Неточные совпадения
— Да зажми
ты ему пасть-то! — кричала она Грустилову, —
ишь речистый какой выискался!
— Да вот
тебе еще двадцать копеек на водку.
Ишь сколько денег! — протянул он Заметову свою дрожащую руку с кредитками, — красненькие, синенькие, двадцать пять рублей. Откудова? А откудова платье новое явилось? Ведь знаете же, что копейки не было! Хозяйку-то небось уж опрашивали… Ну, довольно! Assez cause! [Довольно болтать! (фр.)] До свидания… приятнейшего!..
Бальзаминова. Брось, Миша, брось, не думай! Право, я боюсь, что
ты с ума сойдешь. Да что же это мы в потемках-то сидим!
Ишь как смерклось. Пойду велю огня зажечь.
Вечер так и прошел; мы были вместо десяти уже в шестнадцати милях от берега. «Ну, завтра чем свет войдем», — говорили мы, ложась спать. «Что нового?» — спросил я опять, проснувшись утром, Фаддеева. «Васька жаворонка съел», — сказал он. «Что
ты, где ж он взял?» — «Поймал на сетках». — «Ну что ж не отняли?» — «Ушел в ростры, не могли отыскать». — «Жаль! Ну а еще что?» — «Еще — ничего». — «Как ничего: а на якорь становиться?» — «Куда те становиться:
ишь какая погода! со шканцев на бак не видать».
Сегодня, возвращаясь с прогулки, мы встретили молодую крестьянскую девушку, очень недурную собой, но с болезненной бледностью на лице. Она шла в пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй!
ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова: голова с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же
ты красавица!» — сказал кто-то из нас. «
Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка лучше посмотреть, хорошо ли мы строим новую избу?»
— Вот он, — проговорил Лука, показывая глазами на молодого красивого лакея с английским пробором. —
Ишь, челку-то расчесал! Только уж я сам доложу о вас, Сергей Александрыч… Да какой вы из себя-то молодец… а! Я живой ногой… Ах
ты, владычица небесная!..
— А разрядилась-то куда?
Ишь ведь какой чепец на
тебе любопытный?
—
Ишь ведь
ты! — помолчав две минуты, проговорил опять Федор Павлович, косясь на сынка. — Сам ведь
ты весь этот монастырь затеял, сам подстрекал, сам одобрял, чего ж теперь сердишься?
—
Ишь ведь. Вся в радости… Никогда еще я
тебя не видел такую. Разоделась как на бал, — оглядывал ее Ракитин.
—
Ишь, проклятая! Погоди, я
тебя сейчас ссажу, — сказал стрелок Фокин и потянулся за винтовкой.
— Видишь, — сказал Парфений, вставая и потягиваясь, — прыткий какой,
тебе все еще мало Перми-то, не укатали крутые горы. Что, я разве говорю, что запрещаю? Венчайся себе, пожалуй, противузаконного ничего нет; но лучше бы было семейно да кротко. Пришлите-ка ко мне вашего попа, уломаю его как-нибудь; ну, только одно помните: без документов со стороны невесты и не пробуйте. Так «ни тюрьма, ни ссылка» —
ишь какие нынче, подумаешь, люди стали! Ну, господь с вами, в добрый час, а с княгиней-то вы меня поссорите.
—
Ты что там подлости на стенах читаешь! — крикнула на меня матушка, — мать живьем чуть не съели, а он вон что делает! Агашка! Агашка! Да растолкай
ты ее!
ишь, шутовка, дрыхнет! Ах, эти хамки! теперь ее живую сожри, она и не услышит!
—
Ишь ведь… эхма! Васька! украл, шельмец, рыбку у рыбака, съел и дрыхнет, точно и не его дело! А знаешь ли
ты, отецкий сын, что за воровство полагается?
—
Ишь ведь
ты какая! и в Бога-то верить перестала!
— У Акулины своего дела по горло; а сама и сходила бы, да ходилки-то у меня уж не прежние. Да и что я на вас за работница выискалась!
Ишь командир командует: сходи да сходи. Уеду отсюда, вот
тебе крест, уеду! Выстрою в Быкове усадьбу, возьму детей, а
ты живи один с милыми сестрицами, любуйся на них!
— Ах, милый! ах, родной! да какой же
ты большой! — восклицала она, обнимая меня своими коротенькими руками, — да, никак,
ты уж в ученье, что на
тебе мундирчик надет! А вот и Сашенька моя.
Ишь ведь старушкой оделась, а все оттого, что уж очень навстречу спешила… Поцелуйтесь, родные! племянница ведь она твоя! Поиграйте вместе, побегайте ужо, дядюшка с племянницей.
—
Ты что не спишь? — спрашивала меня матушка, просыпаясь. — Агашка!
ты хоть бы на колени лукошко-то взяла…
ишь его раскачивает!
— Ладно, думай, а я за
тебя передумаю…
Ишь думальщик выискался… «Подумать надо»!
Ты прежде узнай, что господа об
тебе думают, а потом уж и сам думай. Ступай к барину, снеси деньги. Пускай старосте церковному отдаст.
—
Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не на все ли четыре стороны
тебя отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай, грабь! Вот ужо в городе
тебе покажут… Скажите на милость! целое утро словно в котле кипела, только что отдохнуть собралась — не тут-то было! солдата нелегкая принесла, с ним валандаться изволь! Прочь с моих глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и с богом!
— Кушай! кушай! — понуждала она меня, —
ишь ведь
ты какой худой! в Малиновце-то, видно, не слишком подкармливают. Знаю я ваши обычаи! Кушай на здоровье! будешь больше кушать, и наука пойдет спорее…
—
Ишь ведь! по горло в деньгах зарылась, а четвертака пожалела! Да разве
тебе очень нужно?
— «Стало быть»…
Ишь ведь, олух, словно во сне бредит! Спрашивал
ты ее, что ли?
—
Ты что это разыгрался, мерзавец!
Ишь новую моду завел, вилкой по блюду тыкать! Подавай сюда тарелку!
— Тетенька Марья Порфирьевна капор сняла, чепчик надевает… Смотрите! смотрите! вынула румяны… румянится! Сколько они пряников, черносливу, изюму везут… страсть! А завтра дадут нам по пятачку на пряники… И вдруг расщедрятся, да по гривеннику… Они по гривеннику да мать по гривеннику… на торгу пряников, рожков накупим! Смотрите! да, никак, старик Силантий на козлах… еще не умер!
Ишь ползут старушенции! Да стегни же
ты, старый хрен, правую-то пристяжную! видишь, совсем не везет!
—
Ишь, олух, бродит! словно во сне веревки вьет! Кажется, так бы взяла да щеткой
тебя, да щеткой…
—
Ишь мяса-то нагуляла! Вот я
тебе косточки-то попарю… сахарница!
— Ах
ты батюшки, да это, Санька,
ты? А я и не узнала было…
Ишь франт какой!.. Да что
ты мне много даешь?
—
Ишь как
ты разлакомился там, в Заполье! — засмеялся опять Михей Зотыч. — У вас ведь там все правые, и один лучше другого, потому как ни бога, ни черта не знают. Жиды, да табашники, да потворщики, да жалостливые бабешки.
— Бабушка-то обожглась-таки. Как она принимать будет?
Ишь, как стенает тетка! Забыли про нее; она, слышь, еще в самом начале пожара корчиться стала — с испугу… Вот оно как трудно человека родить, а баб не уважают!
Ты запомни: баб надо уважать, матерей то есть…
—
Ишь, пьяный из кабака, выгнать
тебя надо! — в негодовании повторила Дарья Алексеевна.
— А
ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. —
Ишь ведь! (мигнул он на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
—
Ишь, и Залёжев тут! — пробормотал Рогожин, смотря на них с торжествующею и даже как бы злобною улыбкой, и вдруг оборотился к князю: — Князь, не известно мне, за что я
тебя полюбил.
— Это для
тебя отступиться-то, — торжествуя, подхватила Дарья Алексеевна, —
ишь, деньги вывалил на стол, мужик! Князь-то замуж берет, а
ты безобразничать явился!
— Настасья Филипповна, полно, матушка, полно, голубушка, — не стерпела вдруг Дарья Алексеевна, — уж коли
тебе так тяжело от них стало, так что смотреть-то на них! И неужели
ты с этаким отправиться хочешь, хоть и за сто бы тысяч! Правда, сто тысяч,
ишь ведь! А
ты сто тысяч-то возьми, а его прогони, вот как с ними надо делать; эх, я бы на твоем месте их всех… что в самом-то деле!
— Да
ты не больно!.. — кричал Мыльников уже в сенях. —
Ишь какой выискался… Мы тоже и сами с усами!.. Айда, Яша, со мной…
—
Ишь чего захотел, старый пес… Да за такие слова я
тебя и в дом к себе пущать не буду. Охальничать-то не пристало
тебе…
— Да
ты што с ней разговариваешь-то? — накинулась мать Енафа. — Ее надо в воду бросить — вот и весь разговор…
Ишь, точно окаменела вся!.. Огнем ее палить, на мелкие части изрезать… Уж пытала я ее усовещивать да молить, так куды, приступу нет! Обошел ее тот, змей-то…
—
Ишь дошлая!.. А все-таки
ты дура, Аграфена: на Талый-то мы приедем к утру, а там мочегане робят: днем-то и
тебя и меня узнают. Говорю: лошадь пристала…
— Чего
тебе понадобилось? — спрашивал сам хозяин, высовывая свою пьяную башку в волоковое окно, какое было у Гущиных. —
Ишь как ускорилась… запыхалась вся…
—
Ишь мочеганки лупоглазые!.. Эй, Домна, выходи, я
тебе одно словечко скажу. Чего спряталась, как таракан?
—
Ишь, у
тебя волосы-то как разбрылялись, — бормотала старуха, поправляя пальцем свободной руки набежавшие у Лизы на лоб волосы. —
Ты поди в свою комнату да поправься прежде, причешись, а потом и приходи к родительнице, да не фон-бароном, а покорно приди, чувствуя, что
ты мать обидела.
—
Ишь —
ты! Нет, этого не случится.
Феклинья не смеет ослушаться; она ставит ведро наземь, но, подошедши, только покачивает головой и шепчет:"
Ишь ты!"
—
Ишь гуляльщик какой нашелся! жене шляпки третий год купить не может…
Ты разве голую меня от родителей брал? чай, тоже всего напасено было.
Марья Гавриловна. Ну, ну, пожалуйста, комедий-то не разыгрывай!
Ишь граф какой выискался! без чаю ему жить невозможно! (Скопищеву.) А
ты, борода, какую кровать-то прислал?
—
Ишь скаред какой! — заметил Половников, терявший терпение, — так
тебя и послушают, незнайка!
Была вдова Поползновейкина, да и та спятила: «
Ишь, говорит, какие у
тебя ручищи-то! так, пожалуй, усахаришь, что в могилу ляжешь!» Уж я каких ей резонов не представлял: «Это, говорю, сударыня, крепость супружескую обозначает!» — так куда
тебе!
Рыбушкин (почти засыпает). Ну да… дда! и убью! ну что ж, и убью! У меня, брат Сашка, в желудке жаба, а в сердце рана… и все от него… от этого титулярного советника… так вот и сосет, так и сосет… А
ты на нее не смотри… чаще бей… чтоб помнила, каков муж есть… а мне… из службы меня выгнали… а я, ваше высоко… ваше высокопревосходительство…
ишь длинный какой — ей-богу, не виноват… это она все… все Палашка!.. ведьма
ты! ч-ч-ч-е-орт! (Засыпает; Дернов уводит его.)
—
Ишь, жена-то от
тебя улепетывает! — хохотал ему в лицо Поваляев, — это она к бархатниковскому приказчику поспешает! Совсем опутала молодца. Прежде честный и тверёзый был, а теперь и попивать и поворовывать начал.