Неточные совпадения
Так, например, при Негодяеве упоминается о некоем дворянском сыне Ивашке Фарафонтьеве, который был посажен на цепь за то, что говорил хульные слова, а слова те в том состояли, что"всем-де
людям в еде равная потреба настоит, и кто-де ест много, пускай
делится с тем, кто ест мало"."И, сидя на цепи, Ивашка умре", — прибавляет летописец.
—
Люди, милая Таисья Романовна,
делятся на детей века и детей света. Первые поглощены тем, что видимо и якобы существует, вторые же, озаренные светом внутренним, взыскуют града невидимого…
— Мир
делится на
людей умнее меня — этих я не люблю — и на
людей глупее меня — этих презираю.
—
Люди интеллигентного чина
делятся на два типа: одни — качаются, точно маятники, другие — кружатся, как стрелки циферблата, будто бы показывая утро, полдень, вечер, полночь. А ведь время-то не в их воле! Силою воображения можно изменить представление о мире, а сущность-то — не изменишь.
— Вы, товарищ Самгин, не рассчитывайте его. Куда он
денется? В такие дни — где стряпают? Стряпать — нечего. Конечно, изувер и даже — идиот, однако — рабочий
человек…
— Нет — глупо! Он — пустой. В нем все — законы, все — из книжек, а в сердце — ничего, совершенно пустое сердце! Нет, подожди! — вскричала она, не давая Самгину говорить. — Он — скупой, как нищий. Он никого не любит, ни
людей, ни собак, ни кошек, только телячьи мозги. А я живу так: есть у тебя что-нибудь для радости? Отдай,
поделись! Я хочу жить для радости… Я знаю, что это — умею!
У него в голове было свое царство цифр в образах: они по-своему строились у него там, как солдаты. Он придумал им какие-то свои знаки или физиономии, по которым они становились в ряды, слагались, множились и
делились; все фигуры их рисовались то знакомыми
людьми, то походили на разных животных.
— Рада бы, хоть сейчас со двора! Нам с Верой теперь вдвоем нужно девушку да
человека. Да не пойдут! Куда они
денутся? Избалованы, век — на готовом хлебе!
О, мы любим жить на
людях и тотчас же сообщать этим
людям все, даже самые инфернальные и опасные наши идеи, мы любим
делиться с
людьми и, неизвестно почему, тут же, сейчас же и требуем, чтоб эти
люди тотчас же отвечали нам полнейшею симпатией, входили во все наши заботы и тревоги, нам поддакивали и нраву нашему не препятствовали.
Китайцы
поделились со стрелками жидкой похлебкой, которую они сварили из листьев папоротника и остатков чумизы. После такого легкого ужина, чтобы не мучиться голодом, все
люди легли спать. И хорошо сделали, потому что завтра выступление было назначено еще раньше, чем сегодня.
Уже в конце восьмидесятых годов он появился в Москве и сделался постоянным сотрудником «Русских ведомостей» как переводчик, кроме того, писал в «Русской мысли». В Москве ему жить было рискованно, и он ютился по маленьким ближайшим городкам, но часто наезжал в Москву, останавливаясь у друзей. В редакции, кроме самых близких
людей, мало кто знал его прошлое, но с друзьями он
делился своими воспоминаниями.
Сидит
человек на скамейке на Цветном бульваре и смотрит на улицу, на огромный дом Внукова. Видит, идут по тротуару мимо этого дома
человек пять, и вдруг — никого! Куда они
девались?.. Смотрит — тротуар пуст… И опять неведомо откуда появляется пьяная толпа, шумит, дерется… И вдруг исчезает снова… Торопливо шагает будочник — и тоже проваливается сквозь землю, а через пять минут опять вырастает из земли и шагает по тротуару с бутылкой водки в одной руке и со свертком в другой…
Мы
делились наперебой воспоминаниями, оба увлеченные одной темой разговора, знавшие ее каждый со своей стороны. Говорили беспорядочно, одно слово вызывало другое, одна подробность — другую, одного
человека знал один с одной стороны, другой — с другой. Слово за слово, подробность за подробностью, рисовали яркие картины и типы.
— А какие там
люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца в рот не клади… И все дело ведется в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный
человек был, а денег сколько хочешь. Все дело в обороте. У нас здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда
деться. Переваливай его с боку на бок, как дохлую лошадь. Все от оборота.
Заветная мечта Галактиона исполнялась. У него были деньги для начала дела, а там уже все пойдет само собой. Ему ужасно хотелось
поделиться с кем-нибудь своею радостью, и такого
человека не было. По вечерам жена была пьяна, и он старался уходить из дому. Сейчас он шагал по своему кабинету и молча переживал охватившее его радостное чувство. Да, целых четыре года работы, чтобы получить простой кредит. Но это было все, самый решительный шаг в его жизни.
— И окажу… — громко начал Полуянов, делая жест рукой. — Когда я жил в ссылке, вы, Галактион Михеич, увели к себе мою жену… Потом я вернулся из ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее прогнали… Куда ей
деваться? Она и пришла ко мне… Как вы полагаете, приятно это мне было все переносить? Бедный я
человек, но месть я затаил-с… Сколько лет питался одною злобой и, можно сказать, жил ею одной. И бедный
человек желает мстить.
Харченко действительно имел виды на Полуянова, — он теперь на всех
людей смотрел с точки зрения завзятого газетчика. Мир
делился на две половины:
людей, нужных для газеты, и —
людей бесполезных.
— Это отчего? — перебила Марфа Тимофеевна, — это что за вздор?
Человек возвратился на родину — куда ж ему
деться прикажете? И благо он в чем виноват был!
— То-то, тебе в охоту поработать. Молодой
человек, не знаешь, куда с силой
деваться.
— Нет… Я про одного
человека, который не знает, куда ему с деньгами
деваться, а пришел старый приятель, попросил денег на дело, так нет. Ведь не дал… А школьниками вместе учились, на одной парте сидели. А дельце-то какое: повернее в десять раз, чем жилка у Тараса. Одним словом, богачество… Уж я это самое дело вот как знаю, потому как еще за казной набил руку на промыслах. Сотню тысяч можно зашибить, ежели с умом…
— Все одно пропью, а куды лошадь
денется? Не с деньгами жить, а с добрыми
людьми.
— А вот по этому самому… Мы
люди простые и живем попросту. Нюрочку я считаю вроде как за родную дочь, и жить она у нас же останется, потому что и деться-то ей некуда. Ученая она, а тоже простая… Девушка уж на возрасте, и пора ей свою судьбу устроить. Ведь правильно я говорю? Есть у нас на примете для нее и подходящий
человек… Простой он, невелико за ним ученье-то, а только, главное, душа в ём добрая и хороших родителей притом.
Семья не поняла ее чистых порывов;
люди их перетолковывали; друзья старались их усыпить; мать кошек чесала; отец младенчествовал. Все обрывалось, некуда было,
деться.
Это свойство не могло происходить из моей природы, весьма сообщительной и слишком откровенной, как оказалось в юношеских годах; это происходило, вероятно, от долговременной болезни, с которою неразлучно отчужденье и уединенье, заставляющие сосредоточиваться и малое дитя, заставляющие его уходить в глубину внутреннего своего мира, которым трудно
делиться с посторонними
людьми.
Он очень уж хорошо видел, что молодой
человек принадлежал к разряду тех маленьких людишек, которые с ног до головы начинены разного рода журнальными и газетными фразами и сентенциями и которыми они необыкновенно спешат
поделиться с каждым встречным и поперечным, дабы показать, что и они тоже умные и образованные
люди.
Ижбурдин. А оттого это, батюшка, что на все свой резон есть-с. Положим, вот хоть я предприимчивый
человек. Снарядил я, примерно, карабь, или там подрядился к какому ни на есть иностранцу выставить столько-то тысяч кулей муки. Вот-с, и искупил я муку, искупил дешево — нече сказать, это все в наших руках, — погрузил ее в барки… Ну-с, а потом-то куда ж я с ней
денусь?
Были, однако ж, и у меня иные времена, окружали меня иные
люди — все иное! Были глубокие верования, горячие убеждения, была страсть к добру… куда все это
девалось?
Почему желание знать, как живет русский деревенский
человек, называется предосудительным, а желание
поделиться с ним некоторыми небесполезными сведениями, которые повысили бы его умственный и нравственный уровень, — превратным толкованием?
Смотрите вы, что из этого выходит: здесь мы не знаем, куда
деваться с прекрасными, образованными молодыми
людьми, между тем как в провинции служат
люди, подобные вон этому выгнанному господину, которого вы видели и который, конечно, в службе, кроме взяток и кляуз, ничего не проводил.
— А я бы вместо рая, — вскричал Лямшин, — взял бы этих девять десятых человечества, если уж некуда с ними
деваться, и взорвал их на воздух, а оставил бы только кучку
людей образованных, которые и начали бы жить-поживать по-ученому.
— Неужели вы серьезно? — обратилась к хромому madame Виргинская, в некоторой даже тревоге. — Если этот
человек, не зная, куда
деваться с
людьми, обращает их девять десятых в рабство? Я давно подозревала его.
Может быть, и этого
человека грызла тоска; может быть, его уже не носили ноги; может быть, его сердце уже переполнилось тоской одиночества; может быть, его просто томил голод, и он рад бы был куску хлеба, которым мог бы с ним
поделиться Лозинский.
И ты так живи: с
человеком — и подерись, а сердцем
поделись…
Старуха задумалась о том, куда
девались из жизни сильные и красивые
люди, и, думая, осматривала темную степь, как бы ища в ней ответа.
Я инстинктивно почувствовал, что случилось что-то особенное, если даже Фрей изменил насиженному месту. Прихожу в портерную и нахожу всю «академию» in corpore. [в полном составе (лат.).] Был налицо даже Порфир Порфирыч, пропадавший бесследно в течение нескольких месяцев. Несмотря на ранний час, все были уже пьяны, и даже Фрей покраснел вместе с шеей. Мое появление вызвало настоящую бурю, потому что все были рады
поделиться с новым
человеком новостью.
Мне доктор советовал для восстановления сил пить пиво, и стоицизм Пепки подвергался серьезному искусу. Но он выдержал свое «отчаяние» с полной бодростью духа, потому что страдал жаждой высказаться и
поделиться своим настроением. На него нападала временем неудержимая общительность. Прихлебывая чай, Пепко начал говорить с торопливостью
человека, за которым кто-то гонится и вот-вот сейчас схватит.
— Куда же Владимиру Петровичу
деваться, ежели он ко мне по делу приехал? — успокаивал Гордей Евстратыч. — Кабы у нас в Белоглинском заводе гостиницы для приезжающих были налажены, так еще десятое дело, а то не на постоялом же дворе ему останавливаться, этакому-то
человеку.
В своих суждениях о
людях он клал густые краски, только белую и черную, не признавая никаких оттенков; человечество
делилось у него на честных и подлецов; середины же не было.
В жаркий день, когда некуда
деваться от зноя и духоты, плеск воды и громкое дыхание купающегося
человека действуют на слух, как хорошая музыка. Дымов и Кирюха, глядя на Степку, быстро разделись и, один за другим, с громким смехом и предвкушая наслаждение, попадали в воду. И тихая, скромная речка огласилась фырканьем, плеском и криком. Кирюха кашлял, смеялся и кричал так, как будто его хотели утопить, а Дымов гонялся за ним и старался схватить его за ногу.
Константин махнул рукой и покрутил головою; он хотел продолжать думать, но радость, которою светилось лицо его, мешала ему. Он, точно ему неудобно было сидеть, принял другую позу, засмеялся и опять махнул рукой. Совестно было выдавать чужим
людям свои приятные мысли, но в то же время неудержимо хотелось
поделиться радостью.
Тут был граф Х., наш несравненный дилетант, глубокая музыкальная натура, который так божественно"сказывает"романсы, а в сущности, двух нот разобрать не может, не тыкая вкось и вкривь указательным пальцем по клавишам, и поет не то как плохой цыган, не то как парижский коафер; тут был и наш восхитительный барон Z., этот мастер на все руки: и литератор, и администратор, и оратор, и шулер; тут был и князь Т., друг религии и народа, составивший себе во время оно, в блаженную эпоху откупа, громадное состояние продажей сивухи, подмешанной дурманом; и блестящий генерал О. О… который что-то покорил, кого-то усмирил и вот, однако, не знает, куда
деться и чем себя зарекомендовать и Р. Р., забавный толстяк, который считает себя очень больным и очень умным
человеком, а здоров как бык и глуп как пень…
Не говоря о массе народа, даже в средних слоях нашего общества мы видим гораздо больше
людей, которым еще нужно приобретение и уяснение правильных понятий, нежели таких, которые с приобретенными идеями не знают, куда
деваться.
Иванов (после паузы). Лишние
люди, лишние слова, необходимость отвечать на глупые вопросы — всё это, доктор утомило меня до болезни. Я стал раздражителен, вспыльчив, резок, мелочен до того, что не узнаю себя. По целым дням у меня голова болит, бессонница, шум в ушах… А
деваться положительно некуда… Положительно…
Только в обществе, где положительно никто не знает, куда
деваться от праздности, может существовать подобное времяпровождение! Только там, где нет другого дела, кроме изнурительного пенкоснимательства, где нет другого общественного мнения, кроме беспорядочного уличного говора, можно находить удовольствие в том, чтобы держать
людей, в продолжение целого месяца, в смущении и тревоге! И в какой тревоге! В самой дурацкой из всех! В такой, при одном воспоминании о которой бросается в голову кровь!
— Как куда? Не тащить же с собой — оставят на бережку, и вся недолга. Как негодный балласт, так и выбрасывают живых
людей. Да еще больные туда-сюда: отлежался — твое счастье, умер — добрые
люди похоронят, а вот куда
деваться калекам да увечным?
— О!.. — завопил он. — Кто б мог подумать! поверить?.. кто ожидал, что эта туча доберется и до нас грешных! о господи! господи!.. — куда мне
деваться!.. все против нас… бог и
люди… и кто мог отгадать, что этот Пугачев будет губить кого же? — русское дворянство! — простой казак!.. боже мой! святые отцы!
Повторяет все это и из стороны в сторону качается, будто как за каждым вопросом хочет куда-то метнуться. То в окно глянет, то на
людей смотрит, — жалостно так смотрит и все стонет: «Куда
деваться? Куда
деваться?»
Ко кресту он подошёл в ряду именитых горожан; это особенно не понравилось им, и, когда обедня отошла, виднейшие
люди Дрёмова остановились на паперти
поделиться мыслями о чужом
человеке. Одни говорили — прасол [мясник — Ред.], другие — бурмистр [управляющий в имении — Ред.], а городской староста Евсей Баймаков, миролюбивый
человек плохого здоровья, но хорошего сердца, сказал, тихонько покашливая...
Из всех
людей, с которыми Бенни с полным великодушием
делился всем, чем мог
поделиться, его не вспомнил никто или по крайней мере никто не вспомнил его с тем, чтобы заплатить ему хотя малейшею внимательностию за его услуги, а вспомнили его один раз три друга, но только для того, чтобы забрать у больного последние его веши, имевшие хоть какую-нибудь ценность.
— Выучусь, начитаюсь — пойду вдоль всех рек и буду все понимать! Буду учить
людей! Да. Хорошо, брат,
поделиться душой с
человеком! Даже бабы — некоторые, — если с ними говорить по душе — и они понимают. Недавно одна сидит в лодке у меня и спрашивает: «Что с нами будет, когда помрем? Не верю, говорит, ни в ад, ни в тот свет». Видал? Они, брат, тоже…