Неточные совпадения
— Нет, Павел Иванович! как вы
себе хотите, это выходит избу только выхолаживать:
на порог, да и назад! нет, вы проведите время с нами! Вот мы вас
женим: не правда ли, Иван Григорьевич,
женим его?
Эта примадонна
женила на себе опустившегося окончательно золотопромышленника, а сама
на глазах мужа стала жить с Сашкой.
— Ты у меня поговори, Галактион!.. Вот сынка бог послал!.. Я о нем же забочусь, а у него пароходы
на уме. Вот тебе и пароход!.. Сам виноват, сам довел меня. Ох, согрешил я с вами: один умнее отца захотел быть и другой туда же… Нет, шабаш! Будет веревки-то из меня вить… Я и тебя, Емельян,
женю по пути. За один раз терпеть-то от вас. Для кого я хлопочу-то, галманы вы этакие? Вот
на старости лет в новое дело впутываюсь, петлю
себе на шею надеваю, а вы…
Женя ходит взад и вперед по зале, подбоченившись, раскачиваясь
на ходу и заглядывая
на себя во все зеркала.
— И в Кольку-бухгалтера? И в подрядчика? И в Антошку-картошку? И в актера толстого? У-у, бесстыдница! — вдруг вскрикивает
Женя. — Не могу видеть тебя без омерзения. Сука ты! Будь я
на твоем месте такая разнесчастная, я бы лучше руки
на себя наложила, удавилась бы
на шнурке от корсета. Гадина ты!
Женя опускает истрепанный роман
себе на живот, бросает папиросу через Зоину голову и говорит насмешливо...
— И он ужасы рассказывал; что если, говорит, вы опять не возьмете его к
себе и не
жените на какой-то девушке Груше, что ли, которая живет у вас, так он что-то такое еще донесет
на вас, и вас тогда непременно сошлют.
Сюда он перенес ту же кипучую деятельность, которая отличала его и
на губернаторском месте, а для того, чтоб не было скучно одному посреди холопов, привез с
собой, в качестве секретаря, одного довольно жалконького чиновника приказа общественного призрения, Иону Чибисова, предварительно
женив его
на шустренькой маленькой поповне, по имени Агния.
Грязный и гнилой, вечно пьяный, старик был назойливо благочестив, неугасимо зол и ябедничал
на всю мастерскую приказчику, которого хозяйка собиралась
женить на своей племяннице и который поэтому уже чувствовал
себя хозяином всего дома и людей. Мастерская ненавидела его, но боялась, поэтому боялась и Гоголева.
Итак, у Передонова явились две заботы: доказать свою благонадежность и обезопасить
себя от Володина, —
женить его
на богатой.
— Я видел только, дядюшка, что вы ее любите так, как больше любить нельзя: любите и между тем сами про это не знаете. Помилуйте! выписываете меня, хотите
женить меня
на ней, единственно для того, чтобы она вам стала племянницей и чтоб иметь ее всегда при
себе…
С негодованием рассказал он мне про Фому Фомича и тут же сообщил мне одно обстоятельство, о котором я до сих пор еще не имел никакого понятия, именно, что Фома Фомич и генеральша задумали и положили
женить дядю
на одной престранной девице, перезрелой и почти совсем полоумной, с какой-то необыкновенной биографией и чуть ли не с полумиллионом приданого; что генеральша уже успела уверить эту девицу, что они между
собою родня, и вследствие того переманить к
себе в дом; что дядя, конечно, в отчаянии, но, кажется, кончится тем, что непременно женится
на полумиллионе приданого; что, наконец, обе умные головы, генеральша и Фома Фомич, воздвигли страшное гонение
на бедную, беззащитную гувернантку детей дяди, всеми силами выживают ее из дома, вероятно, боясь, чтоб полковник в нее не влюбился, а может, и оттого, что он уже и успел в нее влюбиться.
— Да, конечно, Фома Фомич; но теперь из-за меня идет дело, потому что они то же говорят, что и вы, ту же бессмыслицу; тоже подозревают, что он влюблен в меня. А так как я бедная, ничтожная, а так как замарать меня ничего не стоит, а они хотят
женить его
на другой, так вот и требуют, чтоб он меня выгнал домой, к отцу, для безопасности. А ему когда скажут про это, то он тотчас же из
себя выходит; даже Фому Фомича разорвать готов. Вон они теперь и кричат об этом; уж я предчувствую, что об этом.
— Мы еще покажем
себя! — захохотал Михаил Аверьяныч и похлопал друга по колену. — Мы еще покажем! Будущим летом, бог даст, махнем
на Кавказ и весь его верхом объедем — гоп! гоп! гоп! А с Кавказа вернемся, гляди, чего доброго,
на свадьбе гулять будем. — Михаил Аверьяныч лукаво подмигнул глазом. —
Женим вас, дружка милого…
женим…
Вот, извольте посмотреть: идет жень-премье; шубоньку сшил он
себе кунью, по всем швам строченную, поясок семишелковый под самые мышки подведен, персты закрыты рукавчиками, ворот в шубе сделан выше головы, спереди-то не видать лица румяного, сзади-то не видать шеи беленькой, шапочка сидит
на одном ухе, а
на ногах сапоги сафьянные, носы шилом, пяты востры — вокруг носика-то носа яйцо кати; под пяту-пяту воробей лети-перепурхивай.
Не говорю уже о том, что любовь в них постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием"забыдущим"и называется даже присухой, зазнобой; не говорю также о том, что наша так называемая эпическая литература одна, между всеми другими, европейскими и азиятскими, одна, заметьте, не представила — коли Ваньку — Таньку не считать никакой типической пары любящихся существ; что святорусский богатырь свое знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому телу"нежалухою", отчего"и женский пол пухол живет", — обо всем этом я говорить не стану; но позволю
себе обратить ваше внимание
на изящный образ юноши, жень-премье, каким он рисовался воображению первобытного, нецивилизованного славянина.
Через месяц Юлинька
женила на себе Долинского, который, после ночного посещения его Юлинькой, уже не колебался в выборе, что ему делать, и решил, что сила воли должна заставить его загладить свое увлечение. Счастья он не ожидал, и его не последовало.
Было ясно, что для приобретения этого человека существовало одно средство —
женить его
на православной девушке; но, к сожалению, граф находил эту мысль уже слишком для
себя запоздалою, так как он был вдов и ему было уже около пятидесяти лет.
Во всей этой беседе г-жа Петицкая, как мы видим, не принимала никакого участия и сидела даже вдали от прочих, погруженная в свои собственные невеселые мысли: возвращаясь в Москву, она вряд ли не питала весьма сильной надежды встретить Николя Оглоблина, снова завлечь и
женить на себе; но теперь, значит, надежды ее совершенно рушились, а между тем продолжать жить приживалкою, как ни добра была к ней княгиня, у г-жи Петицкой недоставало никакого терпения, во-первых, потому, что г-жа Петицкая жаждала еще любви, но устроить для
себя что-нибудь в этом роде, живя с княгинею в одном доме, она видела, что нет никакой возможности, в силу того, что княгиня оказалась до такой степени в этом отношении пуристкою, что при ней неловко даже было просто пококетничать с мужчиной.
Рассказали тут Насте, как этот Степан в приемышах у гостомльского мужика Лябихова вырос, как его били, колотили, помыкали им в детстве, а потом
женили на хозяйской дочери, которая из
себя хоть и ничего баба, а нравная такая, что и боже спаси. Слова с мужем в согласие не скажет, да все
на него жалуется и чужим и домашним. Срамит его да урекает.
Соседки, имеющие дочерей, советовали маменьке поскорее
женить Петруся, чтобы хозяин был в доме, но маменька были
себе на уме: они соглашались
женить, да не Петруся, а меня, и ожидали только, чтоб поминальные дни отошли, чего и я ждал с нетерпением.
— Ну-с, а я был той девице, Раисе Павловне, нареченный жених. Родители наши приятели были, мы почти что и выросли вместе, и задумали отцы между
собою так, чтобы непременно меня
на ней
женить. И мы, с своей стороны, имели друг к другу чувствительное расположение. Сначала-то, знаете, дружба, играем, бывало, вместе, а потом уж и серьезно. От родителей препятствия не видели и имели постоянно друг с дружкой обращение.
Матрена. Вот это, родной, рассудил, как водой разлил; пущай сам малый скажет. Ведь тоже по нынешнему времю силом
женить не велят. Тоже спросить малого надо. Не захочет он ни в жисть
на ней жениться,
себя осрамить.
На мой разум, пусть у тебя живет да служит хозяину. И
на лето брать незачем, принанять можно. А ты нам десяточку дай, пусть живет.
Анисья. Вовсе в лутошку ноги сошлись. А
на дуру-то,
на Акулину, погляди. Ведь растрепа-девка, нехалявая, а теперь погляди-ка. Откуда что взялось. Да нарядил он ее. Расфуфырилась, раздулась, как пузырь
на воде. Тоже, даром что дура, забрала
себе в голову: я, говорит, хозяйка. Дом мой. Батюшка
на мне его и
женить хотел. А уж зла, боже упаси. Разозлится, с крыши солому роет.
Женя, бледная от чтения, с помятою прической, приподняла голову и сказала как бы про
себя, глядя
на мать...
Конечно, было средство
женить на себе принципного дурака, сказать, что я стеснена в своей свободе, и потребовать, чтобы
на мне женился кто-нибудь «из принципа», вроде Висленева… но мне все «принципные» после вас омерзели…
Мерзавец Кишенский, который, как вы знаете, ужасный подлец и его, надеюсь, вам не надо много рекомендовать, и Алинка, которая
женила на себе эту зеленую лошадь, господина Висленева, устроили страшную подлость: Кишенский, познакомясь с Бодростиным у какого-то жида-банкира, сделал такую подлую вещь: он вовлекает Бодростина в компанию по водоснабжению городов особенным способом, который есть не что иное, как отвратительнейшее мошенничество и подлость.
"Все устроится, — думал Иван Алексеевич. — И Палтусов
на свободе катается с купчихой: она его и спасет, и
женит на себе… Теперь он, Пирожков, никому не нужен… Пора в деревню — скопить деньжонок — и надолго-надолго за границу… работать".
В октябре 1740 года, когда императрица Анна Иоанновна умирала, временщик Бирон искал
себе союзников и клевретов среди придворных. Миних внушал ему страх своими успехами, коварного Остермана он также опасался. Между тем, временщик мечтал выдать свою дочь за герцога Брауншвейгского Антона или
женить сына
на Анне Леопольдовне, но эти мечты были разрушены самой императрицей — она устроила брак Анны с Антоном и назначила наследником только что родившегося у них сына Ивана.
За последнее время князь и она даже задумали
женить сына
на дочери одного железнодорожного и банкового скороспело-сановного туза — некрасивой, уже немолодой девушке, разборчивой невесте, которая оказалась не прочь за миллион чистыми деньгами купить
себе в мужья русского князя и княжеским титулом прикрыть свое происхождение из города Шклова.
Утвердивши же власть над Тобольской ордою, переманив к
себе многих степных киргизов и
женив своего сына Алея
на дочери ногайского князя Тип-Акмета, он почувствовал
себя самостоятельным и перестал исполнять обязанности московского данника, сносился тайно со свирепыми черемисами, возбуждая их к бунту против московского государя и под угрозой смертной казни запрещал остякам и вогуличам платить древнюю дань России.
Он устроил для
себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с
собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтобы
женить сына
на дочери этого богатого старика.
Не то одно его оттолкнуло, что в парижской"подруге"слишком уже сквозило желание воспользоваться его болезнью и
женить на себе, но он сам испугался пошлости и лжи такого конца и говорит это прямо, говорит ей, Вере Ивановне, девушке,
на суд которой хочет отдать свое поведение.
Лебедянцев поживится около него и
женит на девушке, преданной
себе…