Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой
отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу
жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Мне завещал
отец:
Во-первых, угождать всем людям
без изъятья —
Хозяину, где доведется
жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Летом, на другой год после смерти Бориса, когда Лидии минуло двенадцать лет, Игорь Туробоев отказался учиться в военной школе и должен был ехать в какую-то другую, в Петербург. И вот, за несколько дней до его отъезда, во время завтрака, Лидия решительно заявила
отцу, что она любит Игоря, не может
без него
жить и не хочет, чтоб он учился в другом городе.
Я перепугался: бал и обед! В этих двух явлениях выражалось все, от чего так хотелось удалиться из Петербурга на время,
пожить иначе, по возможности
без повторений, а тут вдруг бал и обед!
Отец Аввакум также втихомолку смущался этим. Он не был в Капштате и отчаивался уже быть. Я подговорил его уехать, и дня через два, с тем же Вандиком, который был еще в Саймонстоуне, мы отправились в Капштат.
Это обстоятельство окончательно сблизило
отца и дочь, так что Василий Назарыч не мог
жить без нее.
Изредка отпускал он меня с Сенатором в французский театр, это было для меня высшее наслаждение; я страстно любил представления, но и это удовольствие приносило мне столько же горя, сколько радости. Сенатор приезжал со мною в полпиесы и, вечно куда-нибудь званный, увозил меня прежде конца. Театр был у Арбатских ворот, в доме Апраксина, мы
жили в Старой Конюшенной, то есть очень близко, но
отец мой строго запретил возвращаться
без Сенатора.
— Тебе-то что! все равно,
без пользы здесь
жил! — убеждал матушку
отец.
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал с него до пятисот рублей в год и, кроме того, обработывал свою часть церковной земли. На эти средства в то время можно было
прожить хорошо, тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал курс в семинарии. Но были в уезде и лучшие приходы, и он не
без зависти указывал мне на них.
— А ежели у нас темнота? Будут деньги, будет и торговля. Надо же и купцу чем-нибудь
жить. Вот и тебе,
отец Макар, за требы прибавка выйдет, и мне, писарю. У хлеба не
без крох.
Устенька Луковникова
жила сейчас у
отца. Она простилась с гостеприимным домом Стабровских еще в прошлом году. Ей очень тяжело было расставаться с этою семьей, но
отец быстро старился и скучал
без нее. Сцена прощания вышла самая трогательная, а мисс Дудль убежала к себе в комнату, заперлась на ключ и ни за что не хотела выйти.
Галактион стоял все время на крыльце, пока экипаж не скрылся из глаз. Харитина не оглянулась ни разу. Ему сделалось как-то и жутко, и тяжело, и жаль себя. Вся эта поездка с Харитиной у
отца была только злою выходкой, как все, что он делал. Старик в глаза смеялся над ним и в глаза дразнил Харитиной. Да, «
без щей тоже не
проживешь». Это была какая-то бессмысленная и обидная правда.
Ведь я родилась здесь, здесь
жили мои
отец и мать, мой дед, я люблю этот дом,
без вишневого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то продавайте и меня вместе с садом…
— А ровно бы и знать-то нечего, духовный
отец, — не
без достоинства ответила Таисья. —
Живу, как таракан за печкой…
Чтобы не так было скучно бабушке
без нас, пригласили к ней Елизавету Степановну с обеими дочерьми, которая обещала приехать и
прожить до нашего возвращенья, чему
отец очень обрадовался.
Хотя я,
живя в городе, мало проводил времени с
отцом, потому что поутру он обыкновенно уезжал к должности, а вечером — в гости или сам принимал гостей, но мне было скучно и грустно
без него.
И с лишком месяц
прожили мы с сестрицей
без отца и матери, в негостеприимном тогда для нас Багрове, большую часть времени заключенные в своей комнате, потому что скоро наступила сырая погода и гулянье наше по саду прекратилось.
В трех из них
жила Анна Федоровна и двоюродная сестра моя, Саша, которая у ней воспитывалась, — ребенок, сиротка,
без отца и матери.
А ну-ка, паренек, вот ты востёр больно; расскажи-кась нам, как это нам с тобой, в малолетствии
без отца-матери век
прожить, в чужих людях горек хлеб снедаючи, рукавом слезы утираючи?..
— Подойдите,
отцы родные, — сказал мельник, — подойдите
без опасенья; унялась руда, будет
жив князь; только мне худо… вот уж теперь замечаю, язык костенеет!
— Здесь все боятся вначале. А бояться нечего. Особливо со мной — я никого в обиду не дам… Курить желаешь? Ну, не кури. Это тебе рано, погоди года два… А отец-мать где? Нету отца-матери! Ну, и не надо —
без них
проживем, только не трусь! Понял?
А сестра его, как нарочно, розанчик-розанчиком, премилушка; так разодета: брошки, перчаточки, браслетики, — словом сказать, сидит херувимчиком; после вышла замуж за превосходнейшего человека, Пыхтина; она с ним бежала, обвенчались
без спросу; ну, а теперь все это как следует: и богато
живут;
отцы не нарадуются!..
— И хорошо, что не в
отца пошел, — говорила она, — с таким бойцом
жить —
без ребрышка ходить… А нам не дорога его-то разгулка, а дорога домашняя потребность.
Гурмыжская. Не знаю. Я его готовила в военную службу. После смерти
отца он остался мальчиком пятнадцати лет, почти
без всякого состояния. Хотя я сама была молода, но имела твердые понятия о жизни и воспитывала его по своей методе. Я предпочитаю воспитание суровое, простое, что называется, на медные деньги; не по скупости — нет, а по принципу. Я уверена, что простые люди, неученые,
живут счастливее.
— Никто не учит, — сухо заговорил Илья. —
Отцы и матери работают. А дети —
без призора
живут… Неправду вы говорите…
Старуха помрет со кручины,
Не
жить и
отцу твоему,
Береза в лесу
без вершины —
Хозяйка
без мужа в дому.
— Трудно тебе
жить без отца-то? — раздался его голос.
Шли к царю они, — дескать, государь,
отец, убавь начальства, невозможно нам
жить при таком множестве начальников, и податей не хватает на жалованье им, и волю они взяли над нами
без края, что пожелают, то и дерут.
— Невесту! — повторил
отец и выпучил глаза. — Невесту! Жену! Хо, хо, хо!.. (Ха, ха, ха, — отозвалась за дверью тетка). Да тебе сколько лет-то?
Без году неделю на свете
живет, молоко на губах не обсохло, недоросль! И жениться собирается! Да я!.. да ты…
Писал Домнин муж
отцу, что Гришка
живет в Харькове у дворничихи, вдовы, замест хозяина; что вдова эта хоть и немолодая, но баба в силах; дело у них не
без греха, и Гришка домой идти не хочет.
Так только в том была его вина,
Что сделаться хотел он вашим тестем?
Ну, что ж? И слава богу! В добрый час!
Давно бы вам пора остепениться.
Что мы за жизнь ведем? Скажите сами.
А донна Анна чем была не пара?
Вы были бы теперь
отцом семейства
И
жили б смирно, тихо, хорошо,
Как бог велит, и прыгали б вкруг вас
Без счета и числа мал мала меньше.
Все маленькие дон Жуаны. Да.
Хотя у
отца, до моего 15-ти летнего возраста, было, как я потом узнал, в Новоселках, Скворчем и на Тиму — всего при трехстах душах 2200 десятин, из коих 700 находилось в пользовании крестьян, тем не менее
отец как превосходный хозяин мог бы
жить безбедно, если бы не долги, оставшиеся еще с военной службы, вследствие увлечения картами. Уплата частных и казенных процентов сильно стесняла и омрачала и
без того мало общительный нрав
отца.
— Силища у него была — беда, какая! Двупудовой гирей два десятка раз
без передыху крестился. А дела — нету, земли — маленько, вовсе мало… и не знай сколько! Просто — жрать нечего, ходи в кусочки. Я, маленький, и ходил по татарам, у нас там все татара
живут, добрые Татара, такие, что — на! Они — все такие. А
отцу — чего делать? Вот и начал он лошадей воровать… жалко ему было нас…
Иван. Вероятно, врёшь. А завтра тебя, как болвана, оставят
без обеда в классе, и
отец будет страдать от стыда. Меня удивляет, как вы
живёте, — никто ничего не делает.
«Павел Иваныч и Степан ждут всё, что между людьми образуется связь и все друг другу близки будут, — нельзя в это верить, нет! Если у сына с
отцом — у людей одной крови — связи нет и
живут они
без жалости друг ко другу — чего ждать между чужими? Дети не считаются за людей и сами
отцов нисколько не уважают — это везде! Значит — положено это навсегда, если даже между отцами-детьми нет связи».
Мысль наткнулась на новую тропу — что, если и в самом деле продать тут всё и уехать с деньгами в город, а там исподволь приглядеть тихую девицу, жениться и открыть торговлю? Здесь —
жить не дадут, будут дразнить
отцовыми делами, будут напоминать, как он ездил за доктором, а Христина в этом поможет людям, в случае если дело с нею не сойдётся, — она не зря говорит, что
без неё — затравят! Он долго путался в этих противоречивых мыслях, ставя себя так и эдак и нигде не видя твёрдой почвы.
Елизавета. Ну вот, началась философия! Это ты у
отца научилась словами играть. Но ведь он играет… для того, чтобы всех обыгрывать. А тебе бы, Антоня, послать все глаголы к чёрту да и
жить просто,
без затей! Ах, Тонька, кого я понимаю, так это Екатерину Вторую, царицу, вот умела выбирать собачек ко двору! (Прислушалась.) А
отец… ты его не ценишь, не понимаешь…
Яков догадывался о том, кто она
отцу, и это мешало ему свободно говорить с ней. Догадка не поражала его: он слыхал, что на отхожих промыслах люди сильно балуются, и понимал, что такому здоровому человеку, как его
отец,
без женщины трудно было бы
прожить столько времени. Но все-таки неловко и перед ней, и перед
отцом. Потом он вспомнил свою мать — женщину истомленную, ворчливую, работавшую там, в деревне, не покладая рук…
—
Жили мы
без моста, — проговорил Лычков-отец мрачно, — не просили, зачем нам мост? Не желаем!
Илья. Вас благословить? Стоите ли вы? Нет, вы подождите моего благословения до тон поры, пока будете
жить хорошо. Порадуй меня, Петр! Лучше совсем не
жить, чем
жить так, как ты
живешь. Благословенье
отца нужно:
без благословенья пропадешь, как пес. (Уходит. Все провожают его. Афимья уходит за ним.)
Мужик. Так как же, старички, как же вы мое дело рассудите?
Жил у меня дед, кормил я его, кормил, а он теперь сошел к дяде и хочет свою часть дома взять — дяде отдать. Рассудите, как лучше. Вы люди умные.
Без вас мы как
без головы. Уж против вас во всей деревне нет людей. Вот хоть бы Иван Федотыч, ведь и люди говорят, что первый человек. А я тебе, Иван Федотыч, правду говорю: больше отца-матери люблю. А Михаила Степаныч — старинный друг.
— Ишь ты! — усмехнулся
отец. — Я его на Волгу за делом посылал, а он девок там разыскивал. Счастлив твой Бог, что поставку хорошо обладил, не то бы я за твое малодушие спину-то нагрел бы. У меня думать не смей самому невесту искать… Каку даст
отец, таку и бери… Вот тебе и сказ… А жениться тебе в самом деле пора.
Без бабы и по хозяйству все не ходко идет, да и в дому жи́лом не пахнет… По осени беспременно надо свадьбу сварганить, надоело
без хозяйки в доме.
— Лучше будет, ненаглядный ты мой… Кус ты мой сахарный, уста твои сладкие, золотая головушка, не в пример лучше нам по закону
жить, — приставала Мавра. — Теперь же вот и
отец Онисим наехал, пойдем к нему, повенчаемся. Зажили б мы с тобой, голубчик, припеваючи: у тебя домик и всякое заведение, да и я не бесприданница, — тоже
без ужина спать не ложусь, — кой-что и у меня в избенке найдется.
Не будь ее, дочери всю жизнь
жили бы на шее
отцов и многие музыканты сидели бы
без хлеба, так как тогда не было бы свадеб.
Отец — это бог; сыновья — это люди; именье — это жизнь. Люди думают, что они могут
жить одни,
без бога. Одни из этих людей думают, что жизнь им дана затем, чтобы веселиться этой жизнью. Они веселятся и проматывают жизнь, а как придет время умирать, не понимают, зачем была дана жизнь такая, веселье которой кончается страданьями и смертью. И эти люди умирают, проклиная бога и называя его злым, и отделяются от бога. Это первый сын.
Жив и писарь Силоамский. Тоже из кутейников!.. Он был самым лютым ненавистником его
отца. Тот
без счету раз на сходках ловил эту «семинарскую выжигу» в мошеннических проделках и подвохах, в искажении текста приговоров и числа выборных голосов, во всяких каверзах и обманах. Но писарь держался прочно;
без него старшина, полуграмотный, не мог шагу ступить, а судьи были вовсе неграмотные.
Личность Зинина сделала мою летнюю экскурсию в Петербург особенно ценной. В остальном время прошло
без таких ярких и занимательных эпизодов, о которых стоило бы вспоминать. Муж кузины моего
отца, тогда обер-прокурор одного из департаментов сената, предложил мне
жить в его пустой городской квартире. Его чиновничья фигура и суховатый педантский тон порядочно коробили меня; к счастию, он только раз в неделю ночевал у себя, наезжая с дачи.
Жил он один, в большом, богато отделанном доме с парадными и «простыми» комнатами,
без новых затей, так, как это делалось лет тридцать — сорок назад, когда
отец его трепетал перед полицеймейстером и даже приставу подносил сам бокал шампанского на подносе.
— В солдаты, значит. А не по закону, потому один кормилец. Нельзя нам
без него
прожить. Будьте
отец родной.
Абсолютный, существующий лишь сам по себе,
без всякого творения, Бог является и остается безличным, вне времени и места, бездействующим, безвольным, бесчувственным, и, следовательно, он ни
Отец, ни Сын, ни Дух Святой, он сама вечность
без времени, он парит и
живет в самом себе в каждом месте, он ничего не делает, а также ничего не хочет и ничего не жаждет.
Я могу вам сообщить об этом немного. Несчастная девушка пропала
без вести. Семен Порфирьевич был утвержден в правах наследства после Марьи Петровны и получил все состояние ее
отца. Он бросил торговлю „барахлом“ и сделался одним из видных золотопромышленников восточной Сибири. Он
живет в К. и, как говорят, женится на дочери одного чиновника. Несмотря на свои шестьдесят с лишком лет, он — бодрый старик.