Александров быстро, хотя и без большого удовольствия, сбежал вниз. Там его дожидался не просто шпак, а шпак, если так можно выразиться, в квадрате и даже в кубе, и потому ужасно компрометантный. Был он, как всегда, в своей широченной разлетайке и с таким же рябым, как кукушечье яйцо, лицом, словом, это был
знаменитый поэт Диодор Иванович Миртов, который в свою очередь чувствовал большое замешательство, попавши в насквозь военную сферу.
Неточные совпадения
— На сем месте я люблю философствовать, глядя на захождение солнца: оно приличествует пустыннику. А там, подальше, я посадил несколько деревьев, любимых Горацием. [Гораций Флакк Квинт (65–8 гг. до н. э.) —
знаменитый римский
поэт. В своих одах и посланиях воспевал наслаждения жизнью на лоне природы.]
«На большинство людей обилие впечатлений действует разрушающе, засоряя их моральное чувство. Но это же богатство впечатлений создает иногда людей исключительно интересных. Смотрите биографии
знаменитых преступников, авантюристов,
поэтов. И вообще все люди, перегруженные опытом, — аморальны».
Было поучительно и даже приятно слышать, как безвольно, а порою унизительно барахтаются в стихийной суматохе чувственности
знаменитые адвокаты и богатые промышленники, молодые
поэты, актрисы, актеры, студенты и курсистки.
Когда-то он перевел с немецкого какое-то важное сочинение какого-то важного немецкого
поэта, в стихах, умел посвятить свой перевод, умел похвастаться дружбой с одним
знаменитым, но умершим русским
поэтом (есть целый слой писателей, чрезвычайно любящих приписываться печатно в дружбу к великим, но умершим писателям) и введен был очень недавно к Епанчиным женой «старичка сановника».
Зато с «Барсовой кожей», сочинением
знаменитого грузинского
поэта Руставели, князь Нижерадзе окончательно провалился.
— Здравствуй, здравствуй, милый Алешенька, — говорила она, целуясь с братом. — Иди скорее к нам в столовую. Я тебя познакомлю с очень интересным человеком. Позвольте вам представить, Диодор Иванович, моего брата. Он только что окончил кадетский корпус и через месяц станет юнкером Александровского военного училища. А это, Алеша, наш
знаменитый русский
поэт Диодор Иванович Миртов. Его прелестные стихи часто появляются во всех прогрессивных журналах и газетах. Такое наслаждение читать их!
Во Франции произошел крупный переворот: Луи-Филипп [Луи-Филипп (1773—1850) — французский король (1830—1848).] бежал, Тюильри [Тюильри — королевский дворец в Париже, построенный в XVI веке.] был захвачен, и объявлена была республика; главным правителем назначен был Ламартин [Ламартин Альфонс (1790—1869) —
знаменитый французский
поэт и политический деятель.]; вопрос рабочих выступил на первый план.
Знаменитые в народных сказках и древних преданиях дремучие леса Муромские и доныне пользуются неоспоримым правом — воспламенять воображение русских
поэтов.
Здесь Вася читал стихотворения Огарева и Рылеева. Бурлак смешил компанию рассказами о своей
знаменитой губе, о которой
поэт Минаев напечатал в левой газете тех дней, «Московском телеграфе», такой экспромт...
Я знаю то, что не достоин
Вещать о всех делах твоих:
Я не
поэт, я просто воин, —
В моих устах нескладен стих,
Но ты, о мудрый,
знаменитыйЦарь кухни, мрачных погребов,
Топленым жиром весь облитый,
Единственный герой Бобров!
Эльчанинов был в восторге: он целовал, обнимал тысячу раз свою Лауру [Лаура — имя возлюбленной
знаменитого итальянского
поэта Франческо Петрарки (1304—1374), воспетой им в сонетах.] (так называл он Веру), а потом, почти не помня себя, убежал домой.
Так хорошо умел Белинский понять Кольцова еще в то время, когда прасол-поэт не написал лучших произведений своих. Лучшие пьесы из напечатанных тогда были: «Песня пахаря», «Удалец» и «Крестьянская пирушка». И по этим-то пьесам, преимущественно, умел
знаменитый критик наш определить существенный характер и особенности самородной поэзии Кольцова.
Из ее больших открытых глаз будто искры сыпались; они сверкали, как алмазы, и никогда я не променяю таких голубых искрометных глаз ни на какие черные, будь они чернее самого черного андалузского взгляда, да и блондинка моя, право, стоила той
знаменитой брюнетки, которую воспел один известный и прекрасный
поэт и который еще в таких превосходных стихах поклялся всей Кастилией, что готов переломать себе кости, если позволят ему только кончиком пальца прикоснуться к мантилье его красавицы.
«А кто его знает, каков он был, этот Самос? — думал он дальше, и струя веселого, чисто волжского задора разливалась по нем. — Ведь это только у
поэтов выходит все великолепно и блистательно, а на самом-то деле, на наш аршин, оказывается мизерно. И храмы-то их
знаменитые меньше хорошей часовни. Пожалуй, и Самос — тот же Кладенец, когда он был стольным городом. И Поликрат не выше старшины Степана Малмыжского?»
После того прошло добрых два года, и в этот период я ни разу не приступал к какой-нибудь серьезной"пробе пера". Мысль изменить научной дороге еще не дозрела. Но в эти же годы чтение
поэтов, романистов, критиков, особенно тогдашних русских журналов, продолжительные беседы и совместная работа с С.Ф.Уваровым, поездки в Россию в обе столицы. Нижний и деревню — все это поддерживало работу"под порогом сознания", по
знаменитой фразе психофизика Фехнера.
От того же П.И.Вейнберга (больше впоследствии) я наслышался рассказов о меценатских палатах графа, где скучающий барин собирал литературную"компанию", в которой действовали такие и тогда уже
знаменитые"потаторы"(пьяницы), как Л.Мей, А.Григорьев,
поэт Кроль (родственник жены графа) и другие"кутилы-мученики". Не отставал от них и В.Курочкин.
— Марта! Марта! — грозно закричал барон, и на крик этот выбежала женщина не старая, но с наружностью мегеры, в канифасной кофте и темной, стаметной [Солон —
знаменитый афинский мудрец, законодатель и
поэт.] юбке, в засаленном чепце, с пуком ключей у пояса на одной стороне и лозою на другой, в башмаках с высокими каблуками, которые своим стуком еще издали докладывали о приближении ее. Это была достойная экономка барона Балдуина и домашний его палач.
Кабинет-министр внутренно досадовал; но, желая разобрать смысл намека на
знаменитую книжицу, потребовал ее к себе и присовокупил, что он между тем будет слушать
поэта внимательно, с тем, однако ж, уговором, чтобы он обрадовал его секретною весточкой. Василий Кириллович улыбнулся, показал таинственно на сердце, мигнул глупо-лукаво на Зуду, как бы считая его помехою, и поспешил обратиться к своему любезному предмету.
Он называл ее «Потерянный рай» [«Потерянный рай» —
знаменитая поэма английского
поэта и общественного деятеля Джона Мильтона (1608–1674).].
Раздались, при звуке мечей, громкие «виваты», и пропет был охриплым голосом почетнейших жителей кант [Кант (от кантата) — музыкальное произведение, торжественное по своему характеру; исполнялось певцами-солистами, а также хором в сопровождении оркестра.], сочиненный в честь виновника общего их благополучия, в котором сравнивали его с Ликургом [Ликург — легендарный законодатель Спарты, по преданию живший в IX в. до н. э.], Солоном [Солон —
знаменитый афинский мудрец, законодатель и
поэт.] и многими другими законодателями.