Неточные совпадения
— Мое
мнение только то, — отвечал Левин, — что эти вертящиеся столы доказывают, что так называемое образованное
общество не выше мужиков. Они верят в глаз, и в порчу, и в привороты, а мы….
Но, по опыту зная, что при теперешнем настроении
общества опасно высказывать
мнение, противное общему, и в особенности осуждать добровольцев, он тоже высматривал Катавасова.
«Без сомнения, наше
общество еще так дико (не то, что в Англии), что очень многие», — и в числе этих многих были те,
мнением которых Алексей Александрович особенно дорожил, — «посмотрят на дуэль с хорошей стороны; но какой результат будет достигнут?
Но притом было другое, радостное для Сергея Ивановича явление: это было проявление общественного
мнения.
Общество определенно выразило свое желание. Народная душа получила выражение, как говорил Сергей Иванович. И чем более он занимался этим делом, тем очевиднее ему казалось, что это было дело, долженствующее получить громадные размеры, составить эпоху.
— Каждый член
общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди мысли исполняют свое дело, выражая общественное
мнение. И единодушие и полное выражение общественного
мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос русского народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это великий шаг и задаток силы.
Амалия Ивановна, тоже предчувствовавшая что-то недоброе, а вместе с тем оскорбленная до глубины души высокомерием Катерины Ивановны, чтобы отвлечь неприятное настроение
общества в другую сторону и кстати уж чтоб поднять себя в общем
мнении, начала вдруг, ни с того ни с сего, рассказывать, что какой-то знакомый ее, «Карль из аптеки», ездил ночью на извозчике и что «извозчик хотель его убиваль и что Карль его ошень, ошень просиль, чтоб он его не убиваль, и плакаль, и руки сложиль, и испугаль, и от страх ему сердце пронзиль».
В своей книге «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) противопоставлял современное ему
общество «счастливой жизни людей» в «естественном» состоянии, вне губительных влияний роскоши и излишеств, свойственных, по его
мнению, современной цивилизации.
— Я не послал письма. Она решила не посылать. Она мотивировала так: если пошлю письмо, то, конечно, сделаю благородный поступок, достаточный, чтоб смыть всю грязь и даже гораздо больше, но вынесу ли его сам? Ее
мнение было то, что и никто бы не вынес, потому что будущность тогда погибла и уже воскресение к новой жизни невозможно. И к тому же, добро бы пострадал Степанов; но ведь он же был оправдан
обществом офицеров и без того. Одним словом — парадокс; но она удержала меня, и я ей отдался вполне.
Сковородников, сидевший против Вольфа и всё время собиравший толстыми пальцами бороду и усы в рот, тотчас же, как только Бе перестал говорить, перестал жевать свою бороду и громким, скрипучим голосом сказал, что, несмотря на то, что председатель акционерного
общества большой мерзавец, он бы стоял за кассирование приговора, если бы были законные основания, но так как таковых нет, он присоединяется к
мнению Ивана Семеновича (Бе), сказал он, радуясь той шпильке, которую он этим подпустил Вольфу.
Эти так называемые испорченные, преступные, ненормальные типы были, по
мнению Нехлюдова, не что иное, как такие же люди, как и те, перед которыми
общество виновато более, чем они перед
обществом, но перед которыми
общество виновато не непосредственно перед ними самими теперь, а в прежнее время виновато прежде еще перед их родителями и предками.
Речь товарища прокурора, по его
мнению, должна была иметь общественное значение, подобно тем знаменитым речам, которые говорили сделавшиеся знаменитыми адвокаты. Правда, что в числе зрителей сидели только три женщины: швея, кухарка и сестра Симона и один кучер, но это ничего не значило. И те знаменитости так же начинали. Правило же товарища прокурора было в том, чтобы быть всегда на высоте своего положения, т. е. проникать вглубь психологического значения преступления и обнажать язвы
общества.
Если в буржуазном капиталистическом
обществе мнение людей определялось их собственностью и материальным положением, то это менее всего значит, что это
мнение было индивидуальным и персональным.
Выждал я время и раз в большом
обществе удалось мне вдруг «соперника» моего оскорбить будто бы из-за самой посторонней причины, подсмеяться над одним
мнением его об одном важном тогда событии — в двадцать шестом году дело было — и подсмеяться, говорили люди, удалось остроумно и ловко.
Я не была в
обществе, не испытывала, что значит блистать, и у меня еще нет влечения к этому, — зачем же я стану жертвовать чем-нибудь для блестящего положения только потому, что, по
мнению других, оно приятно?
И что же они подвергнули суду всех голосов при современном состоянии
общества? Вопрос о существовании республики. Они хотели ее убить народом, сделать из нее пустое слово, потому что они не любили ее. Кто уважает истину — пойдет ли тот спрашивать
мнение встречного-поперечного? Что, если б Колумб или Коперник пустили Америку и движение земли на голоса?
Я так долго возмущался против этой несправедливости, что наконец понял ее: он вперед был уверен, что всякий человек способен на все дурное и если не делает, то или не имеет нужды, или случай не подходит; в нарушении же форм он видел личную обиду, неуважение к нему или «мещанское воспитание», которое, по его
мнению, отлучало человека от всякого людского
общества.
Вот почему я продолжаю утверждать, что, в абсолютном смысле, нет возраста более злополучного, нежели детский, и что общепризнанное
мнение глубоко заблуждается, поддерживая противное. По моему
мнению, это заблуждение вредное, потому что оно отуманивает
общество и мешает ему взглянуть трезво на детский вопрос.
Меня любили отдельные люди, иногда даже восторгались мной, но мне всегда казалось, что меня не любило «общественное
мнение», не любило светское
общество, потом не любили марксисты, не любили широкие круги русской интеллигенции, не любили политические деятели, не любили представители официальной академической философии и науки, не любили литературные круги, не любили церковные круги.
Я на жизненном опыте пережил столкновение личности и социальной группы, личности и
общества, личности и общественного
мнения.
В 60-е годы в России открывается «
общество», образуется общественное
мнение.
Посылает он за моими сочленами, увещевает их, представляет гнусность таких
мнений, что они оскорбительны для дворянского
общества, что оскорбительны для верховной власти, нарушая ее законоположения; обещает награждение исполняющим закон, претя мщением не повинующимся оному; и скоро сих слабых судей, не имеющих ни правил в размышлениях, ни крепости духа, преклоняет на прежние их
мнения.
Понятно, какое обидное
мнение о женщине складывается поэтому само собою в
обществе…
Надо было ей самой — и жизнь раскрывать, и людей показывать, и приучать ее к самостоятельности
мнений и поступков: девушка развитая и привыкшая к
обществу — не поддалась бы пошлой Арине Федотовне и не пленилась бы пустоголовым Вихоревым.
По некоторому такту, принятому ими за правило, Епанчины любили смешивать, в редких случаях бывавших у них званых собраний,
общество высшее с людьми слоя более низшего, с избранными представителями «среднего рода людей», Епанчиных даже хвалили за это и относились об них, что они понимают свое место и люди с тактом, а Епанчины гордились таким об них
мнением.
Увольнение этого ученика Аракчеева, вора, взяточника, несмотря на полное невежество, игравшего роль временщика при Николае I, рассматривалось
обществом как доказательство отхода Александра II от реакционной политики его отца.] сменен, но, может быть, не знаете, что это был единственный человек в России, qui a en le suffrage universelle [Буквально: который получил всеобщее признание (франц.).] (то есть, что
мнения согласны были на его счет).
— Ну, по крайней мере я пока понимал это так и искал чести принадлежать только к такому союзу, где бы избытки средств, данных мне природою и случайностями воспитания, могли быть разделены со всеми по праву, которое я признаю за
обществом, но о таком союзе, каким он выходит, судя по последним словам господина Белоярцева, я такого же
мнения, как и господин Кусицын.
Душевное состояние его было скверное, и не то, чтобы его очень смутили все эти отзывы: перебрав в голове слышанные им
мнения об его произведении, он очень хорошо видел, что все люди, получившие университетское образование, отзывались совершенно в его пользу, — стало быть, тут, очевидно, происходила борьба между университетским мировоззрением и мировоззрением остального
общества.
— Да, я. Я либерал, mais entendons-nous, mon cher. [но условимся, дорогой мой (франц.)] В
обществе я, конечно, не высказал бы этого
мнения; но не высказал бы его именно только потому, что я представитель русского либерализма. Как либерал, я ни в каком случае не могу допустить аркебузированья ни в виде частной меры, ни в виде общего мероприятия. Но внутренно я все-таки должен сказать себе: да, это люди неблагонамеренные!
«Суд
общества офицеров N-ского пехотного полка, в составе — следовали чины и фамилии судей — под председательством подполковника Мигунова, рассмотрев дело о столкновении в помещении офицерского собрания поручика Николаева и подпоручика Ромашова, нашел, что ввиду тяжести взаимных оскорблений ссора этих обер-офицеров не может быть окончена примирением и что поединок между ними является единственным средством удовлетворения оскорбленной чести и офицерского достоинства.
Мнение суда утверждено командиром полка».
Придет знакомец и скажет, что в данную минуту нет никакой надежды на сочувствие общественного
мнения; придет другой знакомец и скажет, что теперь самое время провозглашать истину в науке, истину в литературе, истину в искусстве и что
общество только того и ждет, чтобы проникнуться истинами.
— Потому что, по
мнению моему, только то
общество можно назвать благоустроенным, где всякий к своему делу определен. Так, например: ежели в расписании сказано, что такой-то должен получать дани, — тот пусть и получает; а ежели про кого сказано, что такой-то обязывается уплачивать дани, — тот пусть уплачивает. А не наоборот.
Я с особенной настойчивостью останавливаюсь на уличной жизни, во-первых, потому, что она всего больше доступна наблюдению, а во-вторых, потому, что в городе, имеющем претензию быть кульминационным пунктом целой империи, уличная жизнь, по
мнению моему, должна преимущественно отражать на себе степень большей или меньшей эмансипации
общества от уз.
По крайней мере, такого
мнения держался тот безыменный сброд, который в то время носил название русского"
общества".
Когда все расселись по мягким низеньким креслам, князь опять навел разговор на литературу, в котором, между прочим, высказал свое удивление, что, бывая в последние годы в Петербурге, он никого не встречал из нынешних лучших литераторов в порядочном
обществе; где они живут? С кем знакомы? — бог знает, тогда как это сближение писателей с большим светом, по его
мнению, было бы необходимо.
Автор однажды высказал в
обществе молодых деревенских девиц, что, по его
мнению, если девушка мечтает при луне, так это прекрасно рекомендует ее сердце, — все рассмеялись и сказали в один голос: «Какие глупости мечтать!» Наш великий Пушкин, призванный, кажется, быть вечным любимцем женщин, Пушкин, которого барышни моего времени знали всего почти наизусть, которого Татьяна была для них идеалом, — нынешние барышни почти не читали этого Пушкина, но зато поглотили целые сотни томов Дюма и Поля Феваля [Феваль Поль (1817—1887) — французский писатель, автор бульварных романов.], и знаете ли почему? — потому что там описывается двор, великолепные гостиные героинь и торжественные поезды.
Все это, и особенно то, что в этом
обществе со мной обращались просто и серьезно, как с большим, говорили мне свои, слушали мои
мнения, — к этому я так мало привык, что, несмотря на блестящие пуговицы и голубые обшлага, я все боялся, что вдруг мне скажут: «Неужели вы думаете, что с вами серьезно разговаривают? ступайте-ка учиться», — все это делало то, что в этом
обществе я не чувствовал ни малейшей застенчивости.
Бодрый и победоносный вид Варвары Петровны, презрительное равнодушие, с которым она выслушала о
мнениях наших дам и о волнении
общества, воскресили упавший дух робевшего Степана Трофимовича и мигом развеселили его.
Теперь, три месяца спустя,
общество наше отдохнуло, оправилось, отгулялось, имеет собственное
мнение и до того, что даже самого Петра Степановича иные считают чуть не за гения, по крайней мере «с гениальными способностями».
И потому спешу, не теряя времени, пригласить всё
общество, по выслушании моей книги в продолжение десяти вечеров, заявить свое
мнение.
Что касается до Англии, то образование каменщиками в ней
общества относят к началу тысячелетия, когда Эдвин [Эдвин (585—633) — король Нортумбрии с 617 года, принявший христианство.], сын короля Адельстана, собрал первое собрание в городе Йорке; но в этом можно сомневаться, ибо документы, на коих основалось такое
мнение, оказались неподлинными, и потому гораздо вероятнее заключить, что в Англию, собственно, перенесли немецкие каменотесы свой институт вместе с готическим стилем».
Мы запираем опасного, по нашему
мнению, члена
общества, но с завтрашнего дня этот человек мог перестать быть опасным и заключение его напрасно.
Он знает, что дело орловского губернатора вызвало негодование лучших людей
общества, и сам он уже под влиянием общественного
мнения тех кругов, в которых он находится, не раз выражал неодобрение ему; он знает, что прокурор, который должен был ехать, прямо отказался от участия в деле, потому что считает это дело постыдным; знает и то, что в правительстве нынче-завтра могут произойти перемены, вследствие которых то, чем выслуживались вчера, может завтра сделаться причиной немилости; знает, что есть пресса, если не русская, то заграничная, которая может описать это дело и навеки осрамить его.
То же и для тех так называемых преступников, живущих внутри наших
обществ. Для того, чтобы покорить этих людей христианству, есть только одно-единственное средство: христианское общественное
мнение, которое может быть установлено среди этих людей только истинным христианским учением, подтвержденным истинным христианским примером жизни.
B-12-x, имея в виду то, что вопрос о разоружении, так же как и о мире вообще, зависит в значительной мере от общественного
мнения, конгресс предложил
обществам мира, так же как и всем приверженцам мира, заняться деятельной пропагандой его, особенно во время парламентских выборов, чтобы убедить избирателей подавать голоса за кандидатов, в программу действия которых войдут установление мира, разоружение и третейский суд.
«Эта первобытная церковь была его собственным идеалом общественного устройства, основанного на равенстве, свободе и братстве. Христианство, по
мнению Хельчицкого, до сих пор хранит в себе эти основания, нужно только, чтоб
общество возвратилось к его чистому учению, и тогда оказался бы излишним всякий иной порядок, которому нужны короли и папы: во всем достаточно одного закона любви…
И как искоренить насилием преступления в среде наших
обществ, когда то, что считается правительствами преступлением, общественным
мнением считается подвигом.
«Но если даже и справедливо, — скажут защитники существующего строя, — то, что общественное
мнение, при известной степени своей определенности и ясности, может заставить инертную массу людей внехристианских
обществ — нехристианские народы — и людей испорченных и грубых, живущих среди
обществ, подчиниться ему, то какие признаки того, что это христианское общественное
мнение возникло и может заменить действие насилия?
То же и по отношению тех диких элементов, живущих среди
обществ: ни увеличение, ни уменьшение строгости наказаний, ни изменение тюрем, ни увеличение полиции не уменьшают и не увеличивают количества преступлений, — уменьшается оно только вследствие изменения общественного
мнения.
И действительно, в этом нет ничего неестественного, и способность людей маломыслящих подчиняться указаниям людей, стоящих на высшей степени сознания, есть всегдашнее свойство людей, то свойство, вследствие которого люди, подчиняясь одним и тем же разумным началам, могут жить
обществами: одни — меньшинство — сознательно подчиняясь одним и тем же разумным началам, вследствие согласия их с требованиями своего разума; другие — большинство — подчиняясь тем же началам бессознательно только потому, что эти требования стали общественным
мнением.
«Нельзя рисковать, отбросив насилие, которым поддерживается существующий порядок, положиться на неосязаемую и неопределенную силу общественного
мнения, предоставив диким людям вне и внутри
обществ безнаказанно грабить, убивать и всячески насиловать христиан.