Неточные совпадения
Хотя этот участок
в 1819 году был уступлен при Гаике
колонии, но Макомо
жил там беспрепятственно до 1829 года, а
в этом году положено было его вытеснить, частью по причине грабежей, производимых его племенем, частью за то, что он, воюя с своими дикими соседями, переступал границы
колонии.
Один из новых писателей о Капской
колонии, Торнли Смит (Thornley Smith), находит у бушменов сходство с Плиниевыми троглодитами, которые
жили в землянках, питались змеями и вместо явственной речи издавали глухое ворчанье.
Кеткарт, заступивший
в марте 1852 года Герри Смита, издал, наконец, 2 марта 1853 года
в Вильямстоуне, на границе
колонии, прокламацию,
в которой объявляет, именем своей королевы, мир и прощение Сандильи и народу Гаики, с тем чтобы кафры
жили, под ответственностью главного вождя своего, Сандильи,
в Британской Кафрарии, но только далее от колониальной границы, на указанных местах.
В Англии и ее
колониях письмо есть заветный предмет, который проходит чрез тысячи рук, по железным и другим дорогам, по океанам, из полушария
в полушарие, и находит неминуемо того, к кому послано, если только он
жив, и так же неминуемо возвращается, откуда послано, если он умер или сам воротился туда же.
Человек, прикрепленный к семье, делается снова крепок земле. Его движения очерчены, он пустил корни
в свое поле, он только на нем то, что он есть; «француз, живущий
в России, — говорит Прудон, — русский, а не француз». Нет больше ни
колоний, ни заграничных факторий,
живи каждый у себя…
В X. губернии, рядом с имением,
в котором я много лет
жил летом, была
колония, основанная одним толстовцем, замечательным человеком.
Неблагоприятно отзывается на росте каждого селения также еще пестрота иного рода:
в колонию поступает много старых, слабых, больных физически и психически, преступных, неспособных к труду, практически не подготовленных, которые на родине
жили в городе и не занимались сельским хозяйством.
Прежде чем покончить с Северным Сахалином, считаю не лишним сказать немного о тех людях, которые
жили здесь
в разное время и теперь
живут независимо от ссыльной
колонии.
Они, пока
живут в тюрьмах или казармах, смотрят на
колонию лишь с точки зрения потребностей; их визиты
в колонию играют роль вредного внешнего влияния, понижающего рождаемость и повышающего болезненность, и притом случайного, которое может быть больше или меньше, смотря по тому, на каком расстоянии от селения находится тюрьма или казарма; это то же, что
в жизни русской деревни золоторотцы, работающие по соседству на железной дороге.
И без всяких статей и приказов, а по необходимости, потому что это полезно для
колонии, вне тюрьмы,
в собственных домах и на вольных квартирах,
живут все без исключения ссыльнокаторжные женщины, многие испытуемые и даже бессрочные, если у них есть семьи или если они хорошие мастера, землемеры, каюры и т. п.
Много мужчин и женщин
живут вместе, потому что так надо, так принято
в ссылке; сожительства стали
в колонии традиционным порядком, И эти люди, как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто не принуждал их к тому.
Не говоря уже о писарях, чертежниках и хороших мастерах, которым по роду их занятий
жить в тюрьме не приходится, на Сахалине немало семейных каторжников, мужей и отцов, которых непрактично было бы держать
в тюрьмах отдельно от их семей: это вносило бы немалую путаницу
в жизнь
колонии.
Кроме гиляков,
в Сев. Сахалине
проживают еще
в небольшом числе ороки, или орочи, тунгусского племени. Но так как
в колонии о них едва слышно и
в пределах их распространения нет еще русских селений, то я ограничусь одним только упоминанием о них.
Первого из них я уже не застал
в Ницце (где я
прожил несколько зимних сезонов с конца 80-х годов); там он приобрел себе имя как практикующий врач и был очень популярен
в русской
колонии. Он когда-то бежал из России после польского восстания, где превратился из артиллерийского офицера русской службы
в польского"довудца"; ушел, стало быть, от смертной казни.
Он только что тогда
пожил в Париже (хотя по-французски, кажется, не говорил), где изучал тамошнюю русскую
колонию, бывшую уже довольно значительной, после того как дешевые паспорта и выкупные свидетельства позволили очень многим"вояжировать"; да и курс наш стоял тогда прекрасный.
Жизнь других наших московских героев, за описанное нами время, не представляла ничего выходящего из обыденной рамки. Они
жили в том же тесном кружке и делились теми же им одним понятными и дорогими интересами. Самоубийство Хрущева, конечно, достигло до дома фон Зееманов, и вся «петербургская
колония», как шутя называл Андрей Павлович Кудрин себя, супругов фон Зееманов и Зарудина, искренно пожалела молодого человека.