Неточные совпадения
Вздрогнула я, одумалась.
—
Нет, — говорю, — я Демушку
Любила, берегла… —
«А зельем не поила ты?
А мышьяку не сыпала?»
—
Нет! сохрани Господь!.. —
И тут я покорилася,
Я в ноги поклонилася:
— Будь жалостлив, будь добр!
Вели без поругания
Честному погребению
Ребеночка предать!
Я мать ему!.. — Упросишь ли?
В груди у них
нет душеньки,
В глазах у них
нет совести,
На шее —
нет креста!
— Ну и впрямь, знать,
креста на тебе
нет! — кричат из толпы уже многие голоса.
—
Нет, ведь
нет? На, возьми вот этот, кипарисный. У меня другой остался, медный, Лизаветин. Мы с Лизаветой
крестами поменялись, она мне свой
крест, а я ей свой образок дала. Я теперь Лизаветин стану носить, а этот тебе. Возьми… ведь мой! Ведь мой! — упрашивала она. — Вместе ведь страдать пойдем, вместе и
крест понесем!..
— Да что на тебе
креста, что ли,
нет, леший! — кричит один старик из толпы.
— Это парень предусмотрительно сам выдумал, — обратился он к Самгину, спрятав глаза в морщинах улыбки. — А Миша — достоверно деловой! Мы, стало быть, жалобу «Красному
Кресту» втяпали — заплатите нам деньги, восемь сотен с излишком. «
Крест» требует: документы! Мы — согласились, а Миша:
нет, можно дать только копии… Замечательно казенные хитрости понимает…
—
Нет, я — приемыш, взят из воспитательного дома, — очень просто сказал Гогин. — Защитники престол-отечества пугают отца — дескать, Любовь Сомова и есть воплощение злейшей крамолы, и это несколько понижает градусы гуманного порыва папаши. Мы с ним подумали, что, может быть, вы могли бы сказать: какие злодеяния приписываются ей, кроме работы в «Красном
Кресте»?
— Уж они знают — как. В карты играете?
Нет. Это — хорошо. А то вчера какой-то болван три вагона досок проиграл: привез в подарок «Красному
Кресту», для гробов, и — проиграл…
—
Нет. После ареста Любаши я отказалась работать в «Красном
Кресте» и не встречаюсь с Никоновой, — ответила Варвара и равнодушно предположила: — Может быть, и ее арестовали?
Может быть, Вера несет
крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и
нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова броситься к нему на грудь и на ней искать спасения…»
Яков с Кузьмой провели утро в слободе, под гостеприимным кровом кабака. Когда они выходили из кабака, то Кузьма принимал чрезвычайно деловое выражение лица, и чем ближе подходил к дому, тем строже и внимательнее смотрел вокруг,
нет ли беспорядка какого-нибудь, не валяется ли что-нибудь лишнее, зря, около дома, трогал замок у ворот, цел ли он. А Яков все искал по сторонам глазами, не покажется ли церковный
крест вдалеке, чтоб помолиться на него.
И Креста-то никакого
нет: просто четыре небольшие звезды…
Потом, после допроса сторон, как они хотят спрашивать: под присягой или
нет, опять, с трудом передвигая ноги, пришел тот же старый священник и опять так же, поправляя золотой
крест на шелковой груди, с таким же спокойствием и уверенностью в том, что он делает вполне полезное и важное дело, привел к присяге свидетелей и эксперта.
Крест, о котором говорилось выше, еще стоял на месте, но уже покачнулся. В него была врезана металлическая доска с надписью. Теперь ее
нет. Осталось только гнездо и следы гвоздей.
Года через два-три исправник или становой отправляются с попом по деревням ревизовать, кто из вотяков говел, кто
нет и почему
нет. Их теснят, сажают в тюрьму, секут, заставляют платить требы; а главное, поп и исправник ищут какое-нибудь доказательство, что вотяки не оставили своих прежних обрядов. Тут духовный сыщик и земский миссионер подымают бурю, берут огромный окуп, делают «черная дня», потом уезжают, оставляя все по-старому, чтоб иметь случай через год-другой снова поехать с розгами и
крестом.
—
Нет, этого мало! — закричал дед, прихрабрившись и надев шапку. — Если сейчас не станет передо мною молодецкий конь мой, то вот убей меня гром на этом самом нечистом месте, когда я не перекрещу святым
крестом всех вас! — и уже было и руку поднял, как вдруг загремели перед ним конские кости.
— Имение большое, не виден конец, а посередке дворец — два кола вбито, бороной покрыто, добра полны амбары, заморские товары, чего-чего
нет, харчей запасы невпроед: сорок кадушек соленых лягушек, сорок амбаров сухих тараканов, рогатой скотины — петух да курица, а медной посуды —
крест да пуговица. А рожь какая — от колоса до колоса не слыхать бабьего голоса!
— Илья Фирсыч, да ты никак с ума спятил! — крикнул Колобов, ловко защищаясь кнутиком от казачьей нагайки. —
Креста на тебе
нет… Аль не узнал?
Далее через 5 верст следует селение
Кресты, основанное в 1885 г. Тут когда-то были убиты двое бродяг и на месте их могил стояли
кресты, которых теперь уже
нет; или иначе: хвойный лес, который давно уже вырублен, пересекал здесь когда-то елань в виде
креста. Оба объяснения поэтичны; очевидно, название
Кресты дано самим населением.
Мицуля будут еще помнить некоторое время, всех же этих, лежащих под маленькими
крестами, убивавших, бегавших, бряцавших кандалами, никому
нет надобности помнить.
—
Нет, барин, я прямым
крестом крещусь, — сказал он, показывая мне сложенные три перста.
Явился сам митрополит
С хоругвями, с
крестом:
«Покайтесь, братия! — гласит, —
Падите пред царем!»
Солдаты слушали, крестясь,
Но дружен был ответ:
«Уйди, старик! молись за нас!
Тебе здесь дела
нет...
Умрете, но ваших страданий рассказ
Поймется живыми сердцами,
И заполночь правнуки ваши о вас
Беседы не кончат с друзьями.
Они им покажут, вздохнув от души,
Черты незабвенные ваши,
И в память прабабки, погибшей в глуши,
Осушатся полные чаши!..
Пускай долговечнее мрамор могил,
Чем
крест деревянный в пустыне,
Но мир Долгорукой еще не забыл,
А Бирона
нет и в помине.
В картине же Рогожина о красоте и слова
нет; это в полном виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до
креста, раны, истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес на себе
крест и упал под
крестом, и, наконец, крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету).
— Што вы делаете, душегубы? — крикнул Макар, отталкивая Артема. —
Креста на вас
нет!
— Што вы делаете, отчаянные? — крикнул он, бросаясь в толпу с своим иноческим посохом. —
Креста на вас
нет…
— Ну-ка, сложи
крест, — заставляла Анфиса Егоровна. —
Нет, не ладно, милая: это не наш
крест… Нужно молиться большим
крестом, вот так.
— Ты это говоришь, — возражала ему Мари, — потому что тебе самому дают за что-то
кресты, чины и деньги, а до других тебе и дела
нет.
— Почему же мне дела
нет? — сказал генерал, более всего уколотый словами: дают за что-то
кресты и чины.
Ее заметил Тафаев, человек со всеми атрибутами жениха, то есть с почтенным чином, с хорошим состоянием, с
крестом на шее, словом, с карьерой и фортуной. Нельзя сказать про него, чтоб он был только простой и добрый человек. О
нет! он в обиду себя не давал и судил весьма здраво о нынешнем состоянии России, о том, чего ей недостает в хозяйственном и промышленном состоянии, и в своей сфере считался деловым человеком.
— А мне сдается, место это мне как будто знакомое. Посмотрите-ка, Санин, за тем широким дубом — стоит деревянный красный
крест? аль
нет?
Во всех стихах принято, что гусар пьет и кутит; так-с, я, может, и пил, но, верите ли, вскочишь ночью с постели в одних носках и давай
кресты крестить пред образом, чтобы бог веру послал, потому что я и тогда не мог быть спокойным: есть бог или
нет?
— О, ритор — лицо очень важное! — толковала ей gnadige Frau. — По-моему, его обязанности трудней обязанностей великого мастера. Покойный муж мой, который никогда не был великим мастером, но всегда выбирался ритором, обыкновенно с такою убедительностью представлял трудность пути масонства и так глубоко заглядывал в душу ищущих, что некоторые устрашались и отказывались, говоря: «
нет, у нас недостанет сил нести этот
крест!»
Из сего вы видите, любезные братья, что
нет иного пути к возрождению, к возвращению в первобытное состояние, как путь доброделания, смирения, путь
креста и смерти!
— То, должно быть, вражья кровь, — ответил Максим, весело посмотрев на свою рубаху, — а на мне и царапины
нет; твой
крест соблюл меня!
«
Нет, говорит, дядюшка, не могу ехать в вотчину!» — «Что ты, боярыня, куда ж тебе ехать?» — «Дядюшка, говорит, видишь, золоченые
кресты из-за лесу виднеются?» — «Вижу, сударыня».
— Ишь ведь как пишет! ишь как языком-то вертит! — восклицала она, — недаром Степка-балбес Иудушкой его прозвал! Ни одного-то ведь слова верного
нет! всё-то он лжет! и «милый дружок маменька», и про тягости-то мои, и про крест-то мой… ничего он этого не чувствует!
— Изорвать… изорвать сию драгоценность!
Нет!
нет! с нею в темницу; с нею на
крест; с нею во гроб меня положите!
— Но я целовал
крест добровольно. Отец Авраамий, не вынужденная клятва тяготит мою душу;
нет, никто не побуждал меня присягать королевичу польскому! и тайный, неотступный голос моей совести твердит мне ежечасно: горе клятвопреступнику! Так, отец мой! Юрий Милославский должен остаться слугою Владислава; но инок, умерший для света, служит единому богу…
—
Нет, — сказал он, — мы не для того целовали
крест польскому королевичу, чтоб иноплеменные, как стая коршунов, делили по себе и рвали на части святую Русь! Да у кого бы из православных поднялась рука и язык повернулся присягнуть иноверцу, если б он не обещал сохранить землю Русскую в прежней ее славе и могуществе?
—
Нет, не в Польшу, — сказал громким голосом молчаливый незнакомец, — а под Смоленск, который разоряет и морит голодом король польский в то время, как в Москве целуют
крест его сыну.
Нет, сограждане! не царствующий град целовал
крест королевичу Владиславу, а пленная Москва; не свободные граждане клялись в верности иноплеменному, но безоружные жители, рабы, отягченные оковами!..
Наркис. Истинно! Нешто первый раз! Две принесет, только б ей как у мужа спроворить. Страсть как любит! Говорю тебе, друг ты мой единственный, ужасно как любит, и слов таких
нет. Вот недавно две тысячи своими руками принесла. Я сейчас, друг мой единственный, под подушку в ящик… ключом щелк, а ключ на
крест. Вот и нынче, как приеду, велю тысячу принести, — и сейчас в ящик и щелк; потому я хочу, друг мой любезный, в купцы выходить. Так я себя понимаю, что мне надо. А вот что, друг милый, мне еще бы…
Вспомнила! ноженьки стали,
Силюсь идти, а нейду!
Думала я, что едва ли
Прокла в живых я найду…
Нет! не допустит Царица Небесная!
Даст исцеленье икона чудесная!
Я осенилась
крестомИ побежала бегом…
Сила-то в нем богатырская,
Милостив Бог, не умрет…
Вот и стена монастырская!
Тень уж моя головой достает
До монастырских ворот.
Я поклонилася земным поклоном,
Стала на ноженьки, глядь —
Ворон сидит на
кресте золоченом,
Дрогнуло сердце опять!
„И тех, которых
нет с нами. Ты также помилуй, и с ними живи“, — пела Жервеза после первой молитвы. — „Злых и недобрых прости, и всех научи нас друг друга любить, как правду любил Ты, за нас на
кресте умирая“.
—
Нет, мой друг, я и обманывать тебя не хочу, — не поеду: зачем? мне тут делать нечего. Здесь место тому, кому нужны
кресты да перстни, а наше благо на пепле растет, и надо в нем копаться, сидя на своем кореню. Было время, и я здесь жила, но хорошего тоже мало из того времени помню… а теперь я уже совсем от этого отстала, и слава за то создателю: надо кому-нибудь и соху с лопатой знать, а наездом хлеба не напашешь.
"Зачем, ваше превосходительство, обманывать!
креста, что ли, на мне
нет!"–"Ну, то-то же! теперь с богом!
И был он похоронен вместе со злодеями и убийцами, участь которых добровольно разделил; и
нет ему имени доброго, и
нет креста на его безвестной могиле.
— Продали, подарили ли, пес их ведает. Графских хоть всех голодом помори — ничего, а вот как смел его жеребенку корму не дать. Ложись, говорит, и ну бузовать. Христианства
нет. Скотину жалчей человека,
креста, видно, на нем
нет, сам считал, варвар. Генерал так не парывал, всю спину исполосовал, видно христианской души
нет.
—
Креста на вас
нет, скобленые рыла!.. — кричала Охоня, цепляясь за солдатскую амуницию. — Девка им помешала… Стыда у вас в глазах
нет!..
— В тюрьму… Было б за что, пошел бы, а то так… здорово живешь… За что? И не крал, кажись, и не дрался… А ежели вы насчет недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте… Вы господина непременного члена спросите…
Креста на нем
нет, на старосте-то…