Неточные совпадения
В другую пору то-то бы
Досталось Ваське шустрому,
А тут и не
заметили,
Как он проворной лапкою
Веретено потрогивал,
Как прыгал на него
И как оно каталося,
Пока не размоталася
Напряденная нить!
Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда, в туз из пистолета
В пяти саженях попадал,
И то сказать, что и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился,
смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог!
Новейший Регул, чести бог,
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В долг осушать бутылки три.
Евфросинья Потаповна. Ну, покушали и встали бы; чего еще дожидаются? Уж
достался мне этот обед; что хлопот, что изъяну! Поваришки разбойники, в кухню-то точно какой победитель придет, слова ему сказать не
смей!
Карандышев. Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов
мечут жребий, кому вы
достанетесь, играют в орлянку — и это не оскорбление? Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, — человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас как на вещь. Ну, если вы вещь, это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может.
— Дело! — иронически
заметил Райский, — чуть было с Олимпа спустились одной ногой к людям — и
досталось.
Мы воспользовались этим случаем и стали
помещать в реестрах разные вещи: трубки японские, рабочие лакированные ящики с инкрустацией и т. п. Но вместо десяти-двадцати штук они вдруг привезут три-четыре. На мою долю
досталось, однако ж, кое-что: ящик, трубка и другие мелочи. Хотелось бы выписать по нескольку штук на каждого, но скупо возят. За ящик побольше берут по 12 таилов (таил — около 3 р. асс.), поменьше — 8.
«Чего мне больше ждать? — говорил сам с собою кузнец. — Она издевается надо мною. Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова. Но если ж так, не
достанется, по крайней мере, другому посмеяться надо мною. Пусть только я наверное
замечу, кто ей нравится более моего; я отучу…»
— Он за баб примется, — говорил Мыльников, удушливо хихикая. — И
достанется бабам… ах как
достанется! А ты, Яша, ко мне ночевать, к Тарасу Мыльникову. Никто пальцем не
смеет тронуть… Вот это какое дело, Яша!
— Значит, Феня ему по самому скусу пришлась… хе-хе!.. Харч, а не девка: ломтями режь да ешь. Ну а что было, баушка, как я к теще любезной приехал да объявил им про Феню, что,
мол, так и так!.. Как взвыли бабы, как запричитали, как заголосили истошными голосами — ложись помирай. И тебе, баушка,
досталось на орехи. «Захвалилась, — говорят, — старая грымза, а Феню не уберегла…» Родня-то, баушка, по нынешним временам везде так разговаривает. Так отзолотили тебя, что лучше и не бывает, вровень с грязью сделали.
— Хорошее дело, кабы двадцать лет назад оно вышло… — ядовито
заметил великий делец, прищуривая один глаз. —
Досталась кость собаке, когда собака съела все зубы. Да вот еще посмотрим, кто будет расхлебывать твою кашу, Андрон Евстратыч: обнес всех натощак, а как теперь сытый-то будешь повыше усов есть. Одним словом, в самый раз.
Бабушки уже нет, но еще в нашем доме живут воспоминания и различные толки о ней. Толки эти преимущественно относятся до завещания, которое она сделала перед кончиной и которого никто не знает, исключая ее душеприказчика, князя Ивана Иваныча. Между бабушкиными людьми я
замечаю некоторое волнение, часто слышу толки о том, кто кому
достанется, и, признаюсь, невольно и с радостью думаю о том, что мы получаем наследство.
— Ну, и от нас им, Александр Иваныч,
доставалось порядком, —
заметил с улыбкою Павел.
Вот,
мол, другим леса да поймы
достались, а мне, в награду за любезно-верное житие, дылду отвалили — черта ли я с ней поделаю!
— Ах, это было бы очень, очень приятно! — сказала Полина. — Я не
смела беспокоить, но чрезвычайно желала бы слышать чтение самого автора; это удовольствие так немногим
достается…
Теперь, когда Лизавете Николаевне было уже около двадцати двух лет, за нею
смело можно было считать до двухсот тысяч рублей одних ее собственных денег, не говоря уже о состоянии, которое должно было ей
достаться со временем после матери, не имевшей детей во втором супружестве.
Напрасны были запретительные знаки Елизаветы Степановны: старуха не успела
заметить их, за что ей потом крепко
досталось от дочек.
Из Нижнего Гордей Евстратыч действительно привез всем по гостинцу: бабушке — парчи на сарафан и настоящего золотого позумента, сыновьям — разного платья и невесткам — тоже. Самые лучшие гостинцы
достались Нюше и Арише; первой — бархатная шубка на собольем меху, а второй — весь золотой «прибор», то есть серьги, брошь и браслет. Такая щедрость удивила Татьяну Власьевну, так что она
заметила Гордею Евстратычу...
Вот они на столе: тысяча сто. Ты съезди к ней сегодня и отдай собственноручно. Нате,
мол, Зинаида Савишна, подавитесь! Только, смотри, и виду не подавай, что у меня занял, храни тебя бог! А то
достанется мне на орехи от кружовенного варенья! (Всматривается в лицо Иванова.) Ну, ну, не надо! (Быстро берет со стола деньги и прячет в карман.) Не надо! Я пошутил… Извини, ради Христа!
Назвав княгиню влиятельною и пышною, я считаю необходимым показать, в чем проявлялась ее пышность и каково было ее влияние на общество людей дворянского круга, а также
наметить, чем она приобрела это влияние в то время, в котором влиятельность неофициальному лицу
доставалась отнюдь не легче, чем нынче, когда ее при всех льготных положениях никто более не имеет.
— Марья Александровна, кажется, очень рады, что князь не
достался этой франтихе, Анне Николаевне. А ведь уверяла все, что родня ему. То-то разрывается, должно быть, теперь от досады! —
заметила Настасья Петровна; но
заметив, что ей не отвечают, и взглянув на Зину и на Павла Александровича, госпожа Зяблова тотчас догадалась и вышла, как будто за делом, из комнаты. Она, впрочем, немедленно вознаградила себя, остановилась у дверей и стала подслушивать.
— Злость, злость-то какая, — трещала тетка, подходя к самой двери нашей комнаты, для того чтобы Давыд ее непременно услышал, — перво-наперво украл часы, а потом их в воду… Не
доставайся,
мол, никому… На-ка!
Но Митрофан упускает из вида, что он носил это заношенное белье добровольно, не
замечая, что оно давно уже брошено за негодностью, и радуясь только тому, что оно
досталось ему с барского плеча.
Особенно
досталось двум авторам; Любослову, который
поместил в «Собеседник» свою критику и на первую часть его, мелочную, правда, но большею частию справедливую, и потом «Начертание о российском языке», и еще автору одного письма к сочинителю «Былей и небылиц», приложившему при этом письме и свое предисловие к «Истории Петра Великого».
— И вам
достанется? — все смеялся Вельчанинов. — Но я
замечаю, мой бедный друг, что вы-таки трепещете перед вашей прекрасной супругой, — а?
В эти «характерные» минуты сильно
доставалось Титу, — побьет его, бывало, да и пошлет к барыне: «Поди, — говорит, — покажи ей свою рожу и скажи — вот,
мол, как дураков учат, людей делают из скотов».
Я хотел сохранить его до гроба, но отдаю тебе: Ратьмир, предок мой, изобразил на нем златыми буквами слова: «Никогда врагу не
достанется»…» Мирослав взял сей древний
меч с благоговением и гордо ответствовал: «Исполню условие!» — Марфа долго еще говорила с мудрым Феодосией о силах князя московского, о верных и неверных союзниках Новаграда и сказала наконец юноше: «Возвратимся, буря утихла.
— Не плачь!.. может, найдётся.. — тихонько прошептал он, но,
заметив, что она не слышит его утешения, отодвинулся ещё дальше от неё, думая, что, наверное, от отца
достанется ей за эту потерю. И тотчас же ему представилось, что отец, большой и чёрный казак, колотит её, а она, захлёбываясь слезами и вся дрожа от страха и боли, валяется у него в ногах…
— Экой ты удатной какой, господин купец, — молвил дядя Онуфрий. — Кого облюбовал, тот тебе и
достался… Ну, ваше степенство, с твоим бы счастьем да по грибы ходить… Что ж, одного Артемья берешь аль еще конаться [Конаться — жребий
метать.] велишь? — прибавил он, обращаясь к Патапу Максимычу.
Патап Максимыч, посмотрев на Петряя, подумал, что от подростка в пути большого проку не будет.
Заметив, что не только дядя Онуфрий, но и вся артель недовольна, что «подсыпке» ехать
досталось, сказал, обращаясь к лесникам...
— Да, точно что горе, немалое горе! — насмешливо говорил Патап Максимыч. — Думала вдовьими деньжонками попользоваться. Умрет,
мол, у меня в обители, все капиталы ее
достанутся!.. Не выгорело!.. Ха-ха-ха!
— И не только над Пуд. И,
заметь, никогда не делает это так, спроста! Пуд
достается за сочинения и переводы, которые Рамзай пишет за эту лентяйку, а другим…
— Это все анамиты уничтожили, чтобы не
досталось нам! —
заметил лейтенант и, помолчав, неожиданно прибавил: — Грустно все это видеть… Пришли мы сюда, разорили край… вели долгую войну против людей, которые нам ничего дурного не сделали… Наконец, завладели страной и… снова будем ее разорять… И сколько погибло здесь французов!.. Все наши госпитали переполнены… Лихорадки здесь ужасны… в три дня доканывают человека… И, подумаешь, все это делается в угоду одного человека, нашего императора…
— Значит, и барин хороший, и командир хороший, —
заметил служивый. — Кому же теперь-то вы
достанетесь? — спросил он немного погодя у плешивого.
Так кормятся миршенцы, но у них, как и везде, барыши
достаются не рабочему люду, а скупщикам да хозяевам точильных мельниц, да тем еще, что железо сотнями пудов либо пеньку сотнями возов покупают. Работая из-за низкой платы, бедняки век свой живут ровно в кабале, выбиться из нее и подумать не
смеют.
«И то еще я
замечал, — говорил он, — что пенсионная, выйдя замуж, рано ли поздно, хахаля заведет себе, а не то и двух, а котора у мастерицы была в обученье, дура-то дурой окажется, да к тому же и злобы много накопит в себе…» А Макрина тотчáс ему на те речи: «С мужьями у таких жен, сколько я их ни видывала, ладов не бывает: взбалмошны, непокорливы, что ни день, то в дому содом да драна грамота, и таким женам много от супружеских кулаков
достается…» Наговорившись с Марком Данилычем о таких женах и девицах, Макрина ровно обрывала свои россказни, заводила речь о стороннем, а дня через два опять, бывало, поведет прежние речи…
Письмо начиналось товарищеским вступлением, затем развивалось полушуточным сравнением индивидуального характера Подозерова с коллективным характером России, которая везде хочет, чтобы признали благородство ее поведения, забывая, что в наш век надо заставлять знать себя; далее в ответе Акатова мельком говорилось о неблагодарности службы вообще «и хоть,
мол, мне будто и везет, но это
досталось такими-то трудами», а что касается до ходатайства за просителя, то «конечно, Подозеров может не сомневаться в теплейшем к нему расположении, но, однако же, разумеется, и не может неволить товарища (то есть Акатова) к отступлению от его правила не предстательствовать нигде и ни за кого из близких людей, в числе которых он всегда считает его, Подозерова».
— Гляди, Иван Данилыч, как бы и тебе не
досталось! —
заметил один из приятелей.
— А вы раньше спросите девушку, которая цензурные экземпляры фальцевала. Или вот, как мы сейчас сделали: надорвали на уголке картузную бумагу и подсмотрели. Развернуть нельзя, тогда уже не позволят отказаться, а так никто не
заметит, что надорван угол, а
заметят, — скажут: мужик вносил, углом зацепил за косяк. Тут, знаете, если смирной быть, только одни объедки будут
доставаться.
— Ведомо ли тебе, что весть залетела недобрая в нашу сторону. Московская гроза, вишь, хочет разразиться над нами
мечами и стрелами,
достанется и на наш пай.
Аракчеев
заметил, что он, капитан, вероятно, не знает, как силен и строг Аракчеев, а потому, как бы ему, капитану, не
досталось от графа еще хуже; но Иван Петрович, будучи под влиянием винных паров, ответил, что не боится ничего и лишь бы только увидеть ему Аракчеева, а уж тогда он ему выскажет все.
— Видно, вы заодно с его благородием крупу делите, да погодите, ужо соберутся прочие роты, то насильно вытащим его! Что он за святой, поглядывает в окошко, небось,
замечает за нами; вот дураки-то, кабы угомонили их всех, так дело-то вернее было; а то посмотрите, беда будет — всем
достанется! — слышался ответ некоторых поселян.
В этом я поклялся пред образом спасителя, — мне
достался крест по жеребию — я опоясался им, как
мечом; я крестоносец, и если изменю клятве своей, наступлю на распятие сына божия!
— Удивительно, что все сделанное Тоттом,
достается мне в руки, —
заметила она, обращаясь к австрийскому императору. — Он изготовил 200 орудий в Константинополе — они все принадлежат мне. Он украшал этот дворец цветами — они мои. Странная судьба!
— Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не
смей хворостины тронуть или сенца там, или чтó. Ведь мы уходим, ему
достается, не так ли, ваше сиятельство? — обратился он к своему князю, — а ты не
смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…