Неточные совпадения
Между тем глуповцы мало-помалу начинали приходить в
себя, и охранительные силы, скрывавшиеся дотоле на задних дворах, робко, но твердым шагом выступали вперед.
Средние законы имеют в
себе то удобство, что всякий, читая их, говорит: «какая глупость!» — а
между тем всякий же неудержимо стремится исполнять их.
Только и было сказано
между ними слов; но нехорошие это были слова. На другой же день бригадир прислал к Дмитрию Прокофьеву на постой двух инвалидов, наказав им при этом действовать «с утеснением». Сам же, надев вицмундир, пошел в ряды и, дабы постепенно приучить
себя к строгости, с азартом кричал на торговцев...
— Ну, пойдем в кабинет, — сказал Степан Аркадьич, знавший самолюбивую и озлобленную застенчивость своего приятеля; и, схватив его за руку, он повлек его за
собой, как будто проводя
между опасностями.
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила
себе его как живого пред
собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев и, вспомнив то чувство, которое было
между ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения.
Другое разочарование и очарование были ссоры. Левин никогда не мог
себе представить, чтобы
между им и женою могли быть другие отношения, кроме нежных, уважительных, любовных, и вдруг с первых же дней они поссорились, так что она сказала ему, что он не любит ее, любит
себя одного, заплакала и замахала руками.
Кити отвечала, что ничего не было
между ними и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную правду. Она не знала причины перемены к
себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась в такой вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила и
себе. Это была одна из тех вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой
себе; так страшно и постыдно ошибиться.
Принц пользовался необыкновенным даже
между принцами здоровьем; и гимнастикой и хорошим уходом за своим телом, он довел
себя до такой силы, что, несмотря на излишества, которым он предавался в удовольствиях, он был свеж, как большой зеленый глянцовитый голландский огурец.
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить в Левине чувство любви к
себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному человеку и в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин,
между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
Михаил Васильевич Слюдин, правитель дел, был простой, умный, добрый и нравственный человек, и в нем Алексей Александрович чувствовал личное к
себе расположение; но пятилетняя служебная их деятельность положила
между ними преграду для душевных объяснений.
Перед отъездом Вронского на выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись
между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась сделать над
собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым он посмотрел на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
Было что-то оскорбительное в том, что он сказал: «вот это хорошо», как говорят ребенку, когда он перестал капризничать, и еще более была оскорбительна та противоположность
между ее виноватым и его самоуверенным тоном; и она на мгновенье почувствовала в
себе поднимающееся желание борьбы; но, сделав усилие над
собой, она подавила его и встретила Вронского так же весело.
Он знал, что
между им и ею не может и не должно быть тайн, и потому он решил, что так должно; но он не дал
себе отчета о том, как это может подействовать, он не перенесся в нее.
В этих словах Агафьи Михайловны Левин прочел развязку драмы, которая в последнее время происходила
между Агафьей Михайловной и Кити. Он видел, что, несмотря на все огорчение, причиненное Агафье Михайловне новою хозяйкой, отнявшею у нее бразды правления, Кити все-таки победила ее и заставила
себя любить.
И теперь, делая догадки о том, кто — кто, какие
между ними отношения и какие они люди, Кити воображала
себе самые удивительные и прекрасные характеры и находила подтверждение в своих наблюдениях.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она
себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе
между окон, она стала думать.
В случавшихся
между братьями разногласиях при суждении о народе Сергей Иванович всегда побеждал брата, именно тем, что у Сергея Ивановича были определенные понятия о народе, его характере, свойствах и вкусах; у Константина же Левина никакого определенного и неизменного понятия не было, так что в этих спорах Константин всегда был уличаем в противоречии самому
себе.
Всю дорогу приятели молчали. Левин думал о том, что означала эта перемена выражения на лице Кити, и то уверял
себя, что есть надежда, то приходил в отчаяние и ясно видел, что его надежда безумна, а
между тем чувствовал
себя совсем другим человеком, не похожим на того, каким он был до ее улыбки и слов: до свидания.
Просидев дома целый день, она придумывала средства для свиданья с сыном и остановилась на решении написать мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла
между его строками, так раздражило ее, так ей возмутительна показалась эта злоба в сравнении с ее страстною законною нежностью к сыну, что она возмутилась против других и перестала обвинять
себя.
Упав на колени пред постелью, он держал пред губами руку жены и целовал ее, и рука эта слабым движением пальцев отвечала на его поцелуи. А
между тем там, в ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для
себя, будет жить и плодить
себе подобных.
«Ничего, ничего мне не нужно, кроме этого счастия, — думал он, глядя на костяную шишечку звонка в промежуток
между окнами и воображая
себе Анну такою, какою он видел ее в последний paз.
«Ну, так если он хочет этого, я сделаю, но я за
себя уже не отвечаю теперь», подумала она и со всех ног рванулась вперед
между кочек. Она ничего уже не чуяла теперь и только видела и слышала, ничего не понимая.
Эти два обстоятельства были: первое то, что вчера он, встретив на улице Алексея Александровича, заметил, что он сух и строг с ним, и, сведя это выражение лица Алексея Александровича и то, что он не приехал к ним и не дал энать о
себе, с теми толками, которые он слышал об Анне и Вронском, Степан Аркадьич догадывался, что что-то не ладно
между мужем и женою.
Но когда вышедший вслед за ним Степан Аркадьич, увидав его на лестнице, подозвал к
себе и спросил, как он в школе проводит время
между классами, Сережа, вне присутствия отца, разговорился с ним.
Между тем моя ундина вскочила в лодку и махнула товарищу рукою; он что-то положил слепому в руку, примолвив: «На, купи
себе пряников».
И в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно — и густые сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною, падая с плиты на плиту, прорезывает
себе путь
между зеленеющими горами, и ущелья, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и белой акации, и постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок.
— Он к тому не допустит, он сам приедет, — сказал Чичиков, и в то же время подумал в
себе: «Генералы пришлись, однако же, кстати;
между тем ведь язык совершенно взболтнул сдуру».
— Мне странно, право: кажется,
между нами происходит какое-то театральное представление или комедия, иначе я не могу
себе объяснить… Вы, кажется, человек довольно умный, владеете сведениями образованности. Ведь предмет просто фу-фу. Что ж он стоит? кому нужен?
— Да уж само
собою разумеется. Третьего сюда нечего мешать; что по искренности происходит
между короткими друзьями, то должно остаться во взаимной их дружбе. Прощайте! Благодарю, что посетили; прошу и вперед не забывать: коли выберется свободный часик, приезжайте пообедать, время провести. Может быть, опять случится услужить чем-нибудь друг другу.
— Но все же таки… но как же таки… как же запропастить
себя в деревне? Какое же общество может быть
между мужичьем? Здесь все-таки на улице попадется навстречу генерал или князь. Захочешь — и сам пройдешь мимо каких-нибудь публичных красивых зданий, на Неву пойдешь взглянуть, а ведь там, что ни попадется, все это или мужик, или баба. За что ж
себя осудить на невежество на всю жизнь свою?
Цветы и ленты на шляпе, вся веселится бурлацкая ватага, прощаясь с любовницами и женами, высокими, стройными, в монистах и лентах; хороводы, песни, кипит вся площадь, а носильщики
между тем при криках, бранях и понуканьях, нацепляя крючком по девяти пудов
себе на спину, с шумом сыплют горох и пшеницу в глубокие суда, валят кули с овсом и крупой, и далече виднеют по всей площади кучи наваленных в пирамиду, как ядра, мешков, и громадно выглядывает весь хлебный арсенал, пока не перегрузится весь в глубокие суда-суряки [Суда-суряки — суда, получившие свое название от реки Суры.] и не понесется гусем вместе с весенними льдами бесконечный флот.
Но управляющий сказал: «Где же вы его сыщете? разве у
себя в носу?» Но председатель сказал: «Нет, не в носу, а в здешнем же уезде, именно: Петр Петрович Самойлов: вот управитель, какой нужен для мужиков Чичикова!» Многие сильно входили в положение Чичикова, и трудность переселения такого огромного количества крестьян их чрезвычайно устрашала; стали сильно опасаться, чтобы не произошло даже бунта
между таким беспокойным народом, каковы крестьяне Чичикова.
«Хорошо бы было, — подумала
между тем про
себя Коробочка, — если бы он забирал у меня в казну муку и скотину.
Бедная Софья Ивановна не знала совершенно, что ей делать. Она чувствовала сама,
между каких сильных огней
себя поставила. Вот тебе и похвасталась! Она бы готова была исколоть за это иголками глупый язык.
Тут только, оглянувшись вокруг
себя, он заметил, что они ехали прекрасною рощей; миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева.
Между дерев мелькала белая каменная церковь. В конце улицы показался господин, шедший к ним навстречу, в картузе, с суковатой палкой в руке. Облизанный аглицкий пес на высоких ножках бежал перед ним.
Потянувши впросонках весь табак к
себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит, как дурак, выпучив глаза, во все стороны, и не может понять, где он, что с ним было, и потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по углам, и глядящее в окно наступившее утро, с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкою, там и там пропадающею блещущими загогулинами
между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими на купанье, и потом уже наконец чувствует, что в носу у него сидит гусар.
Тут он приказал Селифану ехать поскорее и
между тем подумал про
себя: «Это, однако ж, хорошо, что встретились похороны; говорят, значит счастие, если встретишь покойника».
Цветы, любовь, деревня, праздность,
Поля! я предан вам душой.
Всегда я рад заметить разность
Между Онегиным и мной,
Чтобы насмешливый читатель
Или какой-нибудь издатель
Замысловатой клеветы,
Сличая здесь мои черты,
Не повторял потом безбожно,
Что намарал я свой портрет,
Как Байрон, гордости поэт,
Как будто нам уж невозможно
Писать поэмы о другом,
Как только о
себе самом.
И выполнил бы он свою клятву: не поглядел бы на ее красоту, вытащил бы ее за густую, пышную косу, поволок бы ее за
собою по всему полю,
между всех козаков.
Сказав это, он взвалил
себе на спину мешки, стащил, проходя мимо одного воза, еще один мешок с просом, взял даже в руки те хлеба, которые хотел было отдать нести татарке, и, несколько понагнувшись под тяжестью, шел отважно
между рядами спавших запорожцев.
Прелат одного монастыря, услышав о приближении их, прислал от
себя двух монахов, чтобы сказать, что они не так ведут
себя, как следует; что
между запорожцами и правительством стоит согласие; что они нарушают свою обязанность к королю, а с тем вместе и всякое народное право.
Я знаю, есть
между вас такие, что чуть Бог пошлет какую корысть, — пошли тот же час драть китайку и дорогие оксамиты [Оксамит — бархат.]
себе на онучи.
Между тем Катерина Ивановна отдышалась, на время кровь отошла. Она смотрела болезненным, но пристальным и проницающим взглядом на бледную и трепещущую Соню, отиравшую ей платком капли пота со лба: наконец, попросила приподнять
себя. Ее посадили на постели, придерживая с обеих сторон.
Но Лужин уже выходил сам, не докончив речи, пролезая снова
между столом и стулом; Разумихин на этот раз встал, чтобы пропустить его. Не глядя ни на кого и даже не кивнув головой Зосимову, который давно уже кивал ему, чтоб он оставил в покое больного, Лужин вышел, приподняв из осторожности рядом с плечом свою шляпу, когда, принагнувшись, проходил в дверь. И даже в изгибе спины его как бы выражалось при этом случае, что он уносит с
собой ужасное оскорбление.
Она сообщала,
между прочим, что, несмотря на то, что он, по-видимому, так углублен в самого
себя и ото всех как бы заперся, — к новой жизни своей он отнесся очень прямо и просто, что он ясно понимает свое положение, не ожидает вблизи ничего лучшего, не имеет никаких легкомысленных надежд (что так свойственно в его положении) и ничему почти не удивляется среди новой окружающей его обстановки, так мало похожей на что-нибудь прежнее.
Выйду сейчас, пойду прямо на Петровский: там где-нибудь выберу большой куст, весь облитый дождем, так что чуть-чуть плечом задеть, и миллионы брызг обдадут всю голову…» Он отошел от окна, запер его, зажег свечу, натянул на
себя жилетку, пальто, надел шляпу и вышел со свечой в коридор, чтоб отыскать где-нибудь спавшего в каморке
между всяким хламом и свечными огарками оборванца, расплатиться с ним за нумер и выйти из гостиницы.
Это вы возьмите
себе, собственно
себе, и пусть это так
между нами и будет, чтобы никто и не знал, что бы там вы ни услышали.
А
между тем, казалось бы, весь анализ, в смысле нравственного разрешения вопроса, был уже им покончен: казуистика его выточилась, как бритва, и сам в
себе он уже не находил сознательных возражений.
Они перекидывались всегда короткими словами и ни разу не заговорили о капитальном пункте, как будто
между ними так само
собою и условилось, чтобы молчать об этом до времени.
Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала
себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и
между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти.