— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно
исчезали в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
Неточные совпадения
Веселая ‹девица›, приготовив утром кофе, —
исчезла. Он целый день питался сардинами и сыром, съел все, что нашел
в кухне, был голоден и обозлен. Непривычная
темнота в комнате усиливала впечатление оброшенности,
темнота вздрагивала, точно пытаясь погасить огонь свечи, а ее и без того хватит не больше, как на четверть часа. «Черт вас возьми…»
Ушли и они. Хрустел песок.
В комнате Варавки четко и быстро щелкали косточки счет. Красный огонь на лодке горел далеко, у мельничной плотины. Клим, сидя на ступени террасы, смотрел, как
в темноте исчезает белая фигура девушки, и убеждал себя...
Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь
в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того круга быстрые отблески; тонкий язык света лизнет голые сучья лозника и разом
исчезнет; острые, длинные тени, врываясь на мгновенье,
в свою очередь добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом.
— Ступай посмотри, что это такое? — сказал отец старшему брату… Тот двинулся было
в темноту, но вдруг со всех ног кинулся
в дверь, растолкал нас и
исчез.
Натаскали огромную кучу хвороста и прошлогодних сухих листьев и зажгли костер. Широкий столб веселого огня поднялся к небу. Точно испуганные, сразу
исчезли последние остатки дня, уступив место мраку, который, выйдя из рощи, надвинулся на костер. Багровые пятна пугливо затрепетали по вершинам дубов, и казалось, что деревья зашевелились, закачались, то выглядывая
в красное пространство света, то прячась назад
в темноту.
— Духом будем! — отозвался Севка,
исчезая в непроницаемой
темноте фабричных сеней.
Поверхность ее была темна, не видно было даже «цвету», только кой-где мерцали, растягивались и тотчас
исчезали на бегущих струях дрожащие отражения звезд, да порой игривая волна вскакивала на берег и бежала к нам, сверкая
в темноте пеной, точно животное, которое резвится, пробегая мимо человека…
— Пахнет человеком, — сказал я Титу, когда поезд
исчез. И потом, положив ему руку на плечо, я сказал: — Это, брат, своего рода прообраз. Жизнь… Можно ехать
в духоте и вони дальше или идти, как вон те фигуры,
в темноту и холод… Или, как Урманов, — остаться на рельсах.
В это время подошел пассажирский поезд. Он на минуту остановился; темные фигуры вышли на другом конце платформы и пошли куда-то
в темноту вдоль полотна. Поезд двинулся далее. Свет из окон полз по платформе полосами. Какие-то китайские тени мелькали
в окнах, проносились и
исчезали. Из вагонов третьего класса несся заглушённый шум, обрывки песен, гармония. За поездом осталась полоска отвратительного аммиачного запаха…
Келья матери игуменьи стояла вблизи церкви. Это была бревенчатая пятистенная изба со светелкой и деревянным шатровым крылечком.
В сенях встретила гостей маленькая послушница
в черной плисовой повязке. Она низко поклонилась и, как мышь,
исчезла неслышными шагами
в темноте.
Дворец расплывается
в темноте и
исчезает…
Будочник прислушивался.
В темноте с разных сторон, на разные голоса стучали трещотки, лаяли собаки.
Темнота кипела звуками… Сомнения будочника
исчезали. Огонек
в окне угасал, и будка становилась явно нейтральным местом по отношению ко всему, что происходило под покровом ночи… Трещотки постепенно тоже стихали… Успокаивались собаки… Ночные промышленники спокойно выходили «на работу»…
Он посунулся вперёд, схватившись рукою за дерево, а люди окунулись
в темноту и
исчезли, потом стал слышен шум шагов и девичий смех.
Когда блеснул свет из окна, он показался так далек и недоступен, что офицеру захотелось побежать к нему. Впервые он нашел изъян
в своей храбрости и мелькнуло что-то вроде легкого чувства уважения к отцу, который так свободно и легко обращался с
темнотой. Но и страх и уважение
исчезли, как только попал он
в освещенные керосином комнаты, и было только досадно на отца, который не слушается голоса благоразумия и из старческого упрямства отказывается от казаков.
— Пшо-о-ол! — крикнул он дико и пронзительно. Испуганные лошади взяли с места, телега загрохотала по колеям и
исчезла в снежном сумраке, только несколько раз еще донеслись до нас из
темноты взвизгивания черкеса: пшо-о-ол, пшо-о-ол!.. Казалось, это были крики возбужденного, опьяневшего человека.
А
темнота в лесу сгущается все больше и больше… Розоватые у опушки стволы сосен
исчезли: появились угрюмые, точно затянутые траурной пеленой хвойные деревья… Они, как мохнатые чудища, сторожат тропинки. Стуча зубами со страху, с холодным потом, выступившим на лбу, Любочка нагнулась еще раз, чтобы сорвать последнюю травинку, выпрямилась и закаменела на месте. Какая-то белая фигура прямо двигалась на нее.
И с этим она
исчезла; ключ щелкнул, и Висленев остался один
в темноте.
— Ах, ecoute, дружочек Лара! — позвала ее Бодростина, — j'ai un petit mot а vous dire; [послушайте… мне нужно сказать вам словечко (франц.).] у меня разболелась немножко голова и мы пройдемся по парку, а ты, пожалуйста, похозяйничай, и если где-нибудь покажется Водопьянов, удержи его, чтоб он не
исчез. Он очень забавен. Allons, [Пойдемте (франц.).] — дернула она Подозерова и, круто поворотив назад, быстрыми шагами сбежала с ним по лестнице и скрылась
в темноте парка.
И, грубо схватив девочку за руку, он потащил ее куда-то
в сени. Вслед затем скрипнула какая-то дверь, которую Тася не видела
в темноте, потом на девочку пахнуло сырым, затхлым воздухом, и её спутник
исчез, оставив ее одну среди непроглядного мрака.
И с этими словами голова и свечка
исчезли в окошке, и на минуту
в каморке водворилась прежняя
темнота. Через секунду, однако, свет снова появился, за дверью щелкнула задвижка, и на пороге, освещенная мерцающим светом свечи, появилась белокурая головка Дуси. Она казалась очень худеньким и маленьким созданием с прозрачно-болезненным личиком и не детски серьезными глазками, которые смотрели так открыто и прямо, что, глядя
в эти глаза, самый отъявленный лгунишка не посмел бы солгать.
Опять звякнуло стекло, что-то невидимое со вздохом пронеслось
в темноте через комнату и
исчезло за шкафом.
Он
исчез за бугром. Токарев быстро вскочил и огляделся. Сырая, серая стена дождя бесшумно надвигалась
в темноте и как будто начинала уже колебаться. Кругом была глухая тишь, у речки неподвижно чернели странные очертания кустов. Молодая лозинка над головою тихо шуршала сухими листьями. Безумная радость охватила Токарева. Он подумал: «Ну, получай свое решение!» — и стал поспешно распоясываться. Он был подпоясан вдвое длинным и крепким шелковым шнурком.
— Давайте миску. — Катя отперла дверь и
исчезла с мискою
в темноте чулана. Послышался ее смеющийся голос: — Погоди, дурачок!.. Ах, ты, господи! Миску опрокинешь!.. Пошел прочь! Ну, ешь!
Пускай мутный сумрак души, пускай ночные ужасы и денная тоска. Зато
в полумертвом сумраке — слепяще-яркие, испепеляющие душу вспышки. Перенасыщенная мука, недозволенное счастье.
Исчезает время и мир. И отлетают заслоняющие призраки. Смейся над ними и весело бросайся
в темноту. Только там правда, неведомая и державная.