Неточные совпадения
— Мне совершенно всё равно, что думает твоя
мать и как она хочет женить тебя, — сказала она, дрожащею рукой
ставя чашку.
«Да нынче что? Четвертый абонемент… Егор с женою там и
мать, вероятно. Это значит — весь Петербург там. Теперь она вошла, сняла шубку и вышла на свет. Тушкевич, Яшвин, княжна Варвара… — представлял он себе — Что ж я-то? Или я боюсь или передал покровительство над ней Тушкевичу? Как ни смотри — глупо, глупо… И зачем она
ставит меня в это положение?» сказал он, махнув рукой.
Она вошла, едва переводя дух от скорого бега, сняла с себя платок, отыскала глазами
мать, подошла к ней и сказала: «Идет! на улице встретила!»
Мать пригнула ее на колени и
поставила подле себя.
Теперь прошу особенного внимания: представьте себе, что если б ему удалось теперь доказать, что Софья Семеновна — воровка, то, во-первых, он доказал бы моей сестре и
матери, что был почти прав в своих подозрениях; что он справедливо рассердился за то, что я
поставил на одну доску мою сестру и Софью Семеновну, что, нападая на меня, он защищал, стало быть, и предохранял честь моей сестры, а своей невесты.
Вы оба с
матерью должны теперь воспользоваться тем, что в вас религия сильна; вот вам случай
поставить ее на пробу.
Только лишь
поставят на ноги молодца, то есть когда нянька станет ему не нужна, как в сердце
матери закрадывается уже тайное желание приискать ему подругу — тоже поздоровее, порумянее.
Мать возьмет голову Илюши, положит к себе на колени и медленно расчесывает ему волосы, любуясь мягкостью их и заставляя любоваться и Настасью Ивановну, и Степаниду Тихоновну, и разговаривает с ними о будущности Илюши,
ставит его героем какой-нибудь созданной ею блистательной эпопеи. Те сулят ему золотые горы.
Та тотчас согласилась, и как ни билась и ни плакала
мать, отказываясь оставить труп, однако все-таки наконец перешла к хозяйке, которая тотчас же велела
поставить самоварчик.
Привалову вперед делалось совестно, что он
ставит эту добрую
мать семейства в такое фальшивое положение.
— Да, тут вышла серьезная история… Отец, пожалуй бы, и ничего, но
мать — и слышать ничего не хочет о примирении. Я пробовал было замолвить словечко; куда, старуха на меня так поднялась, что даже ногами затопала. Ну, я и оставил. Пусть сами мирятся… Из-за чего только люди кровь себе портят, не понимаю и не понимаю.
Мать не скоро своротишь: уж если что
поставит себе — кончено, не сдвинешь. Она ведь тогда прокляла Надю… Это какой-то фанатизм!.. Вообще старики изменились: отец в лучшую сторону,
мать — в худшую.
Честь и слава нашему учителю, старому реалисту Гете: он осмелился рядом с непорочными девами романтизма
поставить беременную женщину и не побоялся своими могучими стихами изваять изменившуюся форму будущей
матери, сравнивая ее с гибкими членами будущей женщины.
Это помешало мне проводить
мать в церковь к венцу, я мог только выйти за ворота и видел, как она под руку с Максимовым, наклоня голову, осторожно
ставит ноги на кирпич тротуара, на зеленые травы, высунувшиеся из щелей его, — точно она шла по остриям гвоздей.
Я всё чаще думаю о
матери,
ставя ее в центр всех сказок и былей, рассказанных бабушкой.
Липочка Большова прельщается военными, боится отца, в грош не
ставит мать и потом выходит за Подхалюзина и прехладнокровно отправляет в яму отца, чтобы не заплатить за него по 25 копеек за рубль, из его же именья…
— Потому глубочайшее уважение, — продолжала также серьезно и важно Аглая в ответ почти на злобный вопрос
матери, — потому что в стихах этих прямо изображен человек, способный иметь идеал, во-вторых, раз
поставив себе идеал, поверить ему, а поверив, слепо отдать ему всю свою жизнь.
Мать он любил и уважал всегда, но эта ненависть старухи к его жене-басурманке
ставила между ними непреодолимую преграду, — нужно было несчастной умереть, чтобы старуха успокоилась.
Вот бы хорошо где
поставить себе келейку, если бы не был близко скит
матери Енафы.
— Нет, зачем же! Для чего тащить его из-под чистого неба в это гадкое болото! Лучше я к нему поеду; мне самой хочется отдохнуть в своем старом домике. Поживу с отцом, погощу у
матери Агнии,
поставлю памятник на материной могиле…
Один раз, когда мы все сидели в гостиной, вдруг вошел Иван Борисыч, небритый, нечесаный, очень странно одетый; бормоча себе под нос какие-то русские и французские слова, кусая ногти, беспрестанно кланяясь набок, поцеловал он руку у своей
матери, взял ломберный стол,
поставил его посереди комнаты, раскрыл, достал карты, мелки, щеточки и начал сам с собою играть в карты.
Богатый чувашенин охотно пустил нас на ночлег, потому что мы не требовали себе избы, и мы спокойно въехали на огромный, еще зеленый двор и
поставили карету, по желанию
матери, на самом верху холма или пригорка.
В комнате было так темно, что я видел только образ
матери, а лица разглядеть не мог; нас подвели к кровати,
поставили на колени,
мать благословила нас образом, перекрестила, поцеловала и махнула рукой.
Мать проводила дедушку до околицы; там
поставили гроб на сани, а все провожавшие сели в повозки.
Здоровье
матери было лучше прежнего, но не совсем хорошо, а потому, чтоб нам можно было воспользоваться летним временем, в Сергеевке делались приготовления к нашему переезду: купили несколько изб и амбаров; в продолжение Великого поста перевезли и
поставили их на новом месте, которое выбирать ездил отец мой сам; сколько я ни просился, чтоб он взял меня с собою,
мать не отпустила.
Умненький сынок ее сейчас же поспешил помочь
матери и
поставил перед гостем маленький столик.
Он
поставил чемодан около нее на лавку, быстро вынул папиросу, закурил ее и, приподняв шапку, молча ушел к другой двери.
Мать погладила рукой холодную кожу чемодана, облокотилась на него и, довольная, начала рассматривать публику. Через минуту она встала и пошла на другую скамью, ближе к выходу на перрон. Чемодан она легко держала в руке, он был невелик, и шла, подняв голову, рассматривая лица, мелькавшие перед нею.
После полудня, разбитая, озябшая,
мать приехала в большое село Никольское, прошла на станцию, спросила себе чаю и села у окна,
поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей. На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Мать ушла в кухню
ставить самовар. Рыбин сел, погладил бороду и, положив локти на стол, окинул Павла темным взглядом.
— Вы говорите — побег устроить? Ну, а как же он жить будет — беглый? —
поставила мать волновавший ее вопрос.
Мать видела, что бумаги хватают, прячут за пазухи, в карманы, — это снова крепко
поставило ее на ноги. Спокойнее и сильнее, вся напрягаясь и чувствуя, как в ней растет разбуженная гордость, разгорается подавленная радость, она говорила, выхватывая из чемодана пачки бумаги и разбрасывая их налево и направо в чьи-то быстрые, жадные руки.
Мать, испуганно мигнув, быстро взглянула на солдат — они топтались на одном месте, а лошадь бегала вокруг них; посмотрела на человека с лестницей — он уже
поставил ее к стене и влезал не торопясь.
А семьи он не позабудет; он слишком солиден и честен, чтобы
поставить себя в сомнительные отношения к отцу и
матери.
Люберцев не держит дома обеда, а обедает или у своих (два раза в неделю), или в скромном отельчике за рубль серебром. Дома ему было бы приятнее обедать, но он не хочет баловать себя и боится утратить хоть частичку той выдержки, которую
поставил целью всей своей жизни. Два раза в неделю — это, конечно, даже необходимо; в эти дни его нетерпеливо поджидает
мать и заказывает его любимые блюда — совестно и огорчить отсутствием. За обедом он сообщает отцу о своих делах.
«Да хоть бы и сто хромоножек, — кто молод не был!»
Ставили на вид почтительность Николая Всеволодовича к
матери, подыскивали ему разные добродетели, с благодушием говорили об его учености, приобретенной в четыре года по немецким университетам.
Ей живо представилось, как в радуницу, перед самой свадьбой, она, по обычаю сирот, пошла на могилу
матери,
поставила под крестом чашу с красными яйцами, мысленно христосовалась с
матерью и просила благословения на любовь и союз с Морозовым.
— Маслица в лампадку занадобится или Богу свечечку
поставить захочется — ан деньги-то и есть! Так-то, брат! Живи-ко, брат, тихо да смирно — и маменька будет тобой довольна, и тебе будет покойно, и всем нам весело и радостно.
Мать — ведь она добрая, друг!
Виктор обращался с
матерью грубо, насмешливо. Он был очень прожорлив, всегда голодал. По воскресеньям
мать пекла оладьи и всегда прятала несколько штук в горшок,
ставя его под диван, на котором я спал; приходя от обедни, Виктор доставал горшок и ворчал...
Туберозов, отслужив обедню и возвратившись домой, пил чай, сидя на том самом диване, на котором спал ночью, и за тем же самым столом, за которым писал свои «нотатки».
Мать протопопица только прислуживала мужу: она подала ему стакан чаю и небольшую серебряную тарелочку, на которую протопоп Савелий осторожно
поставил принесенную им в кармане просфору.
Когда эта часть была устроена, мать-протопопица вдвоем с Фёклинькой придвинули к головам постели отца Савелия тяжелый, из карельской же березы, овальный стол на массивной тумбе,
поставили на этот стол свечу, стакан воды, блюдце с толченым сахаром и колокольчик.
Мать быстро села на стул,
поставила перед собой Антошу и принялась его расстегивать.
Матерой! приставь к нему караул; да смотри, чтоб он был чем свет повешен, и если кто-нибудь хоть пикнет, то я завтра велю
поставить другую виселицу.
Дом свой
мать Литвинова тоже
поставила на европейскую ногу; слугам говорила"вы"и никому не позволяла за обедом наедаться до сопения.
— До площади, синьора! Вы послушайте, как хорошо я вел себя: сначала я вовсе не обращал внимания на их насмешки, — пусть, думаю, они сравнивают меня с ослом, я всё стерплю из уважения к синьоре, — к вам, синьора. Но когда они начали смеяться над моей
матерью, — ага, подумал я, ну, это вам не пройдет даром. Тут я
поставил корзину, и — нужно было видеть, добрая синьора, как ловко и метко попадал я в этих разбойников, — вы бы очень смеялись!
Тихон, видите, наслышан от кого-то, что он «тоже мужчина» и потому должен в семье иметь известную долю власти и значения; поэтому он себя
ставит гораздо выше жены и, полагая, что ей уж так и бог судил терпеть и смиряться, — на свое положение под началом у
матери смотрит как на горькое и унизительное.
—
Мать! Моя
мать твердит, что я обязана ей жизнью и должна заплатить ей за то, что она выучила меня побираться и… да, наконец, ведь она же не слепа, в самом деле, Нестор Игнатьич! Ведь она ж видит, в какие меня
ставят положения.
И мой отец с
матерью, и сам дядя, зная бабушкин характер, стали ежеминутно опасаться, как бы не произошло домашней сцены, которая
поставит сына с
матерью в неприязненные отношения.
По крайней мере она всякий раз
ставила матери на вид, что за границею все лучше и дешевле, но княгиня отвечала...
Отступление от этих правил граф считал позволительным только в том единственном случае, когда для человека возникают новые обязательства к существам, с которыми он должен искать полного единения, для которых человек обязан «оставить отца и
мать». Такое существо, разумеется, жена. Высоко
ставя принцип семейный, граф говорил, что он считает в высшей степени вредным, чтобы члены одной и той же семьи держались разных религиозных взглядов и принадлежали к разным церквам.
Никто не
ставил мне этого в вину, и хотя я находил вместе со всеми другими, что двухгодичное пребывание в среднем классе будет мне полезно и что так бывает почти со всеми учениками, но детское самолюбие мое оскорблялось, а всего более я боялся, что это огорчит мою
мать.
Так состоялось их знакомство. И, глядя вслед удалявшемуся Колесникову, менее всего думал и ожидал Саша, что вот этот чужой человек, озабоченно попрыгивающий через лужи, вытеснит из его жизни и сестру и
мать и самого его
поставит на грань нечеловеческого ужаса. И, глядя на тихое весеннее небо, голубевшее в лужах и стеклах домов, менее всего думал он о судьбе, приходившей к нему, и о том, что будущей весны ему уж не видать.
Оставив пансион, Ида Ивановна на другой же день
поставила себе стул за прилавок магазина и сделалась самой усердной и самой полезной помощницей своей
матери.