Неточные совпадения
Книжники за спиною Самгина искали и находили сходство между «
Многообразием религиозного опыта» Джемса и «Философией мистики» Дюпреля. У рояля сердился знаменитый адвокат...
И совершенно параллельно росту национального
многообразия уменьшалась обособленность государств и наций, ослабевала провинциальная замкнутость.
Никакого
многообразия не существует,
многообразие есть выдумка и хитрость врага.
Человек с трудом вмещает полноту и
многообразие жизни, он всегда склонен многое вытеснять.
Они совершенно не видят сложности,
многообразия человеческой индивидуальности в действительности.
Для такого сознания не существовало национальности и расы, исторической судьбы и исторического
многообразия и сложности, для него существовали лишь социологические классы или отвлеченные идеи добра и справедливости.
Россия — величайшая в мире сухопутная империя, целый огромный мир, объемлющий бесконечное
многообразие, великий Востоко-Запад, превышающий ограниченное понятие индивидуальности.
Русское мышление всегда было слишком монистично, слишком поглощено единым и враждебно множественности, закрыто для конкретного
многообразия.
Но я считаю полезным для характеристики
многообразия нашей ренессансной эпохи определить черты отличия меня от других, с которыми я иногда действовал вместе.
Но во имя умственного богатства и
многообразия народ должен иметь и свои возражения против основной своей направленности.
Но в русской культуре должны были быть явлены и образы утонченности и культурного
многообразия.
Сектантский уклон всегда означает сужение сознания, недостаток универсализма, вытеснение сложного
многообразия жизни.
Фигура Л. Шестова очень существенная для
многообразия русского ренессанса начала века.
История человечества — продолжение истории природы;
многообразие, разнородность, встречаемые в истории, поразительны: область стала шире, вопрос выше, средства богаче, задняя мысль яснее — как же не усложниться путям?
Единство этой педагогии теряется для неглубокого взгляда за пышностию и
многообразием, за роскошью творчества, за преизбытком форм и сил, по-видимому, ненужных и противоборствующих.
Душа его расцветает, она способна впивать в себя все цвета и звуки, дышать
многообразием мира, причаститься мировому Причастию.
«Добрый малый» — не пустое, не временное лицо, а вечное; протей по своему
многообразию, он не переведется, покуда будут жить люди обществом; я думаю даже, что и между дикарями есть своего рода добрые малые.
В бесконечном, неподвижном, т. е. субстанции, сущности, находится множество, число; как модус и
многообразие сущности, она не становится более чем единой, но только многообразной, многовидной сущностью.
Скажут: истина не боится соревнования, но это не она, а мы должны бояться, мы, перед которыми в беспорядочной куче лежит все это «
многообразие» религиозного опыта [«
Многообразие религиозного опыта» — название трактата У. Джемса (рус. пер.: М., 1910).], весь этот пантеон богов и религий, целый ассортимент истин, предлагающихся на выбор любителю, где наша истина лежит рядом со всяческой ложью, внешне, формально ей равноправною.
Поскольку мир бытийными корнями своими погружен в Бога, он чужд свободы и связанных с нею разных возможностей, случайности и неверности; но поскольку он тварен и погружен в ничто, он стоит под двусмысленным знаком категории возможности, выбора,
многообразия.
Точнее было бы сказать «у Френсиса Ньюмена», у которого У. Джемс заимствовал термин «дважды рожденные» (см.: Джемс У.
Многообразие религиозного опыта. М., 1910.
Так называемая терпимость может быть добродетелью, и становится даже высшею добродетелью, чем нетерпимость, лишь тогда, когда она питается не индифферентным «плюрализмом», т. е. неверием, но когда она синтетически (или, если угодно, «диалектически») вмещает в себе относительные и ограниченные полуистины и снисходит к ним с высоты своего величия, однако отнюдь не приравниваясь к ним, не сводя себя на положение одной из многих возможностей в «
многообразии религиозного опыта».
Получая новые впечатления от жизни, будет ли то Ледовитый океан или остров Цейлон, эскимосы или зулусы, бразильские бабочки или вороны, Большая Медведица или Солнце, — во всем этом человек ощущает себя в имманентном мире, едином во всем
многообразии.
И то и другое, и
многообразие и сродство, составляет одну из важных проблем религиозной философии.
Именно людей дионисического склада имеет в виду Джемс, называя их в своем «
Многообразии религиозного опыта», вслед за Ньюманом, «дважды рожденными».
Нас одинаково неприятно поражает, если есть неизменное в человеке и нет изменения и если есть изменение и нет неизменного, если есть единство и нет
многообразия и если есть
многообразие, но нет единства.
Личность есть неизменное в изменении, единство в
многообразии.
Но если его реально-духовно, внутренне, онтологически не существует, то дай возможность свободному выявлению
многообразия, свободному исканию еще не найденной единой истины.
Национальность, как положительная ценность, иерархически входит в конкретное единство человечества, обнимающее все
многообразие национальностей.
Фанатик ортодоксии совсем не живет полнотой и гармонией истины откровения, он одержим этой «идеей», вытесняющей для него все остальные, всю сложность и
многообразие жизни.
Фанатик есть человек, неспособный вместить больше одной мысли, видящий все по прямой линии и не поворачивающий головы, чтобы увидеть всю сложность и
многообразие Божьего мира.
Она действует в мире, в темной греховной среде, и все ее нравственные оценки и действия усложнены
многообразием и относительностью мировой жизни и представляют затруднения для совести.
Но «мир» означает тут не Божье творение, не
многообразие космической и человеческой жизни, а греховное состояние мира, падшесть мира.
И потому в творчестве его нет ничего эпического, нет изображения объективного быта, объективного строя жизни, нет дара перевоплощения в природное
многообразие человеческого мира, нет всего того, что составляет сильную сторону Льва Толстого.