Неточные совпадения
Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда, в туз
из пистолета
В пяти саженях попадал,
И то сказать, что и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог!
Новейший Регул, чести бог,
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В долг осушать
бутылки три.
Но молодой человек, как кажется, хотел во что бы то ни стало развеселить меня: он заигрывал со мной, называл меня молодцом и, как только никто
из больших не смотрел на нас, подливал мне в рюмку вина
из разных
бутылок и непременно заставлял выпивать.
К концу ужина, когда дворецкий налил мне только четверть бокальчика шампанского
из завернутой в салфетку
бутылки и когда молодой человек настоял на том, чтобы он налил мне полный, и заставил меня его выпить залпом, я почувствовал приятную теплоту по всему телу, особенную приязнь к моему веселому покровителю и чему-то очень расхохотался.
Его цвет темнее вишни, и оно не потечет
из бутылки.
Едва Грэй вступил в полосу дымного света, как Меннерс, почтительно кланяясь, вышел из-за своего прикрытия. Он сразу угадал в Грэе настоящего капитана — разряд гостей, редко им виденных. Грэй спросил рома. Накрыв стол пожелтевшей в суете людской скатертью, Меннерс принес
бутылку, лизнув предварительно языком кончик отклеившейся этикетки. Затем он вернулся за стойку, поглядывая внимательно то на Грэя, то на тарелку, с которой отдирал ногтем что-то присохшее.
Николай Петрович велел подать несколько
бутылок портера, только что привезенного
из Москвы, и сам раскутился до того, что щеки у него сделались малиновые и он все смеялся каким-то не то детским, не то нервическим смехом.
Клим разделся, прошел на огонь в неприбранную комнату; там на столе горели две свечи, бурно кипел самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею, стояла немытая посуда, тарелки с расковырянными закусками,
бутылки, лежала раскрытая книга.
— Бей, Роза! — с натугой кричал Дронов, согнувшись, вытаскивая
из бутылки пробку. — Бей, чтоб не зазнавались!
Самгин был голоден и находил, что лучше есть, чем говорить с полупьяным человеком. Стратонов налил
из черной
бутылки в серебряную стопку какой-то сильно пахучей жидкости.
Окна были забиты досками, двор завален множеством полуразбитых бочек и корзин для пустых
бутылок, засыпан осколками бутылочного стекла. Среди двора сидела собака, выкусывая
из хвоста репейник. И старичок с рисунка
из надоевшей Климу «Сказки о рыбаке и рыбке» — такой же лохматый старичок, как собака, — сидя на ступенях крыльца, жевал хлеб с зеленым луком.
И, глядя, как Грейман силится вытащить пробку
из горлышка
бутылки, он забормотал...
Самгин вздохнул и поправил очки. Въехали на широкий двор; он густо зарос бурьяном,
из бурьяна торчали обугленные бревна, возвышалась полуразвалившаяся печь, всюду в сорной траве блестели осколки бутылочного стекла. Самгин вспомнил, как бабушка показала ему ее старый, полуразрушенный дом и вот такой же двор, засоренный битыми
бутылками, — вспомнил и подумал...
Впереди его и несколько ниже, в кустах орешника, появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха, с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под кусты, молодая достала
из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного
из горлышка, передала старухе
бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как рассказывают сказки...
— На чердаке висит, — говорила старуха, наливая чего-то
из бутылки. Самгин слышал, как булькает в горлышке жидкость.
Пошли. В столовой Туробоев жестом фокусника снял со стола
бутылку вина, но Спивак взяла ее
из руки Туробоева и поставила на пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему жизнь швыряет ему под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел в комнату брата последним и через несколько минут прервал спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось сказать...
— Не ожидал я, что ты пьешь… не знал, — сказал Самгин. Дронов вынул
из кармана
бутылку и помахал ею пред лицом его, —
бутылка была полная, в ней не хватало, может быть, глотка. Дронов размахнулся и бросил ее далеко от себя,
бутылка звонко взорвалась.
— Ты их, Гашка, прутом, прутом, — советовала она, мотая тяжелой головой. В сизых, незрячих глазах ее солнце отражалось, точно в осколках пивной
бутылки.
Из двери школы вышел урядник, отирая ладонью седоватые усы и аккуратно подстриженную бороду, зорким взглядом рыжих глаз осмотрел дачников, увидав Туробоева, быстро поднял руку к новенькой фуражке и строго приказал кому-то за спиною его...
В «Медведе» кричали ура, чокались, звенело стекло бокалов, хлопали пробки, извлекаемые
из бутылок, и было похоже, что люди собрались на вокзале провожать кого-то. Самгин вслушался в торопливый шум, быстро снял очки и, протирая стекла, склонил голову над столом.
Заставляя себя любезно улыбаться, он присматривался к Дуняше с тревогой и видел: щеки у нее побледнели, брови нахмурены; закусив губу, прищурясь, она смотрела на огонь лампы,
из глаз ее текли слезинки. Она судорожно позванивала чайной ложкой по
бутылке.
— О, я забыла! — вдруг сорвавшись с кушетки, вскричала она и, достав
из шкапчика
бутылку вина, ликер, коробку шоколада и бисквиты, рассовала все это по столу, а потом, облокотясь о стол, обнажив тонкие руки, спросила...
Трудно было понять, что говорит отец, он говорил так много и быстро, что слова его подавляли друг друга, а вся речь напоминала о том, как пузырится пена пива или кваса, вздымаясь
из горлышка
бутылки.
Самгин прошел в комнату побольше, обставленную жесткой мебелью, с большим обеденным столом посредине, на столе кипел самовар. У буфета хлопотала маленькая сухая старушка в черном платье, в шелковой головке, вытаскивала
из буфета
бутылки. Стол и комнату освещали с потолка три голубых розетки.
— С кем с нами? — спрашивал Юрин. А Дронов, вытаскивая
из буфета
бутылки и тарелки с закусками, ставил их на стол, гремел посудой.
Помогая Варваре носить посуду и
бутылки из буфета на стол, Брагин докторально заметил, что интеллигенция не устраивает погромов.
Слова он говорил насмешливые, а звучали они печально и очень торопливо, как будто он бежал по словам. Вылив остаток вина
из бутылки в стакан, он вдруг спросил...
В окне флигеля показалась Спивак, одетая в белый халат, она выливала воду
из бутылки. Клим тихо спросил...
— Чаю! — мрачно приказывал Иван Матвеевич, и когда половой подал чай и ром, он с досадой сунул ему
бутылку назад. — Это не ром, а гвозди! — сказал он и, вынув
из кармана пальто свою
бутылку, откупорил и дал понюхать половому.
Опенкин часа два сидел у Якова в прихожей. Яков тупо и углубленно слушал эпизоды
из священной истории; даже достал в людской и принес
бутылку пива, чтобы заохотить собеседника к рассказу. Наконец Опенкин, кончив пиво, стал поминутно терять нить истории и перепутал до того, что Самсон у него проглотил кита и носил его три дня во чреве.
Ее всегда увидишь, что она или возникает, как
из могилы,
из погреба, с кринкой, горшком, корытцем или с полдюжиной
бутылок между пальцами в обеих руках, или опускается вниз, в подвалы и погреба, прятать провизию, вино, фрукты и зелень.
Он вылил остатки рома
из бутылки в чашку и зажег опять ром. Потом, положив оба локтя на стол, небрежно глядел на Райского.
Мы взяли в
бутылку воды, некоторые
из всадников пересели в экипаж, и мы покинули это живописное место, оживленное сильною растительностью.
Он начал говорить, но губы и язык уже потеряли силу: он говорил медленно; говор его походил на тихое и ровное переливанье
из бутылки в
бутылку жидкости.
Ведь вы тоже пробыли долго в море, хотите развлечься, однако ж никто
из вас не выпил даже
бутылки вина: это просто удивительно!» Такой отзыв нас удивил немного: никто не станет так говорить о своих соотечественниках, да еще с иностранцами.
А они подали три-четыре
бутылки и четыре стакана: «Вот это фронтиньяк, это ривезальт», — говорили они, наливая то того, то другого вина, и я нашел в одном сходство с chambertin: вино было точно
из бургундских лоз.
В его воспоминании были: шествие арестантов, мертвецы, вагоны с решетками и запертые там женщины,
из которых одна мучается без помощи родами, а другая жалостно улыбается ему из-зa железной решетки. В действительности же было перед ним совсем другое: уставленный
бутылками, вазами, канделябрами и приборами стол, снующие около стола проворные лакеи. В глубине залы перед шкапом, за вазами с плодами и
бутылками, буфетчик и спины подошедших к буфету отъезжающих.
Фабричный, отпив
из бутылки, подал ее жене. Жена взяла
бутылку и, смеясь и покачивая головой, приложила ее тоже ко рту. Заметив на себе взгляд Нехлюдова и старика, фабричный обратился к ним...
Фабричный — муж, приставив ко рту
бутылку с водкой, закинув голову, тянул
из нее, а жена, держа в руке мешок,
из которого вынута была
бутылка, пристально смотрела на мужа.
Вот он встал этаким манером на карнизе, Христос его знает, уцепился как-то ногами — стоит, и только, значит, хотел
из бутылки пить, внизу караульный прибежал…
Вечером в кабинете Бахарева шли горячие споры и рассуждения на всевозможные темы. Горничной пришлось заменить очень много выпитых
бутылок вина новыми. Лица у всех раскраснелись, глаза блестели. Все выходило так тепло и сердечно, как в дни зеленой юности. Каждый высказывал свою мысль без всяких наружных прикрытий, а так, как она выливалась
из головы.
Принесли все три оставшиеся
бутылки из привезенных Митей. Митя разлил.
а я и четверти
бутылки не выпил и не Силен. Не Силен, а силён, потому что решение навеки взял. Ты каламбур мне прости, ты многое мне сегодня должен простить, не то что каламбур. Не беспокойся, я не размазываю, я дело говорю и к делу вмиг приду. Не стану жида
из души тянуть. Постой, как это…
Потом он достал маленькую чашечку, налил в нее водки
из бутылки, помочил в ней указательный палец и по капле бросил на землю во все четыре стороны.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят
из уст человека и распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в
бутылку. Они садятся на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
При выходе
из поста Ольги С.З. Балк дал мне
бутылку с ромом. Ром этот я берег как лекарство и давал его стрелкам пить с чаем в ненастные дни. Теперь в
бутылке осталось только несколько капель. Чтобы не нести напрасно посуды, я вылил остатки рома в чай и кинул ее в траву. Дерсу стремглав бросился за ней.
Закусив немного, мы собрали свои котомки и тронулись в путь. Около моря я нашел место бивака Н.А. Пальчевского.
Из письма, оставленного мне в
бутылке, привязанной к палке, я узнал, что он здесь работал несколько дней тому назад и затем отправился на север, конечным пунктом наметив себе бухту Терней.
Простодушный разврат прочих вертится около стакана вина и
бутылки пива, около веселой беседы и трубки, самовольных отлучек
из дома, ссор, иногда доходящих до драк, плутней с господами, требующими от них нечеловеческого и невозможного.
Посмотрев Миньону и решившись еще раз прийти ее посмотреть вечером, мы отправились обедать к «Яру». У меня был золотой, и у Огарева около того же. Мы тогда еще были совершенные новички и потому, долго обдумывая, заказали ouka au shampagne, [уху на шампанском (фр.).]
бутылку рейнвейна и какой-то крошечной дичи, в силу чего мы встали из-за обеда, ужасно дорогого, совершенно голодные и отправились опять смотреть Миньону.
Где вы? Что с вами, подснежные друзья мои? Двадцать лет мы не видались. Чай, состарились и вы, как я, дочерей выдаете замуж, не пьете больше
бутылками шампанское и стаканчиком на ножке наливку. Кто
из вас разбогател, кто разорился, кто в чинах, кто в параличе? А главное, жива ли у вас память об наших смелых беседах, живы ли те струны, которые так сильно сотрясались любовью и негодованием?
— Посмотрите, — сказал мне Матвей, — скоро двенадцать часов, ведь Новый год-с. Я принесу, — прибавил он, полувопросительно глядя на меня, — что-нибудь
из запаса, который нам в Вятке поставили. — И, не дожидаясь ответа, бросился доставать
бутылки и какой-то кулечек.
Пока я одевался, случилось следующее смешно-досадное происшествие. Обед мне присылали
из дома, слуга отдавал внизу дежурному унтер-офицеру, тот присылал с солдатом ко мне. Виноградное вино позволялось пропускать от полубутылки до целой в день. Н. Сазонов, пользуясь этим дозволением, прислал мне
бутылку превосходного «Иоганнисберга». Солдат и я, мы ухитрились двумя гвоздями откупорить
бутылку; букет поразил издали. Этим вином я хотел наслаждаться дня три-четыре.