Неточные совпадения
Самое построение храмов было всегда так полно
мистических обрядов, иносказаний, таинственных посвящений, что средневековые строители считали себя чем-то особенным, каким-то духовенством, преемниками строителей Соломонова храма и составляли между собой
тайные артели каменщиков, перешедшие впоследствии в масонство.
С тем же связана и невозможность постигнуть
тайну мистического реализма, хранящегося в Церкви.
Именно те, которые переносят веру и мистику исключительно в субъективную действительность человеческого духа, те, которые отрицают
мистическую реальность бытия и пути соединения с ней, отрицают чудесную
тайну преосуществления в мире объективном, в мировой душе, те должны быть признаны рационалистами.
И прежде всего раскроется
тайна нового брака,
мистического соединения, которого нет в порядке природы, не соединяющей две плоти в одну, а рождающей плоть третью.
И весь крещеный христианский мир, даже потеряв высшее религиозное сознание того, кто был Иисус, в
мистической своей стихии чувствует, что в Нем скрыта великая
тайна, что с Ним связана величайшая проблема мировой истории.
Этот
мистический брак существовал лишь на высших ступенях посвящения в
тайну любви, но от него пойдет преображение мира.
И наука, и философия подводят к великой
тайне; но та лишь философия хороша, которая проходит путь до последней
тайны, раскрывающейся в религиозной жизни, в
мистическом опыте.
Только в
мистическом браке раскрывается
тайна соединения Логоса с женственной душой мира, с землей.
Лишь вселенскому церковному сознанию раскрываются
тайны жизни и бытия, лишь в приобщении к церковному разуму возможно истинное дерзновение, там лишь гарантия против всякого иллюзионизма и призрачности, там подлинный реализм, реализм
мистический.
Это сознание, всегда покорное разуму малому и несогласное совершить
мистический акт самоотречения, которым стяжается разум большой, утверждает одну сторону истины и упускает другую ее сторону, оставляет раздельным то, в соединении чего вся
тайна Христова, не постигает претворения одной природы в другую.
— Это несомненно, что великий маг и волшебник Калиостро масон был, — продолжал между тем настоящую беседу Ченцов, — нам это сказывал наш полковой командир, бывший прежде тоже ярым масоном; и он говорил, что Калиостро принадлежал к секте иллюминатов [Иллюминаты — последователи религиозно-мистического учения Адама Вейсгаупта (1748—1830), основавшего
тайное общество в 1776 г.]. Есть такая секта?
Прежний алтарь так и остался неприкосновенным в своей первоначальной суровой простоте, вместе со множеством маленьких покоев, окружавших его и служивших для сохранения сокровищ, жертвенных предметов и священных принадлежностей, а также для особых
тайных целей во время самых сокровенных
мистических оргий.
Я поспешил уверить своего крестного отца, что питаю непреодолимое отвращение ко всем
тайным обществам, ко всему
мистическому, темному и непонятному.
Здесь приличествует лишь благоговейное безмолвие пред непостижной, в недрах Абсолютного совершающейся
тайной, и нет ничего более безвкусного, как разные рациональные «дедукции» творения, претензии «гнозиса», все равно метафизического или
мистического [В чрезмерном «дедуцировании» творения и, следовательно, в рационализме повинен и Вл. Соловьев, следующим образом рассуждающий об этом: «Если бы абсолютное оставалось только самим собою, исключая свое другое, то это другое было бы его отрицанием, а, следовательно, оно само не было бы абсолютным» (Органические начала цельного знания.
Здесь нет места ни антиномии, с ее логическим перерывом, ни
Тайне: беспримесный рационализм — вот обратная сторона того всеведения или «гнозиса», которым мнил себя обладающим, по одним основаниям, Гегель, а по другим — Беме, почему он и оказывается столь родственным по тенденциям современному «теософизму», оккультному или
мистическому рационализму [Шеллинг дает такую характеристику «теософизма» Беме: «В третьем виде эмпиризма сверхчувственное сделано предметом действительного опыта благодаря тому, что допускается возможное восхищение человеческого существа в Бога, а вследствие этого необходимое, безошибочное созерцание, проникающее не только в божественное существо, но и в сущность творения и во все события в нем…
И сыновья и племянница хоть и проводили все почти время с гувернерами и учительницами, но после, начитавшись сначала «Четьи-миней» и «Патериков» об умерщвлении плоти угодниками, а потом
мистических книг, незаметно для самих себя вошли в «
тайну сокровенную». Старший остался холостым, а меньшой женился на одной бедной барышне, участнице «духовного союза» Татариновой. Звали ее Варварой Петровной, у них была дочь, но ходили слухи, что она была им не родная, а приемыш либо подкидыш.
Мне рассказывала одна моя знакомая: до семнадцати лет она безвыездно жила в городе, животных, как все горожане, видела мало и знала еще меньше. Когда она в первый раз стала читать Толстого и через него почувствовала животных, ее охватил непередаваемый, странный, почти
мистический ужас. Этот ужас она сравнивает с ощущением человека, который бы увидел, что все неодушевленные предметы вокруг него вдруг зашевелились, зашептались и зажили неожиданною,
тайною жизнью.
Можно испытать заботу и страх перед болезнью близкого человека и опасностью смерти, но, когда наступает минута смерти, заботы уже нет и нет обыденного страха, а есть
мистический ужас перед
тайной смерти, есть тоска по миру, в котором смерти нет.
Глубже приобщает к
тайне мистическая апофатическая теология.
Страха перед Богом не может и не должно быть, выражение «страх Божий» неточное и требует истолкования, перед Богом можно испытывать лишь
мистический ужас, ужас перед бесконечной
тайной и испытывать тоску по Богу.
Тоска и
мистический ужас есть стояние не перед опасностями, подстерегающими нас в греховном мире, а перед
тайной бытия, от которой человек оторван.
Но это только свидетельствует о беспомощности мысли перед
тайной отношения между человеком и Богом, раскрывающейся в
мистическом опыте.
Совершенно ошибочно выражать
тайну мистического опыта в монистической метафизике.
Мистическое учение Бёме о человеке как андрогине делает понятным, почему Иисус Христос, абсолютный и совершенный человек, не знал женщины и, по-видимости, не осуществил в своей жизни
тайны брака.
В культе церковном раскрывается
тайна любви, но культ этот есть такая же неудача в
мистической любви, как вся культура есть неудача в осуществлении нового бытия.
Только в
мистической и оккультной философии, которой философы официальные и общеобязательные все еще не хотят знать, раскрывалось истинное учение о человеке как микрокосме, посвящался человек в
тайну о самом себе.
Есть святые, которые обладали особым даром
мистического созерцания божественных
тайн, но этот гностический дар далеко не всем святым был присущ.
Любовь осталась эзотерической, невыявленной
тайной религии Христа,
мистическим ее преданием, приоткрывавшимся лишь в жизни немногих избранников.
Ответить на эти муки может лишь раскрытие зрелой
тайны вечной,
мистической, Иоанновой церкви Христа.