Неточные совпадения
— Тише, дети, тише! — даже сердито
закричал Левин на детей, становясь пред
женой, чтобы защитить ее, когда толпа детей с визгом радости разлетелась им навстречу.
— Алексей Александрович! —
закричала ему княгиня Бетси, — вы верно не видите
жену; вот она!
Но от удовольствия ли или от чего-нибудь другого, ребенок вдруг повел себя нехорошо.
Жена Леницына
закричала...
— Ну? Что? — спросила она и, махнув на него салфеткой, почти
закричала: — Да сними ты очки! Они у тебя как на душу надеты — право! Разглядываешь, усмехаешься… Смотри, как бы над тобой не усмехнулись! Ты — хоть на сегодня спусти себя с цепочки. Завтра я уеду, когда еще встретимся, да и — встретимся ли? В Москве у тебя
жена, там я тебе лишняя.
Он очень долго рассказывал о командире, о его
жене, полковом адъютанте; приближался вечер, в открытое окно влетали, вместе с мухами, какие-то неопределенные звуки, где-то далеко оркестр играл «Кармен», а за грудой бочек на соседнем дворе сердитый человек учил солдат петь и яростно
кричал...
— Держите ее, что вы? —
закричала мать Клима, доктор тяжело отклеился от стены, поднял
жену, положил на постель, а сам сел на ноги ее, сказав кому-то...
Но иногда рыжий пугал его: забывая о присутствии ученика, он говорил так много, долго и непонятно, что Климу нужно было кашлянуть, ударить каблуком в пол, уронить книгу и этим напомнить учителю о себе. Однако и шум не всегда будил Томилина, он продолжал говорить, лицо его каменело, глаза напряженно выкатывались, и Клим ждал, что вот сейчас Томилин
закричит, как
жена доктора...
Дядя натягивал шляпу на голову, не оглядываясь назад, к воротам, где
жена писателя, сестра ее и еще двое каких-то людей, размахивая платками и шляпами, радостно
кричали...
Это повторялось на разные лады, и в этом не было ничего нового для Самгина. Не ново было для него и то, что все эти люди уже ухитрились встать выше события, рассматривая его как не очень значительный эпизод трагедии глубочайшей. В комнате стало просторней, менее знакомые ушли, остались только ближайшие приятели
жены; Анфимьевна и горничная накрывали стол для чая; Дудорова
кричала Эвзонову...
— Молчи! — вполголоса
крикнул он, но так, что она отшатнулась. — Не смей говорить — знаю! — продолжал он, сбрасывая с себя платье. Он первый раз
кричал на
жену, и этот бунт был ему приятен.
—
Жена! Уленька! Поди-ка, посмотри, кто приехал! —
кричал он в садик
жене.
— Какой там Привалов… Не хочу знать никакого Привалова! Я сам Привалов… к черту!.. —
кричал Бахарев, стараясь попасть снятым сапогом в Игоря. — Ты, видно, вчера пьян был… без задних ног, раккалия!.. Привалова
жена в окно выбросила… Привалов давно умер, а он: «Привалов приехал…» Болван!
— Простите меня, Вера Павловна, — сказал Лопухов, входя в ее комнату, — как тихо он говорит, и голос дрожит, а за обедом
кричал, — и не «друг мой», а «Вера Павловна»: — простите меня, что я был дерзок. Вы знаете, что я говорил: да,
жену и мужа не могут разлучить. Тогда вы свободны.
— Что ты говоришь, Вера? —
закричал Павел Константиныч; дело было так ясно, что и он мог
кричать, не осведомившись у
жены, как ему поступать.
— Боже мой! —
закричала Марья Гавриловна, — и вы не знаете, что сделалось с бедной вашею
женою?
— Что вы говорите, —
закричал с отчаяния Дубровский, — нет, вы не
жена его, вы были приневолены, вы никогда не могли согласиться…
— Папенька, —
закричала она жалобным голосом, — папенька, не губите меня, я не люблю князя, я не хочу быть его
женою…
— Уйдите все! —
крикнула матушка, — пусть остаются только Лукерья (Федотова
жена) да Афанасий.
— Арсюша! старый знакомый с тобой говорит! —
крикнула ему в ухо
жена.
—
Жена! —
крикнул грозно пан Данило, — ты знаешь, я не люблю этого. Ведай свое бабье дело!
— Кто там? —
закричала кумова
жена, услышав шум в сенях, произведенный приходом двух приятелей с мешком, и отворяя дверь.
Приехал он еще в молодости в деревню на побывку к
жене, привез гостинцев.
Жена жила в хате одна и кормила небольшого поросенка. На несчастье, когда муж постучался, у
жены в гостях был любовник. Испугалась, спрятала она под печку любовника, впустила мужа и не знает, как быть. Тогда она отворила дверь, выгнала поросенка в сени, из сеней на улицу да и
закричала мужу...
— Да ты никак с ума спятил?! —
закричал старик. — Ведь Анфуса Гавриловна, чай, была моя
жена, — ну, значит, все мое… Я же все заводил. Кажется, хозяин в дому, а ты пристаешь… Вон!
— Послушай, да ты… кто ты такая? —
кричал на нее взбешенный Галактион. — Даже не
жена.
Весь дом был тесно набит невиданными мною людьми: в передней половине жил военный из татар, с маленькой круглой
женою; она с утра до вечера
кричала, смеялась, играла на богато украшенной гитаре и высоким, звонким голосом пела чаще других задорную песню...
— Милостивый государь! —
закричал он громовым голосом Птицыну, — если вы действительно решились пожертвовать молокососу и атеисту почтенным стариком, отцом вашим, то есть по крайней мере отцом
жены вашей, заслуженным у государя своего, то нога моя, с сего же часу, перестанет быть в доме вашем. Избирайте, сударь, избирайте немедленно: или я, или этот… винт! Да, винт! Я сказал нечаянно, но это — винт! Потому что он винтом сверлит мою душу, и безо всякого уважения… винтом!
— Твоя работа: гляди и казнись! —
кричал Кожин, накидываясь на
жену с новой яростью. — Убью подлюгу… Видеть ее не могу.
— Как же это, он, стало быть, и там ее никому не показывал? —
крикнула в исступлении маркиза. — Гаааа! Нэда! что ж это такое? Это какой-то уездный Отелло: слышишь, он и там никуда не пускал
жену.
— Мне все равно. Я его немножко знаю. Сначала будет
кричать: «Кельнер, шампанского!», потом расплачется о своей
жене, которая — ангел, потом скажет патриотическую речь и, наконец, поскандалит из-за счета, но не особенно громко. Да ничего, он занятный.
Мансуров и мой отец горячились больше всех; отец мой только распоряжался и беспрестанно
кричал: «Выравнивай клячи! нижние подборы веди плотнее! смотри, чтоб мотня шла посередке!» Мансуров же не довольствовался одними словами: он влез по колени в воду и, ухватя руками нижние подборы невода, тащил их, притискивая их к мелкому дну, для чего должен был, согнувшись в дугу, пятиться назад; он представлял таким образом пресмешную фигуру;
жена его, родная сестра Ивана Николаича Булгакова, и
жена самого Булгакова, несмотря на свое рыбачье увлеченье, принялись громко хохотать.
Работа Плавина между тем подвигалась быстро; внимание и удовольствие смотрящих на него лиц увеличивалось. Вдруг на улице раздался крик. Все бросились к окну и увидели, что на крыльце флигеля, с удивленным лицом, стояла
жена Симонова, а посреди двора Ванька что-то такое
кричал и барахтался с будочником. Несмотря на двойные рамы, можно было расслышать их крики.
— Ах, дура косолапая! Вот дура-то, —
закричал он на свою
жену, увидав купон и тотчас же заметив подделку. — И зачем брать купоны.
— По углам, бесенята! —
закричал он на детей, которые, повыскакав из-за стола, обступили нас, —
жена! рекомендую: Щедрин, друг детства и собутыльник!
— Третий год пластом лежит, — ответила за него
жена, — сначала и день и ночь криком
кричал, хоть из избы вон беги, а теперь потише сделался.
Ступай к нему, змея подколодная, иди под крыло и покровительство тебе подобного Калиновича! — продолжал он, приближаясь к
жене; но та стала уж в оборонительное положение и, вооружившись кочергою,
кричала, в свою очередь...
— Постой! постой! —
закричала жена, — что ж ты ничего не скажешь о повести?
Кричал бы на
жену свою, мерзавку этакую!
Но во всяком случае, хоть там теперь и
кричат во все трубы, что Ставрогину надо было
жену сжечь, для того и город сгорел, но…
— Стойте, стойте! — неистово
закричал он вслед Шатову, который уже побежал. — Стойте, воротитесь. Скажите, пожалуйста, это правду вы сказали, что к вам воротилась
жена?
— Никакого тут деликатнейшего дела нет, и даже это стыдно, а я не вам
кричал, что «вздор», а Липутину, зачем он прибавляет. Извините меня, если на свое имя приняли. Я Шатова знаю, а
жену его совсем не знаю… совсем не знаю!
Догадавшись, что сглупил свыше меры, — рассвирепел до ярости и
закричал, что «не позволит отвергать бога»; что он разгонит ее «беспардонный салон без веры»; что градоначальник даже обязан верить в бога, «а стало быть, и
жена его»; что молодых людей он не потерпит; что «вам, вам, сударыня, следовало бы из собственного достоинства позаботиться о муже и стоять за его ум, даже если б он был и с плохими способностями (а я вовсе не с плохими способностями!), а между тем вы-то и есть причина, что все меня здесь презирают, вы-то их всех и настроили!..» Он
кричал, что женский вопрос уничтожит, что душок этот выкурит, что нелепый праздник по подписке для гувернанток (черт их дери!) он завтра же запретит и разгонит; что первую встретившуюся гувернантку он завтра же утром выгонит из губернии «с казаком-с!».
— Да поймите же по крайней мере, что он сумасшедший теперь человек! —
кричал изо всей силы Петр Степанович. — Ведь все-таки
жена его убита. Видите, как он бледен… Ведь он с вами же всю ночь пробыл, ни на минуту не отходил, как же его подозревать?
— Позовите сюда вниз
жену мою! —
крикнул вслед за тем доктор, высунув голову в коридор, около которого была комната горничных.
— Что ж из того, что она племянница ему? — почти
крикнул на
жену Сверстов. — Неужели ты думаешь, что Егор Егорыч для какой бы ни было племянницы захочет покрывать убийство?.. Хорошо ты об нем думаешь!.. Тут я думаю так сделать… Слушай внимательно и скажи мне твое мнение!.. Аггей Никитич упомянул, что Тулузов учителем был, стало быть, сведения об нем должны находиться в гимназии здешней… Так?..
— По свидетельству
жены писателя А. Г. Достоевской, это автобиографический эпизод: он повторен в «Преступлении и наказании» (ч. II, гл. 2).]», —
кричала она, забегая вперед меня и суя мне в руки монетку.
Его
жена, сухая, черноглазая, с большим носом, топала на него ногами и
кричала, как на слугу.
Я молчал, точно свалившись откуда-то с высоты, весь разбитый, в страхе, что она найдет книгу, а она
кричала, что я сожгу дом. Пришел хозяин с
женой ужинать, старуха пожаловалась им...
Это рассердило женщин до слез;
жена, топая ногою,
кричала исступленно...
То отец
кричит — не смей, то
жена — не моги, то, бывало, сам боишься целковому голову свернуть.
Когда все гости, собравшиеся на исправницкий пирог, были заняты утолением своего аппетита, хозяин, подойдя случайно к окну, вдруг громко
крикнул жене...