Неточные совпадения
Да, надо тебе сделать
очерк того общества, которое ты найдешь у нас, — начала она.
Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль, стараясь уловить туманные
очерки предметов, которые ежеминутно становятся все яснее и яснее.
Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Показался тарантас, запряженный тройкой ямских лошадей; в тарантасе мелькнул околыш студентской фуражки, знакомый
очерк дорогого лица…
Вот теперь эти люди начали какой-то дурацкий спор, он напоминает диалоги
очерков Глеба Успенского.
Через несколько дней Клим Самгин, лежа в постели, развернул газету и увидал напечатанным свой
очерк о выставке.
Раздражали опечатки; было обидно убедиться, что некоторые фразы многословны и звучат тяжело, иные слишком высокопарны, и хотя в общем тон
очерка солиден, но есть в нем что-то чужое, от ворчливых суждений Инокова.
Он давно уже — и предусмотрительно — заявил, что понимает: факты его несколько однообразно мрачны, но он затеял писать бытовые
очерки «На границе двух веков».
— Проморгал книжечку. Два сборника мы с Вар[юхой] поймали, а этот — ускользнул! Видел «
Очерки по философии марксизма»? и сборник статей Мартова, Потресова, Маслова?
Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом
очерки по истории города, но редактор редко печатал его труды, находя их нецензурными или неинтересными.
— Милюкова «
Очерки» читал и — ничего, жив! Даже Ле-Бона читал, — гудел Келлер.
Он сделал краткий
очерк генеалогии Романовых, указал, что последним членом этой русской фамилии была дочь Петра Первого Елизавета, а после ее престол империи российской занял немец, герцог Гольштейн-Готторпский.
— Мечта! мечта! — говорил он, отрезвляясь, с улыбкой, от праздного раздражения мысли. Но
очерк этой мечты против воли жил в его памяти.
— А я люблю ее… — добавил Леонтий тихо. — Посмотри, посмотри, — говорил он, указывая на стоявшую на крыльце жену, которая пристально глядела на улицу и стояла к ним боком, — профиль, профиль: видишь, как сзади отделился этот локон, видишь этот немигающий взгляд? Смотри, смотри: линия затылка,
очерк лба, падающая на шею коса! Что, не римская голова?
— И не отдают! — прибавил Марк. — Браво! Славный
очерк: вы его поместите в роман…
И сейчас в голове у него быстро возник
очерк народной драмы. Как этот угрюмый, сосредоточенный характер мужика мог сложиться в цельную, оригинальную и сильную фигуру? Как устояла страсть среди этого омута разврата?
В кратком
очерке изобразил и его Райский в программе своего романа, и сам не знал — зачем.
Он натянул холст и сделал удачный
очерк ее фигуры, с намерением уловить на полотно ее позу, гнев, величавость и поставить в галерею фамильных портретов.
Он там говорил о себе в третьем лице, набрасывая легкий
очерк, сквозь который едва пробивался образ нежной, любящей женщины. Думая впоследствии о своем романе, он предполагал выработать этот
очерк и включить в роман, как эпизод.
Райский сидел за столом, зарывшись в свой артистический портфель, разбирая эскизы разных местностей, акварельные портреты, набросанные
очерки неисполненных картин, миниатюрные копии с известных произведений и между прочим отбирая, кучей втиснутые в портфель, черновые листы литературных воспоминаний, заметок,
очерков, начатых и брошенных стихов и повестей.
Переходил он из курса в курс с затруднениями, все теряясь и сбиваясь на экзаменах. Но его выкупала репутация будущего таланта, несколько удачных стихотворений и прозаические взмахи и
очерки из русской истории.
Райский расхохотался, слушая однажды такое рассуждение, и особенно характеристический
очерк пьяницы, самого противного и погибшего существа, в глазах бабушки, до того, что хотя она не заметила ни малейшей наклонности к вину в Райском, но всегда с беспокойством смотрела, когда он вздумает выпить стакан, а не рюмку вина или рюмку водки.
— Бледен этот
очерк! — сказал он про себя, — так теперь не пишут. Эта наивность достойна эпохи «Бедной Лизы». И портрет ее (он подошел к мольберту) — не портрет, а чуть подмалеванный эскиз.
— Леонтий Иванович давал — Мишле, «Precis de l’histoire moderne», [«
Очерки истории нового времени» (фр.).] потом Римскую историю, кажется, Жибона…
— Здешнего изделия: чем богаты, тем и рады! — сказал, кланяясь, Марк. — Вам угодно, чтоб я согласился с верностью вашего
очерка: если б я даже был стыдлив, обидчив, как вы, если б и не хотел согласиться, то принужден бы был сделать это. Поэтому поздравляю вас: наружно
очерк верен — почти совершенно…
Она не без гордости видела в этом
очерке Райского косвенную похвалу и себе за то, что тонко оценила и умела полюбить в Тушине — правду простой натуры.
— A propos [Кстати (фр.).] о деньгах: для полноты и верности вашего
очерка дайте мне рублей сто взаймы: я вам… никогда не отдам, разве что будете в моем положении, а я в вашем…
— Вы скажите мне прежде, отчего я такой? — спросил Марк, — вы так хорошо сделали
очерк: замок перед вами, приберите и ключ. Что вы видите еще под этим
очерком? Тогда, может быть, и я скажу вам, отчего я не буду ничего делать.
«Эту главу в романе надо выпустить… — подумал он, принимаясь вечером за тетради, чтобы дополнить
очерк Ульяны Андреевны… — А зачем: лгать, притворяться, становиться на ходули? Не хочу, оставлю, как есть, смягчу только это свидание… прикрою нимфу и сатира гирляндой…»
Он надивиться не мог и дал себе слово глубже вникнуть в источник этого характера. И Марина улыбалась ему в художественном
очерке. Он видел в ней не просто распущенную дворовую женщину вроде горьких, безнадежных пьяниц между мужчинами, а бескорыстную жрицу культа, «матерь наслаждений»…
Он жадно пробегал его, с улыбкой задумался над нельстивым, крупным
очерком под пером Веры самого себя, с легким вздохом перечел ту строку, где говорилось, что нет ему надежды на ее нежное чувство, с печалью читал о своей докучливости, но на сердце у него было покойно, тогда как вчера — Боже мой! Какая тревога!
— Сейчас же пойду, непременно набросаю
очерк… — сказал он, — слава Богу, страсть! Прошу покорно — Савелий!
Из этого
очерка одного из пяти открытых англичанам портов вы никак не заключите, какую блистательную роль играет теперь, и будет играть еще со временем, Шанхай!
Приход в Falsebay. — Саймонсбей и Саймонстоун. — Поправки на фрегате. — Капштат. — «Welch’s hotel». — Столовая гора, Львиная гора и Чертов пик. — Ботанический сад. — Клуб. — Англичане, голландцы, малайцы, готтентоты и негры. — Краткий исторический
очерк Капской колонии и войн с кафрами. — Поездка по колонии. — Соммерсет. — Стелленбош. — Ферма Эльзенборг. — Паарль.
Где же Тенериф?» — спрашиваю я, пронзая взглядом золотой туман и видя только бледно-синий
очерк «облака», как казалось мне.
После этого краткого
очерка двух войн нужно ли говорить о третьей, которая кончилась в эпоху прибытия на мыс фрегата «Паллада», то есть в начале 1853 года?
Нет более в живых также капитана (потом генерала) Лосева, В. А. Римского-Корсакова, бывшего долго директором Морского корпуса, обоих медиков, Арефьева и Вейриха, лихого моряка Савича, штурманского офицера Попова. [К этому скорбному списку надо прибавить скончавшегося в последние годы И. П. Белавенеца, служившего в магнитной обсерватории в Кронштадте, и А. А. Халезова, известного под названием «деда» в этих
очерках плавания — примеч. Гончарова.]
Я все время поминал вас, мой задумчивый артист: войдешь, бывало, утром к вам в мастерскую, откроешь вас где-нибудь за рамками, перед полотном, подкрадешься так, что вы, углубившись в вашу творческую мечту, не заметите, и смотришь, как вы набрасываете
очерк, сначала легкий, бледный, туманный; все мешается в одном свете: деревья с водой, земля с небом… Придешь потом через несколько дней — и эти бледные
очерки обратились уже в определительные образы: берега дышат жизнью, все ярко и ясно…
В это же время вверху, у окна, мелькнул
очерк женской головы и захлопнулось жалюзи…
Впрочем, обе приведенные книги, «Поездка в Якутск» и «Отрывки о Сибири», дают, по возможности, удовлетворительное понятие о здешних местах и вполне заслуживают того одобрения, которым наградила их публика. Первая из них дала два, а может быть, и более изданий. Рекомендую вам обе, если б вы захотели узнать что-нибудь больше и вернее об этом отдаленном уголке, о котором я как проезжий, встретивший нечаянно остановку на пути и имевший неделю-другую досуга, мог написать только этот бледный
очерк.
Очерки деревьев, обрызганных дождем и взволнованных ветром, начинали выступать из мрака.
Чертопханов мог различить зубчатый
очерк леса, черневшего впереди сплошным пятном.
Маша слегка вспыхнула и с замешательством улыбнулась. Я поклонился ей пониже. Очень она мне нравилась. Тоненький орлиный нос с открытыми полупрозрачными ноздрями, смелый
очерк высоких бровей, бледные, чуть-чуть впалые щеки — все черты ее лица выражали своенравную страсть и беззаботную удаль. Из-под закрученной косы вниз по широкой шее шли две прядки блестящих волосиков — признак крови и силы.
— Например, русская история,
очерки из всеобщей истории.
Это дело казалось безмерно трудным всей канцелярии; оно было просто невозможно; но на это никто не обратил внимания, хлопотали о том, чтоб не было выговора. Я обещал Аленицыну приготовить введение и начало,
очерки таблиц с красноречивыми отметками, с иностранными словами, с цитатами и поразительными выводами — если он разрешит мне этим тяжелым трудом заниматься дома, а не в канцелярии. Аленицын переговорил с Тюфяевым и согласился.
Не сердитесь за эти строки вздору, я не буду продолжать их; они почти невольно сорвались с пера, когда мне представились наши московские обеды; на минуту я забыл и невозможность записывать шутки, и то, что
очерки эти живы только для меня да для немногих, очень немногих оставшихся. Мне бывает страшно, когда я считаю — давно ли перед всеми было так много, так много дороги!..
Очень может быть, что я далеко переценил его, что в этих едва обозначенных
очерках схоронено так много только для меня одного; может, я гораздо больше читаю, чем написано; сказанное будит во мне сны, служит иероглифом, к которому у меня есть ключ. Может, я один слышу, как под этими строками бьются духи… может, но оттого книга эта мне не меньше дорога. Она долго заменяла мне и людей и утраченное. Пришло время и с нею расстаться.
Точно дерево середь зимы, она сохранила линейный
очерк своих ветвей, листья облетели, костливо зябли голые сучья, но тем яснее виднелся величавый рост, смелые размеры, и стержень, поседелый от инея, гордо и сумрачно выдерживал себя и не гнулся от всякого ветра и от всякой непогоды.
Газетный писатель-романист и автор многих сценок и
очерков А. М. Пазухин поспорил с издателем «Развлечения», что он сведет рощу. Он добыл фотографию Хомякова и через общего знакомого послал гранку, на которой была карикатура: осел, с лицом Хомякова, гуляет в роще…
По душевному содержанию он скорее подходил бы к типу, отмеченному в начале этого
очерка.
День был воскресный. Ученики должны быть у обедни в старом соборе, на хорах. С разрешения гимназического начальства я обыкновенно ходил в другую церковь, но этот раз меня потянуло в собор, где я надеялся встретить своего соседа по парте и приятеля Крыштановича, отчасти уже знакомого читателям предыдущих моих
очерков. Это был юноша опытный и авторитетный, и я чувствовал потребность излить перед ним свою переполненную душу.