Неточные совпадения
Когда старик опять встал, помолился и лег тут же под кустом, положив себе под изголовье травы, Левин сделал то же и, несмотря на липких, упорных на солнце мух и
козявок, щекотавших его потное лицо и тело, заснул тотчас же и проснулся, только когда солнце зашло на другую сторону куста и стало доставать его.
— Вишь,
козявки ползут! — сказал он, указывая на них, и из-под руки поглядел на солнце.
— О, вы еще не знаете его, — отвечал Манилов, — у него чрезвычайно много остроумия. Вот меньшой, Алкид, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь встретит, букашку,
козявку, так уж у него вдруг глазенки и забегают; побежит за ней следом и тотчас обратит внимание. Я его прочу по дипломатической части. Фемистоклюс, — продолжал он, снова обратясь к нему, — хочешь быть посланником?
— Ведь вот не сыщешь, а у меня был славный ликерчик, если только не выпили! народ такие воры! А вот разве не это ли он? — Чичиков увидел в руках его графинчик, который был весь в пыли, как в фуфайке. — Еще покойница делала, — продолжал Плюшкин, — мошенница ключница совсем было его забросила и даже не закупорила, каналья!
Козявки и всякая дрянь было напичкались туда, но я весь сор-то повынул, и теперь вот чистенькая; я вам налью рюмочку.
Какие бабочки, букашки,
Козявки, мушки, таракашки!
«Что ж? — пронеслось в уме моем, — оправдаться уж никак нельзя, начать новую жизнь тоже невозможно, а потому — покориться, стать лакеем, собакой,
козявкой, доносчиком, настоящим уже доносчиком, а самому потихоньку приготовляться и когда-нибудь — все вдруг взорвать на воздух, все уничтожить, всех, и виноватых и невиноватых, и тут вдруг все узнают, что это — тот самый, которого назвали вором… а там уж и убить себя».
Глупая
козявка и уносящий ее водяной поток, «старая фигура» у дома Коляновских и разбившая ее громовая стрела, наконец неразумный больной и всезнающий, могущественный подлекарь…
Мы, старики, прошли тяжелую школу, с нами были несправедливы, и мы были несправедливы, и это нас мучило, делало несчастными и отравляло даже то маленькое счастье, на какое имеет право каждая
козявка.
Они бродят по грязи, около луж, на вспаханных полях, где иногда вязнут по брюхо, несмотря на долгие свои ноги, и где длинными, кривыми носами, запуская их по самую голову, достают себе из размокшей земли хлебные зерна и всякого рода червей и
козявок.
Хотя мне и жаль, но я должен разрушить положительность этого мнения: вальдшнеп, дупельшнеп, бекас и гаршнеп питаются не одними корешками, особенно два первых вида, которые не всегда постоянно живут в мокрых болотах и не могут свободно доставать себе в пищу корешков в достаточном количестве; они кушают червячков, разных
козявок, мух и мушек или мошек.
Пища его состоит из обыкновенной куличьей пищи, то есть из червячков,
козявок, корешков, семян береговых трав, даже из илу и тины, которая всегда находится в зобах всех болотных и водяных птиц.
Мне сказали, что они подбирают разных букашек,
козявок и червячков, которые прежде скрывались в густой траве, а теперь бегали на виду по опрокинутым стеблям растений и по обнаженной земле.
Нет той
козявки, нет того атома в целой природе, который ускользнул бы от влияния ее.
— Ну, что же! — отвечает Гриша, — пожалуй! заставляйте меня всякой
козявке служить! известно, вы господа, а мы холопы!
— А пошто его любить-то! вишь, как он нюни распустил…
козявка этакая!
— Горды вы очень, от этого самого вам и счастья нет. Вот я, например: кажется, и Бог меня благословил, и царь пожаловал, а я — не горжусь! Как я могу гордиться! что я такое! червь!
козявка! тьфу! А Бог-то взял да за смиренство за мое и благословил меня! И сам милостию своею взыскал, да и царю внушил, чтобы меня пожаловал.
— Скажите, пожалуйста, — ввязался Обноскин (которому, верно, не понравилось замечание про таланты), как-то особенно независимо развалясь в кресле и рассматривая старика в свое стеклышко, как какую-нибудь
козявку, — скажите, пожалуйста… все я забываю вашу фамилью… как бишь вас?..
Трава под носом: надоест глазеть на пейзаж — смотри на какую-нибудь пузатую
козявку, как она ползет по былинке, или на муравья, как он суетится.
— Именно, наука о
козявках, мушках и таракашках, а в сущности — вздор и ерунда. Еще лучше, что ты ничего не смыслишь: будет свежее впечатление… А публике нужно только с пылу, горячего.
— Но ведь я по части энтомологии ни бельмеса не смыслю… Что-то такое о жучках, бабочках,
козявках…
Козявки нет—летает мотылек; умерший Соломон не нов был под луною и каждый так…
Природа дышит и обновляется в своем торжественном бессмертии; луна ее сегодня светит, как светила в ту ночь, которою в ее глазах убит был братом Авель; и червячки с
козявками по смерти также оживают, а Авель, а человек — венец земной природы, гниет бесследно…
А может быть, что та же самая луна ему совсем иной показалась, когда, дней пять назад, под листочком он спал бескрылою
козявкой?..
Другие козявочки успокоили гостью и пригласили играть вместе. Над водой
козявки играли столбом: кружатся, летают, пищат. Наша Козявочка задыхалась от радости и скоро совсем забыла про сердитого Шмеля и серьезного Червяка.
— Жж… Кто забрался в мой цветочек? Жж… кто пьет мой сладкий сок? Жж… Ах ты, дрянная
Козявка, убирайся вон! Жжж… Уходи вон, пока я не ужалил тебя!
— Ничего, живем помаленьку, — отвечал Ерш Ершович. — Иди ко мне в гости. У меня, брат, хорошо в глубоких местах… Вода стоит тихо, всякой водяной травки сколько хочешь. Угощу тебя лягушачьей икрой, червячками, водяными
козявками…
— Ты слышал, она не хотела бы заниматься букашками и
козявками, потому что страдает народ.
— Ну, а я не жалею и не завидую, — сказала Надежда Федоровна. — Я не понимаю, как это можно серьезно заниматься букашками и
козявками, когда страдает народ.
— Дело не в
козявках, а в выводах!
Ежу предлагают и мух, и
козявок,
Корней молочко ему отдал свое —
Не пьет! отступились…
С отчаянием представлял я себе, как свысока и холодно встретит меня этот «подлец» Зверков; с каким тупым, ничем не отразимым презрением будет смотреть на меня тупица Трудолюбов; как скверно и дерзко будет подхихикивать на мой счет
козявка Ферфичкин, чтоб подслужиться Зверкову; как отлично поймет про себя все это Симонов и как будет презирать меня за низость моего тщеславия и малодушия, и, главное, — как все это будет мизерно, не литературно, обыденно.
Наши хамы аплодировали, я же сцепился и вовсе не из жалости к девам и их отцам, а просто за то, что такой
козявке так аплодировали.
На этих двух вечеринках я принужден был играть преглупейшую роль хозяина, встречать и занимать разбогатевших и тупейших купчишек, невозможных по их невежеству и бесстыдству разных военных поручиков и жалких авторишек и журнальных
козявок, которые явились в модных фраках, в палевых перчатках и с самолюбием и чванством в таких размерах, о которых даже у нас в Петербурге не мыслимо, — а уж это много значит сказать.
И птица, и зверь, и
козявка всякая…
Из мастерской послышались торопливые шаги и шуршанье платья. Значит, она ушла. Ольге Ивановне хотелось громко крикнуть, ударить художника по голове чем-нибудь тяжелым и уйти, но она ничего не видела сквозь слезы, была подавлена своим стыдом и чувствовала себя уже не Ольгой Ивановной и не художницей, а маленькою
козявкой.
«О, вы еще не знаете его, — восклицает Манилов, — у него чрезвычайно много остроумия: чуть заметит какую-нибудь букашку,
козявку, сейчас побежит за ней следом и тотчас обратит внимание…» «Я его прочу по дипломатической части», — заключает литературный Манилов, любуясь великими способностями русского человека и не замечая, что с ним еще надо беспрестанно делать то же, что произвел лакей с Фемистоклюсом Маниловым в то самое мгновение, как отец спрашивал мальчика, — хочет ли он быть посланником?
2-й мужик. Так где же они на нас, козявки-то эти?
Яков. О, это макровы. Это, они говорят, такие
козявки есть, от них, мол, и болезни все. Так вот, мол, что на вас она. Уж они после вас мыли-мыли, брызгали-брызгали, где вы стояли. Такая специя есть, от ней дохнут они, козявки-то.
Экран сияет как бы с удвоенной силой, и с двойной четкостью показывается на нем Пикколо, стоящий, слегка согнув ноги, на столе. Его голова закинута назад, его руки подняты вверх и расставлены, а на его ладонях действительно лежит, растопырив в воздухе тумбообразные ноги, слон Ямбо, такой огромный, что клоун, стоящий под ним, кажется
козявкою, комаром. И однако…
— Ну, там кто их знает, может, и правда… от сырости черви ведь заводятся же. Ах ты, чёрт! Как их, этих
козявок? Небылицы? Нет… На языке вертится слово, а не поймаю…
— Господи, ведь каждый день — чудо, — думал он. — И минута каждая — чудо… Каждый листочек на дереве — чудо, и травка, и
козявка, и капля воды. Непрерывающееся вечное чудо, которое окружает нас, а еще большее чудо — внутри нас. Бездна бездну призывающая…
Но так как пить-есть все-таки нужно, а жалованья он не получает и прислуги не держит, то будет он выбегать из норы около полден, когда вся рыба уж сыта, и, Бог даст, может быть, козявку-другую и промыслит.
Так пусть бы в романе г. Достоевского отразилась в своей полноте хоть этакая маленькая, миниатюрная задача жизни, как может смрадная
козявка, подобная Алеше, внушить к себе любовь порядочной девушке.
Заалел восток; сперва на дальнем горизонте слегка на облака огнем брызнуло, потом пуще и пуще, и вдруг — пламя! Роса на траве загорелась; проснулись птицы денные, поползли муравьи, черви,
козявки; дымком откуда-то потянуло; во ржи и в овсах словно шепот пошел, слышнее, слышнее… А косой ничего не видит, не слышит, только одно твердит: «Погубил я друга своего, погубил!»
Стоном стоят лесные голоса, без умолку трещат в высокой сочной траве кузнечики и кобылки, вьются над цветами жучки и разновидные
козявки, воркуют серо-сизые с зеленой шейкой вяхири и красногрудые ветютни, как в трубу трубит черная желна, стучат по деревьям дятлы, пищат рябчики, уныло перекликаются либо кошкой взвизгивают желтенькие иволги, трещат сойки, жалобно кукуют кукушки и на разные голоса весело щебечут свиристели, малиновки, лесные жаворонки и другие мелкие пташки [Вяхирь, дикий голубь — Columna palumbus.
Нет ничего более полезного для души, как памятование о том, что ты ничтожная и по времени и по пространству
козявка и что сила твоя только в том, что ты можешь понимать свое ничтожество и потому быть смиренным.
«Современник» кричал, что Тургенев — ненавистник всякого образования, особенно женского, ненавистник всего народа и молодежи, проповедник помещичьего разврата, и даже не может поднести лица своего к микроскопу, для наблюдений над
козявкой, «а наши, мол, девушки готовы смотреть в микроскоп на что только угодно и даже ручками потрогать» [«Современник», март 1862.
Сынишка и дочь ползают возле, роются в песке или ловят в траве
козявок.
Иерархический порядок бытия от Бога до
козявки есть давящий порядок вещей и отвлеченных сущностей.
Кто ездил, тот, конечно, помнит и Андреевскую мельницу, одиноко стоящую на берегу речки
Козявки.