Неточные совпадения
Религиозная коммюнотарность и
называется соборностью, которая противоположна всякому авторитарному пониманию
церкви.
Всему причту была отведена под усадьбы, возле
церкви, особая слобода, которая так и
называлась «Поповское».
Лучший табак, бывший в моде,
назывался «Розовый». Его делал пономарь, живший во дворе
церкви Троицы-Листы, умерший столетним стариком. Табак этот продавался через окошечко в одной из крохотных лавочек, осевших глубоко в землю под церковным строением на Сретенке. После его смерти осталось несколько бутылок табаку и рецепт, который настолько своеобразен, что нельзя его не привести целиком.
Колония
называется исправительной, но таких учреждений или лиц, которые специально занимались бы исправлением преступников, на Сахалине нет; нет также на этот счет каких-либо инструкций и статей в «Уставе о ссыльных», кроме немногих указаний на случаи, когда конвойный офицер или унтер-офицер может употребить против ссыльного оружие или когда священник должен «назидать в обязанностях веры и нравственности», объяснять ссыльным «важность даруемого облегчения» и т. п.; нет на этот счет и каких-либо определенных воззрений; но принято думать, что первенство в деле исправления принадлежит
церкви и школе, а затем свободной части населения, которая своим авторитетом, тактом и личным примером значительно может способствовать смягчению нравов.
— Кирилловой книгой
назывался изданный в 1644 году в Москве сборник статей, направленных против католической
церкви; назван по первой статье сборника, связанной с именем Кириллы Иерусалимского.] — «И власть первого зверя вся творит…
Беспрестанно получали мы письма и послания то от той, то от другой стороны, и всяк уговаривал не слушать противника, у всякого противник супостатом и отщепенцем св.
Церкви назывался.
— Вы напрасно не едете!..
Церковь эта очень известная в Москве; ее строил еще Меншиков [Меншиков Александр Данилович (1673—1729) — один из сподвижников Петра I.], и она до сих пор
называется башнею Меншикова… Потом она сгорела от грома, стояла запустелою, пока не подцепили ее эти, знаете, масоны, которые сделали из нее какой-то костел.
Как ни странно это кажется для нас, людей воспитанных в ложном учении о
церкви как о христианском учреждении и в презрении к ереси, — но только в том, что
называлось ересью и было истинное движение, т. е. истинное христианство, и только тогда переставало быть им, когда оно в этих ересях останавливалось в своем движении и так же закреплялось в неподвижные формы
церкви.
Так поступают православные; но и все
церкви без исключения пользуются всеми для этого средствами, из которых главное — то, что теперь
называется гипнотизацией.
«Берусь за перо, чтобы рассказать, каким образом один необдуманный шаг может испортить всю человеческую жизнь, уничтожить все ее плоды, добытые ценою долгих унижений, повергнуть в прах все надежды на дальнейшее повышение в избранной специальности и даже отнять у человека лучшее его право в этом мире — право
называться верным сыном святой римско-католической
церкви!
Все это вместе представляло такую отвратительную картину беспорядка и разрушения, что Зарецкой едва мог удержаться от восклицания: «Злодеи! что сделали вы с несчастной Москвою!» Будучи воспитан, как и большая часть наших молодых людей, под присмотром французского гувернера, Зарецкой не мог
назваться набожным; но, несмотря на это, его русское сердце облилось кровью, когда он увидел, что почти во всех
церквах стояли лошади; что стойла их были сколочены из икон, обезображенных, изрубленных и покрытых грязью.
Крутой правый берег речки Ядринки, на левом, менее возвышенном побережье которой находилась дядина усадьба, —
называется Попами, так как вокруг каменной приходской
церкви и погоста селятся священно — и церковнослужители.
Парни относятся к девицам откровенно цинично и озорничают над ними: поймают девок в поле, завернут им юбки и крепко свяжут подолы мочалом над головами. Это
называется «пустить девку цветком». По пояс обнаженные снизу девицы визжат, ругаются, но, кажется, им приятна эта игра, заметно, что они развязывают юбки медленнее, чем могли бы. В
церкви за всенощной парни щиплют девицам ягодицы, кажется, только для этого они и ходят в
церковь. В воскресенье поп с амвона говорит...
Вся жизнь моя, можно сказать, прошла в горестях: в молодых годах жила с больным отцом, шесть лет в
церкви божией не бывала, ходила за ним, что
называется, денно и нощно, никогда не роптала; только, бывало, и удовольствия, что съезжу в ряды да нарядов себе накуплю: наряжаться любила…
О нравах XII века свидетельствует Нестор, говоря в летописи, что мы только словом
называемся христиане, а живем поганьскы. «Видим бо игрища утолочена, и людий много множество, яко упихати начнут друг друга, позоры деюще от беса замышленного дела, а
церкви стоят; егда же бывает год молитвы, мало их обретается в
церкви» (Полное собрание летописей, I, 72).
У Грунина отца в один день двое молодцов заболели, свезли их в Мартыновскую, оттоль к Петру-Павлу [Городская больница в Нижнем
называется «Мартыновскою»; кладбище городское
называется «у Петра и Павла», по
церкви, там находящейся.].
Не говоря уже о многочисленных представителях слепого, фанатического атеизма, у которых практическое отношение к религии выражается в ненависти к ней (ecrasez Finfame) [«Раздавите гадину!» (фр.) — слова Вольтера по поводу католической
церкви.], здесь в первую очередь следует назвать представителей немецкого идеализма Фихте (периода Atheismusstreit) [«Спор об атеизме» (нем.) — так
называется литературный скандал, разразившийся в Иене в 1799 г. по поводу статьи И. Г. Фихте «Об основании нашей веры в божественное управление миром», опубликованной в 1798 г. в редактируемом Фихте «Философском журнале».
А французский епископат еще с XVII века (в лице своих знаменитейших иерархов) отстаивал то, что
называется галликанством, то есть традиции некоторой иерархической независимости французской
церкви от Ватикана.
Но наши родители тщательно следили, чтобы мы ходили ко всенощной в приходскую нашу
церковь Петра и Павла, на Георгиевской улице (позже улица
называлась Петропавловской).
Архиепископ, молча, не взглянув на народ, не удостоив его благословения и не допустив приложиться к Животворящему Кресту, прошел к соборному храму Святой Софии, помолился у золотых врат [Так
называются медные, вызолоченные ворота, по народному преданию, вывезенные из Корсуни или Херсонеса, — они находятся на западной стороне
церкви, — знаменитая древняя редкость, сохранившаяся до последний дней.] его.
В 1619 году к Арбатским воротам подступил и гетман Сагай-дачный, но был отбит с уроном. В память этой победы сооружен был придел в
церкви Николы Явленного, во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Основания этой
церкви, как полагает Ив. Снегирев, относится к XVI столетию, когда еще эта часть Москвы была мало заселена и
называлась «Полем». В описываемое нами время,
церковь эта была окружена каменной оградой с башенками и видом своим походила на монастырь.
Для того же, чтобы еще больше укрепить их в обмане, я внушаю им нечто подобное учению
церкви, а именно то, что существует некоторая преемственность знаний, которая
называется наукой, и что утверждения этой науки так же непогрешимы, как и утверждения
церкви.
Иногда зелень, окропленная следами крови, в полночь вздохи и стенания, прогулка мертвецов, свечи, горящие в
церкви кровавым светом, — все эти явления не могли бы дать повода к удивлению, когда бы прибавить, что место, где они происходили,
называлось полем, то есть местом судебных поединков.
Архиепископ, молча, не взглянув на народ, не удостоив его благословения и не допустив приложиться к Животворящему Кресту, прошел к соборному храму св. Софии, помолился у золотых ворот его. Так
называются медные, вызолоченные ворота, по народному преданию, вывезенные из Корсуни или Херсонеса, — они находятся на западной стороне
церкви, — знаменитая древняя редкость, сохранившаяся до последних дней.
Так что в наше время в нашем христианском мире одни люди, огромное большинство людей, живут, внешним образом исполняя еще церковные обряды по привычке, для приличия, удобства, из страха перед властями или даже корыстных целей, но не верят и не могут верить в учение этой
церкви, уже ясно видя ее внутреннее противоречие; другая же, всё увеличивающаяся часть населения уже не только не признает существующей религии, но признает, под влиянием того учения, которое
называется «наукой», всякую религию остатком суеверия и не руководится в жизни ничем иным, кроме своих личных побуждений.