Неточные совпадения
— И всюду непобедимая жизнь, все стремится вверх, в
небо, нарушая
закон тяготения к земле.
Но предприимчивую злобу
Он крепко в сердце затаил.
«В бессильной горести, ко гробу
Теперь он мысли устремил.
Он зла Мазепе не желает;
Всему виновна дочь одна.
Но он и дочери прощает:
Пусть богу даст ответ она,
Покрыв семью свою позором,
Забыв и
небо, и
закон...
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав ключ, потому что деньги от отца все его, по
закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат Риго увещевать — вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и поднимать руки к
небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
— Что же в этом дурного, mon ange? У всякой Маргариты должен быть свой Фауст. Это уж
закон природы… Только я никого не подыскивала, а жених сам явился. Как с
неба упал…
Что
законы могут быть плохи, это опять лежит на ответственности царя перед богом, — он, судья, так же не ответственен за это, как и за то, что иной раз гром с высокого
неба убивает неповинного ребенка…
В таком настроении я перешел и в ровенскую гимназию. Здесь, на первом же уроке
закона божия, священник о. Крюковский вызвал меня к кафедре и заставил читать молитвы. Читая «Отче наш», я ошибся в ударении и, вместо «на
небесèх», сказал «на
небèсех».
— Юношество, с восторгом руки на
небо простирая, рекло: — Он милосерд, правдив,
закон его для всех равен, он почитает себя первым его служителем.
Темная синева московского
неба, истыканная серебряными звездами, бледнеет, роса засеребрится по сереющей в полумраке травке, потом поползет редкий седой туман и спокойно поднимается к
небу, то ласкаясь на прощанье к дремлющим березкам, то расчесывая свою редкую бороду о колючие полы сосен; в стороне отчетисто и звучно застучат зубами лошади, чешущиеся по
законам взаимного вспоможения; гудя пройдет тяжелым шагом убежавший бык, а люди без будущего всё сидят.
— Нет, этого не следует, — продолжал Неведомов своим спокойным тоном, — вы сами мне как-то говорили, что физиологи почти
законом признают, что если женщина меняет свои привязанности, то первей всего она лишается одного из величайших и драгоценнейших даров
неба — это способности деторождения! Тут уж сама природа как будто бы наказывает ее.
— Я? О! — начал Александр, возводя взоры к
небу, — я бы посвятил всю жизнь ей, я бы лежал у ног ее. Смотреть ей в глаза было бы высшим счастьем. Каждое слово ее было бы мне
законом. Я бы пел ее красоту, нашу любовь, природу...
Сколько мы, литераторы, волновались: нужно-де ясные насчет книгопечатания
законы издать! Только я один говорил: и без них хорошо! По-моему и вышло: коли хорошо, так и без
законов хорошо! А вот теперь посидим да помолчим — смотришь, и
законы будут. Да такие ясные, что
небо с овчинку покажется. Ах, господа, господа! представляю себе, как вам будет лестно, когда вас,"по правилу", начнут в три кнута жарить!
Но далее оказалось, что он знает столько: был Христос, который восстал против еврейских
законов, и евреи распяли его за это на кресте. Но он был бог и потому не умер на кресте, а вознёсся на
небо и тогда дал людям новый
закон жизни…
Но благотворения новые не охлаждают в сердце нашем признательности к делам Екатерины; мы воспоминаем их с любовию, читаем мудрые
законы Ее с удивлением, и в восторге чувствительности взираем на
небо, где око смертного ищет всегда бессмертных…
[Я и мой товарищ по гимназии, нынче известный русский математик К. Д. Краевич, знавали этого антика в конце сороковых годов, когда мы были в третьем классе Орловской гимназии и жили вместе в доме Лосевых, «Антон-астроном» (тогда уже престарелый) действительно имел кое-какие понятия о небесных светилах и о
законах вращения, но главное, что было интересно: он сам приготовил для своих труб стекла, отшлифовывая их песком и камнем из донышек толстых хрустальных стаканов, и через них он оглядывал целое
небо…
Зловещий ворон!.. что такое?..
Сейчас скажи! гранитным этим
небомКлянусь, клянусь твоим
законом, я как тигр
Тебя на части раздеру…
Не утешай меня! не утешай меня!
Злой дух меня сгубил! он предвещал
Мне радость и любовь — любовь он дал,
А радость он похоронил навеки!
Теперь мы больше не увидимся с Фернандо;
И я могу открыто плакать,
Закона не боясь. — О! я люблю
Его как бога… он один мой бог.
И
небо запретить любить его не может.
Меня не понял он, другую любит,
Другую, слышишь ли, другую!.. я умру!
Не утешай меня! не утешай меня!
Родилась я не здесь, далеко,
Далеко… но минувших дней
Предметы в памяти моей
Доныне врезаны глубоко.
Я помню горы в
небесах,
Потоки жаркие в горах,
Непроходимые дубравы,
Другой
закон, другие нравы...
О смертной мысли водомет,
О водомет неистощимый!
Какой
закон непостижимый
Тебя стремит, тебя мятет?
Как жадно к
небу рвешься ты!..
Но длань незримо-роковая,
Твой луч упорный преломляя,
Свергает в брызгах с высоты…
Философ Кант говорил, что две вещи больше всего удивляют его. Одно: это звезды на
небе, а другое: это
закон добра в душе человека.
Для того, чтобы людям выйти из той грязи греха, разврата и бедственной жизни, в которой они живут теперь, нужно одно: нужна такая вера, в которой люди не жили бы, как теперь, каждый для себя, а жили бы все общей жизнью, признавали бы все один
закон и одну цель. Только тогда могли бы люди, повторяя слова молитвы господней: «Да приидет царство твое на земле, как на
небе», надеяться на то, что царство божие точно придет на землю.
Всякой религии свойственно некоторое старообрядчество, привязанность к старине; произвольно, по личной прихоти или вкусу, без дерзновения пророческого не должна быть изменена «йота от
закона» [Имеются в виду слова Иисуса Христа: «… доколе не прейдет
небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из
закона, пока не исполнится все» (Мф. 5:18).].
Ходить по палубе не особенно удобно. Она словно выскакивает из-под ног. Ее коварная, кажущаяся ровной поверхность заставляет проделывать всевозможные эквилибристические фокусы, чтобы сохранить
закон равновесия тел и не брякнуться со всех ног. Приходится примоститься где-нибудь у пушки или под мостиком и смотреть на беснующееся море, на тоскливое
небо, на притулившихся вахтенных матросов, на прижавшегося у люка Умного и на грустно выглядывающих из-за люка Егорушку и Соньку.
Что якимовским пустошам по
закону надо к ним отойти, стало для них делом видимым, ясным, как в синем
небе солнышко красное.
Напрасно вопияла ко всем бедная Магна и у всех искала защиты. Ей отвечали: над нами над всеми
закон.
Закон наш охраняет многоимущих. Они всех сильней в государстве. Если бы был теперь на своем месте наш прежний правитель Ермий, то он, как человек справедливый и милосердный, может быть вступился бы и не допустил бы этого, но он очудачел: оставил свет, чтобы думать только об одной своей душе. Жестокий старик! Пусть
небо простит ему его отшельничье самолюбие.
С точки зрения
закона существует развод. От мнения и пересудов света можно уехать за границу, можно, наконец, пренебречь этими мнениями и пересудами, но куда уйдешь от внутреннего сознания совершенного преступления, под каким
небом найдешь от него убежище?
— Можно, конечно, и таким путем. Только проволочки больше… Когда еще решение-то выйдет, а Савина-то и след простынет. Потом, на уголовном-то суде, с присяжными, сами знаете, и не такие казусы с рук сходят, вы вот сами по жизненному-то, не по
закону сказали: «Он в своем праве». Наказать его, пожалуй, и не накажут, а иск гражданский-то, конечно, признают за Мардарьевым, да только исполнительные листы нынче бумага нестоящая, ищи ответчика-то, как журавля в
небе…
«На
небесах все равны», — вспомнились ей слова священника, у которого она училась
закону Божию.
Эта всеобъемлющая природа была предметом его изучения — поднять хотя бы на одну линию завесу с того, чего еще не постигли великие умы, дать человечеству еще лишние доказательства его невежества и ничтожества перед высшей силой, управляющей миром, и этим возбудить в нем парения к
небу — вот цель ученого-естествоиспытателя, независимо от того, применяет ли он свои знания к извлечению из этой природы средств для врачевания больного человеческого организма, или же только наблюдает теоретически
законы природы в их проявлениях в окружающем его мире.
Христос говорит: я не пришел нарушить вечный
закон, для исполнения которого написаны ваши книги и пророчества, но пришел научить исполнять вечный
закон; но я говорю не про ваш тот
закон, который называют
законом бога ваши учители-фарисеи, а про тот
закон вечный, который менее, чем
небо и земля, подлежит изменению.
«Почему
небо так красиво именно сквозь решетку? — размышлял я, гуляя. — Не есть ли это действие эстетического
закона контрастов, по которому голубое чувствуется особенно сильно наряду с черным? Или не есть ли это проявление какого-то иного, высшего
закона, по которому безграничное постигается человеческим умом лишь при непременном условии введения его в границы, например, включения его в квадрат?»
Христос говорит (Матф. V, 17—18): «Не думайте, чтобы я пришел нарушить
закон или (учение) пророков; я не нарушить пришел, но исполнить. Потому что верно говорю вам, скорее упадет
небо и земля, чем выпадет одна малейшая иота или черта (частица)
закона, пока не исполнится всё».
И тут-то, вслед за этим (см. 17) он говорит: «Легче
небу и земле прейти, чем из
закона выпасть одной черточке».
Словами: «легче
небу и земле прейти, чем из
закона выпасть черточке», он утверждает
закон вечный.
На землю он больше не вернулся. То, что, крутясь, низверглось с высоты и тяжестью раздробленных костей и мяса вдавилось в землю, уже не было ни он, ни человек — никто. Тяготение земное, мертвый
закон тяжести сдернул его с
неба, сорвал и бросил оземь, но то, что упало, вернулось маленьким комочком, разбилось, легло тихо и мертвенно-плоско, — то уже не было Юрием Михайловичем Пушкаревым.
В книге Конфуция сказано: «
Закон великой науки в том, чтобы развивать и восстановлять начало света разума, которое мы получили с
неба».
Изложив все
законы и сказав, что
законы эти не на
небе, а в сердцах их, Моисей говорит во Второзаконии XXX, 15: «Вот ныне я кладу перед вами благо и жизнь, смерть и зло, увещевая вас любить бога и идти по его путям, исполняя его
закон с тем, чтобы вы удержали жизнь».
Только бы люди перестали себя губить и ожидать, что кто-то придет и поможет им: Христос на облаках с трубным гласом, или исторический
закон, или
закон дифференциации и интеграции сил. Никто не поможет, коли сами не помогут. А самим и помогать нечего. Только не ждать ничего ни с
неба, ни с земли, а самим перестать губить себя.
Певец
Подымем чашу!.. Богу сил!
О братья, на колена!
Он искони благословил
Славянские знамена.
Бессильным щит Его
законИ гибнущим спаситель;
Всегда союзник правых Он
И гордых истребитель.
О братья, взоры к
небесам!
Там жизни сей награда!
Оттоль Отец незримый нам
Гласит: мужайтесь, чада!