Неточные совпадения
Он прочел все, что было написано во Франции
замечательного по части философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания в
истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог в разговоре прилично умолчать или сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
Много ужасных драм происходило в разные времена с кораблями и на кораблях. Кто ищет в книгах сильных ощущений, за неимением последних в самой жизни, тот найдет большую пищу для воображения в «
Истории кораблекрушений», где в нескольких томах собраны и описаны многие случаи
замечательных крушений у разных народов. Погибали на море от бурь, от жажды, от голода и холода, от болезней, от возмущений экипажа.
Это
замечательное описание дает ощущение прикосновения если не к «тайне мира и
истории», как претендует Розанов, то к какой-то тайне русской
истории и русской души.
Один из самых
замечательных представляет военная
история.
Статья Вл. Соловьева «Смысл любви» — самое
замечательное из всего им написанного, это даже единственное оригинальное слово, сказанное о любви-эросе в
истории христианской мысли.
Казацкая вольница была очень
замечательным явлением в русской
истории, она наиболее обнаруживает полярность, противоречивость русского народного характера.
Киреевскому в
замечательной статье «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» удалось формулировать типичные черты различия России и Европы, и это несмотря на ошибочность славянофильской концепции русской
истории.
Напр., наше хлыстовство — очень
замечательная мистическая секта, не хочет разделить судьбы вселенной, не берет на себя бремени
истории и вселенского достижения преображения, оно достигает преображения в уголку, для маленького кусочка.
[Уже после напечатания моего этюда «О происхождении зла и смысле
истории» я познакомился с интересной книгой В. А. Кожевникова о Н. Ф. Федорове,
замечательном человеке и мыслителе.
Дунькин кабак был
замечательным местом в
истории Ключевского завода, как связующее звено между тремя концами.
Пишу
замечательную и назидательную
историю о суррогате.
Есть
замечательное малоизвестное огромное сочинение («Unparteiische Kirchen und Ketzer-Historie», 1729 г.) Готфрида Арнольда, трактующего прямо об этом предмете и показывающего всю незаконность, произвольность, бессмысленность и жестокость употребления слова «ересь» в смысле отвержения. Книга эта есть попытка описания
истории христианства в форме
истории ересей.
Поэтому приписывать
замечательным двигателям
истории ясное сознание отдаленных последствий их действий или все самые мелкие и частные их деяния подчинять одной господствующей идее, представителями которой они являются во всей своей жизни, делать это — значит ставить частный произвол выше, чем неизбежная связь и последовательность исторических явлений.
Если эту постепенность историк проведет в продолжение своего труда более последовательно, чем это видим в изданных ныне томах, то последующие томы
истории Петра составят явление весьма
замечательное…
Во «Введении» он перечисляет всех почему-либо
замечательных писателей, составлявших
историю Петра, и ни у кого не находит удовлетворительного изложения.
Рассуждая таким образом, нельзя не назвать труд г. Устрялова весьма
замечательным явлением в нашей литературе, и, вероятно, даже специалисты-ученые, занимающиеся русской
историей, не много найдут в «
Истории Петра» таких мест, которые можно бы было упрекнуть в неосновательности, в недостоверности или несправедливости.
По молодости я не мог тогда достаточно оценить важность столь
замечательного происшествия в
истории рыболовства, особенно если взять в соображение, что щука, достигающая таких размеров многими десятками лет, а может быть, и сотнею годов, чрезвычайно редко попадается в столь незначительных водах, как наш пруд и река, и еще реже становится добычей рыбаков.
(44) Г-н Соловьев поместил в «Архиве» г. Калачова статью о русских исторических писателях XVIII века, в которой разбирает некоторых писателей. Не знаем, почему именно тех, а не других. Если он хотел рассмотреть только замечательнейших, то неужели труды Елагина и Эмина
замечательнее «Записок о русской
истории»?
Такова внешняя
история этого издания. Можно уже и из нее видеть, что это было
замечательное явление в русской журналистике. Но еще более убедимся в этом, когда поближе рассмотрим внутреннее его содержание, характер и направление.
Сочинение г. Жеребцова об
истории цивилизации в России представляет собою явление весьма
замечательное.
Тут уже мерка наших требований изменяется: автор может ничего не дать искусству, не сделать шага в
истории литературы собственно и все-таки быть
замечательным для нас по господствующему направлению и смыслу своих произведений.
Я поступил на службу прямо по выходе из корпуса в канцелярию главнокомандующего действующею армиею генерал-фельдмаршала князя Паскевича. Это было в тридцать втором году, в январе месяце — значит, вскоре после покорения Варшавы, которая взята в августе тридцать первого года. Директором этой канцелярии был действительный статский советник Иван Фомич Самбурский, про которого и пойдет моя речь. Его позабыли, и
история о нем умалчивает, а он был человек
замечательный и, по моему мнению, даже исторический.
Мышьяк признается незаменимым средством при многих кожных болезнях, малокровии, малярии, — и вдруг распространенная, солидная медицинская газета приводит о нем такой отзыв: «Самое
замечательное в
истории мышьяка — это то, что он неизменно пользовался любовью врачей, убийц и барышников…
Мы обязаны ему
замечательными открытиями по археологии и
истории края.
В его золотых глазах, говорит
история, рядом с
замечательным умом светилась смесь лукавства и ловкости рыси с кровожадностью голодного барса.
Таково явление всякого
замечательного человека в
истории.
Существуют аристократические теории, которые видят смысл
истории человечества в появлении
замечательных, великих, гениальных людей, на всю же остальную человеческую массу смотрят, как на унаваживаемую почву, на средство для этого цвета человечества.
Но в своей статье «Смысл любви», может быть, самой
замечательной из всего им написанного, он преодолевает границы безличного платонизма и, впервые в
истории христианской мысли, связывает любовь-эрос не с родом, а с личностью.
Если оно составлялось не совсем так, как я мечтал, вина была не моя. А мой выбор остановился на нем потому, что он считался тогда в Петербурге самым
замечательным энциклопедистом и по философии, и по
истории точных знаний, и по общей
истории, и по общественным наукам.
То было одно из самых
замечательных явлений в
истории человеческого духа.
Мы стоим перед
замечательным феноменом в
истории духа.
В своем роде это такое, если не большее, московское, и притом народное диво, как Иван Великий, Царь-колокол, Царь-пушка. Западные путешественники и ученые последователи
истории зодчества, очень чуткие относительно всякой самобытности, давно уже оценили по достоинству этот
замечательный памятник русского художества.
Вся печать с единодушным восторгом встретила меня; многочисленные журналисты, фотографы, даже карикатуристы (люди нашего времени так любят смех и удачные остроты) в сотнях статей и рисунков воспроизвели всю
историю моей
замечательной жизни.
С митрополитом ехали оба его секретаря — Навроцкий и Ласский, которые знали и
историю, и епархиальные дела в совершенстве; архимандрит Сергиевской пустыни (впоследствии архиерей) Игнатий Брянчанинов, который знал и светское, и духовное не хуже, чем Муравьев, но притом обладал еще ласкою и уветливостью прекрасного характера; архимандрит Аввакум-китайский, археолог, нумизмат и такой книговед, что ему довольно было поглядеть библиотеку, чтобы понять, что в ней есть и как ее показать лицом; протодиакон Виктор — тихий, смирный, голосистый и головастый, с
замечательною манерою особенно хорошо носить волосы и вести служение в величайшей тишине и стройности.