто ожидал сейчас же ответа
на свои слова; то слышны были одни жалобные рыдания… Он приподнялся
на колени, сложил руки
на груди и замолк.
Самгин спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек, в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз от газеты, сказал, что у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются в книжных магазинах. В книжном магазине
нашлась монография
на французском языке. Дома, после того, как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег
на диван и, поставив
на грудь себе тяжелую книгу, стал рассматривать репродукции.
Животное это по размерам своим значительно уступает обыкновенному бурому медведю. Максимальная его длина 1,8 м, а высота в плечах 0,7 м при наибольшем весе 160 кг. Окраска его шерсти — черная, блестящая,
на груди находится белое пятно, которое захватывает нижнюю часть шеи. Иногда встречаются (правда, очень редко) такие медведи, у которых брюхо и даже лапы белые. Голова зверя конусообразная, с маленькими глазками и большими ушами. Вокруг нее растут длинные волосы, имеющие вид пышного воротника.
Сатира перенесли в застольную и положили
на печку. Под влиянием тепла ему стало как будто полегче. В обыкновенное время в застольной
находилась только кухарка с помощницей, но во время обедов и ужинов собиралась вся дворня, и шум, который она производила, достаточно-таки тревожил больного. Однако он крепился, старался не слышать праздного говора и, в свою очередь, сдерживал, сколько мог, кашель, разрывавший его
грудь.
Он резко замахнулся
на Ромашова кулаком и сделал грозные глаза, но ударить не решался. У Ромашова в
груди и в животе сделалось тоскливое, противное обморочное замирание. До сих пор он совсем не замечал, точно забыл, что в правой руке у него все время
находится какой-то посторонний предмет. И вдруг быстрым, коротким движением он выплеснул в лицо Николаеву остатки пива из своего стакана.
В его душе, постоянно полной опасениями и обидами, не
находилось места надежде
на милость неба, но теперь, явившись неожиданно, она вдруг насытила его
грудь теплом и погасила в ней тяжёлое, тупое отчаяние.
Хозяин взял
на руки Тетку и сунул ее
на грудь, под шубу, где
находился Федор Тимофеич.
Но вскоре раздается громкий голос, говорящий, подобно Юлию Цезарю: «Чего боишься? ты меня везешь!» Этот Цезарь — бесконечный дух, живущий в
груди человека; в ту минуту, как отчаяние готово вступить в права свои, он встрепенулся; дух
найдется в этом мире: это его родина, та, к которой он стремился и звуками, и статуями, и песнопениями, по которой страдал, это Jenseits [потусторонний мир (нем.).], к которому он рвался из тесной
груди; еще шаг — и мир начинает возвращаться, но он не чужой уже: наука дает
на него инвеституру.
«Ладанку эту покойный мой друг носил постоянно
на груди и скончался с нею. В ней
находится одна ваша записка к нему, совершенно незначительная по содержанию; вы можете прочесть ее. Он носил ее потому, что любил вас страстно, в чем он признался мне только накануне своей смерти. Теперь, когда он умер, почему вам не узнать, что и его сердце вам принадлежало?»
К семи часам мы явились в палац. Всю дорогу капитан ворчал что-то про «бэгэрэдство», постоянно поправлял нацепленный для чего-то
на грудь иконостас и, по-видимому,
находился в самом подавленном настроении духа… Впрочем, надо сказать, и я чувствовал себя не особенно развязно.
Я приблизился и действительно увидел нечто в высшей степени странное. В нижней части
груди, в том самом месте,
на которое сейчас указал генерал,
находилось продолговатое пространство, усеянное белыми пупырышками, вроде сыпи. Когда генерал щелкнул по этому месту двумя пальцами, то пупырышки мгновенно покраснели, и я мог прочитать следующее...
В санях, кроме Володи большого, Володи маленького и Софьи Львовны,
находилась еще одна особа — Маргарита Александровна, или, как ее все звали, Рита, кузина госпожи Ягич, девушка уже за тридцать, очень бледная, с черными бровями, в pince-nez, курившая папиросы без передышки, даже
на сильном морозе; всегда у нее
на груди и
на коленях был пепел.
— Куда вы их ведете? — спросил я крайнего солдата. Тот вздрогнул, взглянул
на меня, и в его остром блеснувшем взгляде я так ясно почувствовал штык, как будто он
находился уже в
груди моей.
Наскоро оделся кабинет-министр и отправился во дворец. Внезапному его там появлению изумились, как удивились бы появлению преступника, сорвавшегося с цепи. Придворные со страхом перешептывались; никто не смел доложить о нем императрице. Недолго
находился он в этом положении и собирался уж идти далее, прямо в кабинет ее величества, как навстречу ему, из внутренних покоев — Педрилло. Наклонив голову, как разъяренный бык, прямо, всею силою, — в
грудь Волынского.
На груди означился круг от пудры.
И застыл, сложив руки
на груди, обратив глаза в сторону, где должны были
находиться те. И было в этом коротеньком слове много: и последнее прощание, и глухой вызов, и бесповоротная, злая решимость бороться со всеми, даже со своими, и немного, совсем немного тихой жалобы.
Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не
находится ли в нашей ложе N. и S. (
на что̀ я не мог ему отвечать), кроме того, он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу
на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается
на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную
грудь шпагой, которую я держал, приставленную к ней.
Игнаций никогда не
находился в такой бойкой и проницающей позиции. Тот, бывало, всегда сидел
на особливом этаблисмане, обитом черною кожею, и ни за что не обеспокоивал себя, чтобы смотреть
на входящего посетителя и определять себе, коего духа входящий? Это было бы слишком много чести для всякого. Игнаций держал свою задумчивую голову, опустив лицо
на грудь или положив щеку
на руку.
Он вышел, быстро подрагивая
на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими, толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и
грудью, имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того видно было, что он в этот день
находился в самом хорошем расположении духа.