Неточные совпадения
— Туробоева я не нашел, но он — здесь, это мне
сказал один
журналист. Письмо Туробоеву он передаст.
— Из Шекспира много ведь есть переводов, — полуспросил, полупросто
сказал он, сознаваясь внутренне, к стыду своему, что он ни одного из них не знал и даже имя Шекспира встречал только в юмористических статейках Сенковского [Сенковский Осип Иванович (1800—1858) — востоковед, профессор Петербургского университета,
журналист, беллетрист, редактор и соиздатель журнала «Библиотека для чтения», начавшего выходить в 1834 году. Писал под псевдонимом Барон Брамбеус.], в «Библиотеке для чтения».
— А! что ж редактор лжет? Он третьего дня
сказал мне, что ты ничего не делаешь — прямой
журналист! Я ж его, при встрече, отделаю…
— Мы,
журналисты, неуязвимы, —
сказал Галуэй, — как короли, и никогда не точим ножи вслух.
Однажды, сходя к лекции, Шевырев
сказал мне на лестнице: «Михаил Петрович готовит вам подарок». А так как Степан Петрович не
сказал, в чем заключается подарок, то я находился в большом недоумении, пока через несколько дней не получил желтого билета на журнал «Москвитянин». На обороте рукою Погодина было написано: «Талантливому сотруднику от
журналиста; а студент берегись! пощады не будет, разве взыскание сугубое по мере талантов полученных. Погодин».
Я не берусь вполне, как психолог,
Характер Саши выставить наружу
И вскрыть его, как с труфлями пирог.
Скорей судей молчаньем я принужу
К решению… Пусть суд их будет строг!
Пусть
журналист всеведущий хлопочет,
Зачем тот плачет, а другой хохочет!..
Пусть
скажет он, что бесом одержим
Был Саша, — я и тут согласен с ним,
Хотя, божусь, приятель мой, повеса,
Взбесил бы иногда любого беса.
Вообще же я не
скажу, чтобы тогдашний Иван Сергеевич мне особенно полюбился. Впоследствии он стал в своем обхождении и тоне гораздо проще. Отсутствие этой простоты всего больше мешало поговорить с ним"по душе". А я тогда очень и очень хотел бы побеседовать с ним, если не как равный с равным, то по крайней мере как молодой беллетрист и
журналист с таким старым и заслуженным собратом, как он.
У Благосветлова, как я
сказал выше, были постоянные сношения с Эли Реклю. Оба брата, а также и Наке, называли его"Blago"и считали едва ли не самым радикальным русским
журналистом.
— Потише! Вы, во-первых, у меня; а во-вторых, я, повторяю, не обязан вам ни каким-либо объяснением, ни оправданием. Если вы позволите себе
сказать хоть одно оскорбительное слово — предупреждаю вас, что я шутить не буду. Я стреляю не хуже всякого парижского
журналиста.
Рассказанный случай с «увеличенной запятою» газета объясняла так, что
журналист, живущий на окраине, «купил шутки ради курьезную японскую козявку», а когда один генерал спросил его, что это такое, — он, по вдохновению,
сказал, что это «увеличенная и засушенная запятая». Генерал этому поверил, а
журналист стал пробовать: неужто и другие образованные люди могут верить такой очевидной нелепости. И оказалось, что все этому верили!
Про таких людей, судя по-человечески, нельзя
сказать, добрый ли, разумный ли он человек, так как неизвестно еще, каким бы он был, если стал бы человеком и перестал бы быть полковником, профессором, министром, судьей,
журналистом.