Неточные совпадения
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно
в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния;
как трудно было дать понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его
в немецкие
штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда
как в Германии, где он стоял с полком
в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
Слезы вдруг хлынули ручьями из глаз его. Он повалился
в ноги князю, так,
как был, во фраке наваринского пламени с дымом,
в бархатном жилете с атласным галстуком, новых
штанах и причесанных волосах, изливавших чистый запах одеколона.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха парня, сунул ее под свои рыжие усы
в угол рта; поддернул
штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями
в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота,
как лицо его.
— Монах
в гарнитуровых
штанах! — крикнул мальчик, все тем же злобным и вызывающим взглядом следя за Алешей, да кстати и став
в позу, рассчитывая, что Алеша непременно бросится на него теперь, но Алеша повернулся, поглядел на него и пошел прочь. Но не успел он сделать и трех шагов,
как в спину его больно ударился пущенный мальчиком самый большой булыжник, который только был у него
в кармане.
Когда мы подошли поближе, 2 собаки подняли лай. Из юрты вышло какое-то человекоподобное существо, которое я сперва принял было за мальчишку, но серьга
в носу изобличала
в нем женщину. Она была очень маленького роста,
как двенадцатилетняя девочка, и одета
в кожаную рубашку длиной до колен,
штаны, сшитые из выделанной изюбриной кожи, наколенники, разукрашенные цветными вышивками, такие же расшитые унты и красивые цветистые нарукавники. На голове у нее было белое покрывало.
Дерсу нисколько не изменился и не постарел. Одет он был по-прежнему
в кожаную куртку и
штаны из выделанной оленьей кожи. На голове его была повязка и
в руках та же самая берданка, только сошки
как будто новее.
А тогда
в особенности: полазь-ка по крышам зимой,
в гололедицу, когда из разорванных рукавов струями бьет вода, когда толстое сукно куртки и
штанов (и сухое-то не согнешь) сделается
как лубок, а неуклюжие огромные сапожищи, на железных гвоздях для прочности, сделаются
как чугунные.
Как раз
в этот момент подвернулся Ермилыч, одетый уже по-городскому —
в «спинжак»,
в крахмальную сорочку и
штаны навыпуск.
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом побелеет внешняя сторона задних ног, или гачи, и тогда говорят: заяц
в штанах; потом побелеет брюхо, а за ним все прочие части, и только пятном на лбу и полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь побелеет,
как лунь,
как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик — белый аист с красными ногами и носом; он водится около Астрахани),
как первый снег.
— Ну так, пускай есть науки, а что по тем наукам значится? — говорил пожилой человек господину, имеющему одежду вкратце и
штаны навыпуск. — Ты вот книжки еретические читаешь, а изъясни ты нам,
какого зверя
в Ноевом ковчеге не было?
Когда он принялся работать, то снял свой синий кафтан и оказался
в красной рубахе и плисовых
штанах. Обивая
в гостиной мебель и ползая на коленях около кресел, он весьма тщательно расстилал прежде себе под ноги тряпку. Работая, он обыкновенно набивал себе полнехонек рот маленькими обойными гвоздями и при этом очень спокойно, совершенно полным голосом, разговаривал,
как будто бы у него во рту ничего не было. Вихров заметил ему однажды, что он может подавиться.
Павел догадался, что это был старший сын Захаревского — правовед; другой сын его —
в безобразных кадетских
штанах,
в выворотных сапогах, остриженный под гребенку — сидел рядом с самим Ардальоном Васильевичем, который все еще был исправником и сидел
в той же самой позе,
как мы видели его
в первый раз, только от лет он очень потучнел, обрюзг, сделался еще более сутуловат и совершенно поседел.
А сбоку и немного сзади него тяжело шел рослый бритый человек, с толстыми седыми усами,
в длинном сером пальто на красной подкладке и с желтыми лампасами на широких
штанах. Он тоже,
как хохол, держал руки за спиной, высоко поднял густые седые брови и смотрел на Павла.
Бился-бился отец, вызвал меня из полка
в отпуск, и не успел я еще
в родительский дом путем войти,
как окружили меня
в лакейской, спустили
штаны, да три пучка розог и обломали об мое поручичье тело…
Мальчик
в штанах. Но
каким же образом он живет без доходов? Работает?
Мальчик
в штанах. Я говорю так же,
как говорят мои добрые родители, а когда они говорят, то мне бывает весело. И когда я говорю, то им тоже бывает весело. Еще на днях моя почтенная матушка сказала мне: когда я слышу, Фриц,
как ты складно говоришь, то у меня сердце радуется!
Мальчик
в штанах. Ах,
как мне вас жаль!
как мне вас жаль!
Мальчик без
штанов. Говорю тебе, надоело и нам. С души прет, когда-нибудь перестать надо. Только
как с этим быть? Коли ему сдачи дать, так тебя же засудят, а ему, ругателю, ничего. Вот один парень у нас и выдумал:
в вечерни его отпороли, а он
в ночь — удавился!
Мальчик
в штанах. Конечно, дадут настоящие золотые или серебряные деньги —
как же иначе!
Мальчик
в штанах. Никогда у вас ни улицы, ни праздника не будет. Убеждаю вас, останьтесь у нас! Право, через месяц вы сами будете удивляться,
как вы могли так жить,
как до сих пор жили!
То ли, что я когда-то знал его
в угнетенном виде, которого он теперь, одевшись
в штаны, стыдится, или то, что я был однажды свидетелем,
как он хвастался перед"мальчиком
в штанах", что он, хоть и без
штанов, да зато Разуваеву души не продал,"а ты, немец, контрактом господину Гехту обязался, душу ему заложил"…
Мальчик
в штанах.
Какой, однако ж, странный народ у вас живет! Находят, что полезнее по ляжке себя хлопать, нежели работать… изумительно!
Театр представляет шоссированную улицу немецкой деревни. Мальчик
в штанах стоит под деревом и размышляет о том,
как ему прожить на свете, не огорчая своих родителей. Внезапно
в средину улицы вдвигается обыкновенная русская лужа, из которой выпрыгивает Мальчик без
штанов.
В надежде уяснить себе этот вопрос, я несколько раз, даже по пустякам, зазывал"мальчика без
штанов"
в свой купе, но
какие вопросы я ни предлагал, он на все отвечал однословно и угрюмо. Наконец я решился дать ему двугривенный. Принял.
Мальчик
в штанах. Однако, ежели даже пословица… ах,
как это жаль! И
как бесчеловечно, что такие пословицы вслух повторяют при мальчиках! (Плачет.)
— Господин! вы
в высшей степени возбудили во мне любопытство! Конечно, мне следовало не иначе принять ваше предложение,
как с позволения моих добрых родителей; но так
как в эту минуту они находятся
в поле, и сверх того мне известно, что они тоже очень жалостливы к бедным, то надеюсь, что они не найдут ничего дурного
в том, что я познакомлюсь с мальчиком без
штанов. Поэтому если вы можете пригласить сюда моего бедного товарища, то я весь к его услугам.
Мальчик
в штанах. Ах, русский мальчик,
какие вы странные слова употребляете и
как, должно быть, недостаточно воспитание, которое вам дают! Я уверен, например, что вы не знаете, что такое бог?
Мальчик без
штанов. А это у нас бывший наш барин так говорит.
Как ежели кого на сходе сечь приговорят, сейчас он выйдет на балкон, прислушивается и приговаривает: вот она, «революция сверху»,
в ход пошла!
Мальчик без
штанов. То-то что ты не дошел! Правило такое, а ты — болезнь! Намеднись приехал
в нашу деревню старшина, увидел дядю Онисима, да
как вцепится ему
в бороду — так и повис!
Земля обрабатывалась небрежно и давала скудную жатву, обыватели жили,
как дикие,
в тесных и смрадных логовищах, а немецкие мальчики ходили без
штанов.
Мальчик
в штанах. Мне
в штанах очень хорошо. И если б моим добрым родителям угодно было лишить меня этого одеяния, то я не иначе понял бы эту меру,
как в виде справедливого возмездия за мое неодобрительное поведение. И, разумеется, употребил бы все меры, чтоб вновь возвратить их милостивое ко мне расположение!
Мальчик
в штанах. Знаете ли, русский мальчик, что я думаю? Остались бы вы у нас совсем! Господин Гехт охотно бы вас
в кнехты принял. Вы подумайте только: вы
как у себя спите? что кушаете? А тут вам сейчас войлок хороший для спанья дадут, а пища — даже
в будни горох с свиным салом!
Мальчик без
штанов. Завыл, немчура! Ты лучше скажи, отчего у вас такие хлеба родятся? Ехал я давеча
в луже по дороге — смотрю, везде песок да торфик, а все-таки на полях страсть
какие суслоны наворочены!
Добежав уже до внешнего рва, все смешались
в глазах Козельцова, и он почувствовал боль
в груди и, сев на банкет, с огромным наслаждением увидал
в амбразуру,
как толпы синих мундиров
в беспорядке бежали к своим траншеям, и
как по всему полю лежали убитые и ползали раненые
в красных
штанах и синих мундирах.
Сам преступник сидел, понурив голову, и, только по временам поворачивая ее назад, взглядывал на жену; на тех же дрогах сидел, спустив с них ноги, палач
в плисовых новых
штанах,
в красной рубахе и
в легонькой,
как бы кучерской поддевке.
Помимо отталкивающего впечатления всякого трупа, Петр Григорьич,
в то же утро положенный лакеями на стол
в огромном танцевальном зале и уже одетый
в свой павловский мундир, лосиные
штаны и вычищенные ботфорты, представлял что-то необыкновенно мрачное и устрашающее: огромные ступни его ног, начавшие окостеневать, перпендикулярно торчали; лицо Петра Григорьича не похудело, но только почернело еще более и исказилось; из скривленного и немного открытого
в одной стороне рта сочилась белая пена; подстриженные усы и короткие волосы на голове ощетинились; закрытые глаза ввалились; обе руки, сжатые
в кулаки,
как бы говорили, что последнее земное чувство Крапчика было гнев!
Черная бархатная жакетка ловко обрисовывала его формы и отлично оттеняла белизну белья; пробор на голове был сделан так тщательно, что можно было думать, что он причесывается у ваятеля; лицо, отдохнувшее за ночь от вчерашних повреждений, дышало приветливостью и готовностью удовлетворить клиента, что бы он ни попросил;
штаны сидели почти идеально; но что всего важнее: от каждой части его лица и даже тела разило духами,
как будто он только что выкупался
в водах Екатерининского канала.
23 марта. Сегодня,
в Субботу Страстную, приходили причетники и дьякон. Прохор просит, дабы неотменно идти со крестом на Пасхе и по домам раскольников, ибо несоблюдение сего им
в ущерб. Отдал им из своих денег сорок рублей, но не пошел на сей срам, дабы принимать деньги у мужичьих ворот
как подаяние. Вот теперь уже рясу свою вижу уже за глупость, мог бы и без нее обойтись, и было бы что причту раздать пообильнее. Но думалось: „нельзя же комиссару и без
штанов“.
Матвей удивлялся уже ранее, что здесь, по-видимому, нет особых вагонов для «простого народа», а теперь подумал, что такого молодца
в таких
штанах, да еще с сигарой, едва ли потерпят рядом с собой остальные пассажиры, несмотря даже на его новый цилиндр,
как будто украденный.
У ворот на лавочке сидел дворник
в красной кумачной рубахе, синих
штанах и босой.
Как всегда, он сидел неподвижно, его широкая спина и затылок точно примёрзли к забору, руки он сунул за пояс, рябое скучное лицо застыло, дышал он медленно и глубоко, точно вино пил. Полузакрытые глаза его казались пьяными, и смотрели они неотрывно.
Горбун, прислонясь плечом к стволу, долго шарил
в карманах, потом зажёг спичку о
штаны и, следя,
как она разгорается, глуховато заговорил...
И, откинув лохматую серебряную голову, широко открыв заросший бородою рот, захохотал гулко,
как леший, празднично освещённый солнцем, яркий
в розовой рубахе и синих, из пестряди,
штанах.
А Фока нарядился
в красную рубаху, чёрные
штаны, подпоясался под брюхо монастырским пояском и стал похож на сельского целовальника. Он тоже
как будто ждал чего-то: встанет среди двора, широко расставив ноги, сунув большие пальцы за пояс, выпучит каменные глаза и долго смотрит
в ворота.
Хорунжий откланялся, пожал руку Оленину и вышел. Покуда собирался Оленин, он слышал повелительный и толковый голос хорунжего, отдававшего приказания домашним. А через несколько минут Оленин видел,
как хорунжий
в засученных до колен
штанах и
в оборванном бешмете, с сетью на плече прошел мимо его окна.
— Рождеством я заболел, — рассказывал Улан, — отправили меня с завода
в больницу, а там конвойный солдат признал меня, и попал я
в острог
как бродяга. Так до сего времени и провалялся
в тюремной больнице, да и убежал оттуда из сада, где больные арестанты гуляют… Простое дело — подлез под забор и драла… Пролежал
в саду до потемок, да
в Будилов, там за халат эту сменку добил. Потом на завод узнать о Репке — сказали, что
в больнице лежит. Сторож Фокыч шапчонку да
штаны мне дал… Я
в больницу вчера.
Иду я вдоль длинного забора по окраинной улице, поросшей зеленой травой. За забором строится новый дом. Шум, голоса… Из-под ворот вырывается собачонка…
Как сейчас вижу: желтая, длинная, на коротеньких ножках, дворняжка с неимоверно толстым хвостом
в виде кренделя. Бросается на меня, лает. Я на нее махнул, а она вцепилась мне
в ногу и не отпускает, рвет мои новые
штаны. Я схватил ее за хвост и перебросил через забор…
Коренастый,
в розовой ситцевой рубахе, он ходил, засунув руки
в карманы широких суконных
штанов, заправленных
в блестящие сапоги с мелким набором.
В карманах у него всегда побрякивали деньги. Его круглая голова уже начинала лысеть со лба, но на ней ещё много было кудрявых русых волос, и он молодецки встряхивал ими. Илья не любил его и раньше, но теперь это чувство возросло у мальчика. Он знал, что Петруха не любит деда Еремея, и слышал,
как буфетчик однажды учил дядю Терентия...
На нем было столько долгов, что он должен был служить, чтобы его не посадили
в яму. Он теперь ехал
в губернский город начальником коннозаводства. Ему выхлопотали это его важные родные. Он был одет
в военный китель и синие
штаны. Китель и
штаны были такие,
каких бы никто себе не сделал кроме богача, белье тоже, часы были тоже английские. Сапоги были на каких-то чудных,
в палец толщины, подошвах.
В то время
как наиболее даже отставшая часть пролетариата — пекаря — ходили
в пиджаках, когда
в Москве редкостью был френч — старомодный костюм, оставленный окончательно
в конце 1924 года, на вошедшем была кожаная двубортная куртка, зеленые
штаны, на ногах обмотки и штиблеты, а на боку огромный старой конструкции пистолет «маузер»
в желтой битой кобуре.
— Очень вы похожи на одного молодца, разрази его гром! Такая неблагодарная скотина! — Гро был пьян и стакан держал наклонно, поливая вином
штаны. — Я обращался с ним
как отец родной и воистину отогрел змею! Говорят, этот Санди теперь разбогател,
как набоб; про то мне неизвестно, но что он за одну штуку получил, воспользовавшись моим судном, сто тысяч банковыми билетами, —
в этом я и сейчас могу поклясться мачтами всего света!