Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой
мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои
меры: чем ближе к натуре,
тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет,
то и так умрет; если выздоровеет,
то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Городничий. Ну, а что из
того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней
мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Вральман.
Та што телать, мой патюшка? Не я перфый, не я послетний. Три месеса ф Москфе шатался пез мест, кутшер нихте не ната. Пришло мне липо с голот
мереть, липо ушитель…
По
мере удаления от центра роты пересекаются бульварами, которые в двух местах опоясывают город и в
то же время представляют защиту от внешних врагов.
Что же касается до
мер строгости,
то они всякому, даже не бывшему в кадетских корпусах, довольно известны.
Таким образом, употребив первоначально
меру кротости, градоначальник должен прилежно смотреть, оказала ли она надлежащий плод, и когда убедится, что оказала,
то может уйти домой; когда же увидит, что плода нет,
то обязан, нимало не медля, приступить к
мерам последующим.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных
мер заставил забыть всех старых градоначальников, а в
том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Начались справки, какие
меры были употреблены Двоекуровым, чтобы достигнуть успеха в затеянном деле, но так как архивные дела, по обыкновению, оказались сгоревшими (а быть может, и умышленно уничтоженными),
то пришлось удовольствоваться изустными преданиями и рассказами.
Ежели бы, например, издать такой закон: «Всякий да яст»,
то это будет именно образец
тех средних законов, к выполнению которых каждый устремляется без малейших
мер понуждения.
Но
меры эти почти всегда касаются только простых идиотов; когда же придатком к идиотству является властность,
то дело ограждения общества значительно усложняется.
Сомнения эти разрешились
тем, что Беневоленский, в виде переходной
меры, издал"Устав о свойственном градоначальнику добросердечии", который, по обширности его, помещается в оправдательных документах.
Из-под собаки, из-под ног охотников беспрестанно вылетали бекасы, и Левин мог бы поправиться; но чем больше он стрелял,
тем больше срамился пред Весловским, весело палившим в
меру и не в
меру, ничего не убивавшим и нисколько этим не смущавшимся.
Он не видел ничего невозможного и несообразного в представлении о
том, что смерть, существующая для неверующих, для него не существует, и что так как он обладает полнейшею верой, судьей
меры которой он сам,
то и греха уже нет в его душе, и он испытывает здесь на земле уже полное спасение.
Стремов, увлекши за собой некоторых других членов, вдруг перешел на сторону Алексея Александровича и с жаром не только защищал приведение в действие
мер, предлагаемых Карениным, но и предлагал другие крайние в
том же духе.
Министерство, враждебное Алексею Александровичу, доказывало, что положение инородцев было весьма цветущее и что предполагаемое переустройство может погубить их процветание, а если что есть дурного,
то это вытекает только из неисполнения министерством Алексея Александровича предписанных законом
мер.
Он прочел руководящую статью, в которой объяснялось, что в наше время совершенно напрасно поднимается вопль о
том, будто бы радикализм угрожает поглотить все консервативные элементы и будто бы правительство обязано принять
меры для подавления революционной гидры, что, напротив, «по нашему мнению, опасность лежит не в мнимой революционной гидре, а в упорстве традиционности, тормозящей прогресс», и т. д.
Левин же был твердо убежден, что если она подгорела,
то потому только, что не были приняты
те меры, о которых он сотни раз приказывал.
— Нельзя согласиться даже с
тем, — сказал он, — чтобы правительство имело эту цель. Правительство, очевидно, руководствуется общими соображениями, оставаясь индифферентным к влияниям, которые могут иметь принимаемые
меры. Например, вопрос женского образования должен бы был считаться зловредным, но правительство открывает женские курсы и университеты.
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных,
то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о
тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения
тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о
том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание в статье 36.
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием, взяв, по крайней
мере, на себя эту роль, — Вронский уже не мог чувствовать ни зависти к Серпуховскому, ни досады на него за
то, что он, приехав в полк, пришел не к нему первому. Серпуховской был добрый приятель, и он был рад ему.
— Там, — злобно блестя глазами и иронически улыбаясь, говорил Николай Левин, — там, по крайней
мере, есть прелесть, как бы сказать, геометрическая — ясности, несомненности. Может быть, это утопия. Но допустим, что можно сделать изо всего прошедшего tabula rasa: [чистую доску, т. е. стереть всё прошлое] нет собственности, нет — семьи,
то и труд устрояется. Но у тебя ничего нет…
— Может быть. Едут на обед к товарищу, в самом веселом расположении духа. И видят, хорошенькая женщина обгоняет их на извозчике, оглядывается и, им по крайней
мере кажется, кивает им и смеется. Они, разумеется, зa ней. Скачут во весь дух. К удивлению их, красавица останавливается у подъезда
того самого дома, куда они едут. Красавица взбегает на верхний этаж. Они видят только румяные губки из-под короткого вуаля и прекрасные маленькие ножки.
Вообще же, если вы сделаете мне честь удостоить меня своим доверием, предоставьте мне же выбор
тех мер, которые должны быть употреблены.
После
того как муж оставил ее, она говорила себе, что она рада, что теперь всё определится, и, по крайней
мере, не будет лжи и обмана.
— Так! Но я требую соблюдения внешних условий приличия до
тех пор, — голос его задрожал, — пока я приму
меры, обеспечивающие мою честь, и сообщу их вам.
— Я бы всегда чувствовала себя виноватою пред этими несчастными детьми, — сказала она. — Если их нет,
то они не несчастны, по крайней
мере, а если они несчастны,
то я одна в этом виновата.
«Кроме формального развода, можно было еще поступить, как Карибанов, Паскудин и этот добрый Драм,
то есть разъехаться с женой», продолжал он думать, успокоившись; но и эта
мера представляла
те же неудобства noзopa, как и при разводе, и главное — это, точно так же как и формальный развод, бросало его жену в объятия Вронского. «Нет, это невозможно, невозможно! — опять принимаясь перевертывать свой плед, громко заговорил он. — Я не могу быть несчастлив, но и она и он не должны быть счастливы».
И потому я только предупреждаю вас, что наши отношения должны быть такие, какие они всегда были и что только в
том случае, если вы компрометируете себя, я должен буду принять
меры, чтоб оградить свою честь.
Меры эти, доведенные до крайности, вдруг оказались так глупы, что в одно и
то же время и государственные люди, и общественное мнение, и умные дамы, и газеты, — всё обрушилось на эти
меры, выражая свое негодование и против самих
мер и против их признанного отца, Алексея Александровича.
Меры эти, усиленные еще против
того, что было основною мыслью Алексея Александровича, были приняты, и тогда обнажилась тактика Стремова.
По
мере чтения, в особенности при частом и быстром повторении
тех же слов: «Господи помилуй», которые звучали как «помилос, помилос», Левин чувствовал, что мысль его заперта и запечатана и что трогать и шевелить ее теперь не следует, а
то выйдет путаница, и потому он, стоя позади дьякона, продолжал, не слушая и не вникая, думать о своем.
— Если ты позволяешь мне сказать свое мнение,
то я думаю, что от тебя зависит указать прямо
те меры, которые ты находишь нужными, чтобы прекратить это положение.
Вронский и Анна всё в
тех же условиях, всё так же не принимая никаких
мер для развода, прожили всё лето и часть осени в деревне. Было между ними решено, что они никуда не поедут; но оба чувствовали, чем долее они жили одни, в особенности осенью и без гостей, что они не выдержат этой жизни и что придется изменить ее.
Ответа не было, кроме
того общего ответа, который дает жизнь на все самые сложные и неразрешимые вопросы. Ответ этот: надо жить потребностями дня,
то есть забыться. Забыться сном уже нельзя, по крайней
мере, до ночи, нельзя уже вернуться к
той музыке, которую пели графинчики-женщины; стало быть, надо забыться сном жизни.
В особенности же петербургский взгляд на денежные дела успокоительно действовал на Степана Аркадьича. Бартнянский, проживающий по крайней
мере пятьдесят тысяч по
тому train, [образу жизни,] который он вел, сказал ему об этом вчера замечательное слово.
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога между
тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно, остались в твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности,
то по крайней
мере десятка два хищников остались бы на месте.
— Простите меня, княжна! Я поступил как безумец… этого в другой раз не случится: я приму свои
меры… Зачем вам знать
то, что происходило до сих пор в душе моей? Вы этого никогда не узнаете, и
тем лучше для вас. Прощайте.
Между
тем что-то мне говорит, что ее предсказание сбудется; по крайней
мере буду стараться, чтоб оно сбылось как можно позже.
Решено было еще сделать несколько расспросов
тем, у которых были куплены души, чтобы, по крайней
мере, узнать, что за покупки, и что именно нужно разуметь под этими мертвыми душами, и не объяснил ли он кому, хоть, может быть, невзначай, хоть вскользь как-нибудь настоящих своих намерений, и не сказал ли он кому-нибудь о
том, кто он такой.
Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти
тем же голосом и
тем же языком станет говорить и с миллионщиком, и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в
меру перед первым.
Но тут увидел он, что это был скорее ключник, чем ключница: ключница, по крайней
мере, не бреет бороды, а этот, напротив
того, брил, и, казалось, довольно редко, потому что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него на скребницу из железной проволоки, какою чистят на конюшне лошадей.
По загоревшему лицу его можно было заключить, что он знал, что такое дым, если не пороховой,
то, по крайней
мере, табачный.
—
То есть, по крайней
мере, я займусь
тем, что можно будет сделать, — займусь воспитаньем детей, буду иметь в возможности доставить им хороших учителей.
Запустить так имение, которое могло бы приносить по малой
мере пятьдесят тысяч годового доходу!» И, не будучи в силах удержать справедливого негодования, повторял он: «Решительно скотина!» Не раз посреди таких прогулок приходило ему на мысль сделаться когда-нибудь самому, —
то есть, разумеется, не теперь, но после, когда обделается главное дело и будут средства в руках, — сделаться самому мирным владельцем подобного поместья.
— Сударыня! здесь, — сказал Чичиков, — здесь, вот где, — тут он положил руку на сердце, — да, здесь пребудет приятность времени, проведенного с вами! и поверьте, не было бы для меня большего блаженства, как жить с вами если не в одном доме,
то, по крайней
мере, в самом ближайшем соседстве.
От голоса до малейшего телодвиженья в нем все было властительное, повелевающее, внушавшее в низших чинах если не уважение,
то, по крайней
мере, робость.
— Нет, Павел Иванович, только на
том условии, чтобы деньги как можно скорее. Теперь вы мне дайте пятнадцать тысяч, по крайней
мере, а остальные никак не дальше, как через две недели.
Попробовали было заикнуться о Наполеоне, но и сами были не рады, что попробовали, потому что Ноздрев понес такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия, так что чиновники, вздохнувши, все отошли прочь; один только полицеймейстер долго еще слушал, думая, не будет ли, по крайней
мере, чего-нибудь далее, но наконец и рукой махнул, сказавши: «Черт знает что такое!» И все согласились в
том, что как с быком ни биться, а все молока от него не добиться.
Он был любим… по крайней
мереТак думал он, и был счастлив.
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто, хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник на ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок;
Но жалок
тот, кто всё предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!