Неточные совпадения
И ему теперь казалось, что не было ни одного из верований церкви, которое бы нарушило главное, — веру в
Бога, в добро, как
единственное назначение человека.
Вспомнишь, бывало, о Карле Иваныче и его горькой участи —
единственном человеке, которого я знал несчастливым, — и так жалко станет, так полюбишь его, что слезы потекут из глаз, и думаешь: «Дай
бог ему счастия, дай мне возможность помочь ему, облегчить его горе; я всем готов для него пожертвовать».
Единственная перспектива, которую вполне четко и ясно указывают нам, — это перспектива библейского юноши Исаака — жертва
богам отцов, жертва их традициям…
Захар не старался изменить не только данного ему
Богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ в церковь или в гости; а ливрея в воспоминаниях его была
единственною представительницею достоинства дома Обломовых.
— А спасенье есть. Вот оно, легкое, радостное. Спасенье это — пролитая за нас кровь
единственного сына
Бога, отдавшего себя за нас на мучение. Его мучение, его кровь спасает нас. Братья и сестры, — опять со слезами в голосе заговорил он, — возблагодарим
Бога, отдавшего
единственного сына в искупление за род человеческий. Святая кровь его…
Так выяснилась ему теперь мысль о том, что
единственное и несомненное средство спасения от того ужасного зла, от которого страдают люди, состояло только в том, чтобы люди признавали себя всегда виноватыми перед
Богом и потому неспособными ни наказывать ни исправлять других людей.
Существование человека, взятого в глубине, а не в поверхности, есть
единственное свидетельство существования
Бога, так как человек есть отображение образа
Бога, хотя часто и искажающее этот свой образ.
Другие народы немец никогда не ощущает братски, как равные перед
Богом, с принятием их души, он всегда их ощущает, как беспорядок, хаос, тьму, и только самого себя ощущает немец, как
единственный источник порядка, организованности и света, культуры для этих несчастных народов.
Духовный опыт человека, на котором только и может быть основана метафизика, есть
единственное доказательство существования
Бога.
Единственным серьезным аргументом атеизма является трудность примирить существование всемогущего и всеблагого
Бога со злом и страданиями мира.
Только однажды в истории мира была дана возможность увидеть
Бога в человеческом образе, и то было чудом истории,
единственным по своему значению, чудесным фактом искупления и спасения.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной истории человечества, в которой совершается искупление и спасение мира, являлся
Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был
единственной, неповторимой точкой сближения и соединения
Бога и человечества.
Христос есть
единственная, неповторимая точка соединения божеского и человеческого; только однажды в истории мира можно было увидеть
Бога во плоти, притронуться к Нему, прикоснуться к Его телу, ощутить Его близость.
Один только каторжный Созин, бывший на воле фельдшером, видимо, знаком с русскими порядками, и, кажется, во всей этой больничной толпе это
единственный человек, который своим отношением к делу не позорит
бога Эскулапа.
Четырехугольник, и в нем веснушчатое лицо и висок с географической картой голубых жилок — скрылись за углом, навеки. Мы идем — одно миллионноголовое тело, и в каждом из нас — та смиренная радость, какою, вероятно, живут молекулы, атомы, фагоциты. В древнем мире — это понимали христиане,
единственные наши (хотя и очень несовершенные) предшественники: смирение — добродетель, а гордыня — порок, и что «МЫ» — от
Бога, а «Я» — от диавола.
— Как вам угодно, — ответила она холодно, впервые употребляя церемонное «вы», — не могу же я ради вашего каприза оставить
единственное сокровище, которое я получила от
бога! Скажите, пожалуйста, за что вы возненавидели вашу дочь?
Под ее влиянием я покинул тебя, мое
единственное сокровище, хоть, видит
бог, что сотни людей, из которых ты могла бы найти доброго и нежного мужа, — сотни их не в состоянии тебя любить так, как я люблю; но, обрекая себя на этот подвиг, я не вынес его: разбитый теперь в Петербурге во всех моих надеждах, полуумирающий от болезни, в нравственном состоянии, близком к отчаянию, и, наконец, без денег, я пишу к тебе эти строчки, чтоб ты подарила и возвратила мне снова любовь твою.
Он очень хорошо понимает, что во мне может снова явиться любовь к тебе, потому что ты
единственный человек, который меня истинно любил и которого бы я должна была любить всю жизнь — он это видит и, чтоб ударить меня в последнее больное место моего сердца, изобрел это проклятое дело, от которого, если
бог спасет тебя, — продолжала Полина с большим одушевлением, — то я разойдусь с ним и буду жить около тебя, что бы в свете ни говорили…
— Знаете ли вы, — начал он почти грозно, принагнувшись вперед на стуле, сверкая взглядом и подняв перст правой руки вверх пред собою (очевидно, не примечая этого сам), — знаете ли вы, кто теперь на всей земле
единственный народ-«богоносец», грядущий обновить и спасти мир именем нового
бога и кому единому даны ключи жизни и нового слова… Знаете ли вы, кто этот народ и как ему имя?
— Друзья мои, — проговорил он, —
бог уже потому мне необходим, что это
единственное существо, которое можно вечно любить…
Но тот, кто дорожит жизнью более, чем исполнением воли
бога, уже мертв для
единственной истинной жизни.
Сильный в крепости и крепкий во бранех…» — народ пал ниц, зарыдал, и все мольбы слились в одну общую,
единственную молитву: «Да спасет господь царство Русское!» По окончании молебствия Феодосий, осенив животворящим крестом и окропив святой водою усердно молящийся народ, произнес вдохновенным голосом: «С нами
бог!
— Что ты, мой батюшка? — спрашивала иногда тетка Анна,
единственное существо из всего семейства рыбака, с которым дядя Аким сохранял прежние отношения. — Что невесел ходишь? Уж не хвороба ли какая, помилуй
бог? Недужится, може статься… скажи, родимый!
Виновен я; гордыней обуянный,
Обманывал я
бога и царей,
Я миру лгал; но не тебе, Марина,
Меня казнить; я прав перед тобою.
Нет, я не мог обманывать тебя.
Ты мне была
единственной святыней,
Пред ней же я притворствовать не смел.
Любовь, любовь ревнивая, слепая,
Одна любовь принудила меня
Все высказать.
"Ну, слава
богу, теперь, кажется, потише!" — вот возглас, который от времени до времени (но и то, впрочем, не слишком уж часто) приходится слышать в течение последних десяти — пятнадцати лет.
Единственный возглас, с которым измученные люди соединяют смутную надежду на успокоение. Прекрасно. Допустим, что с нас и таких перспектив довольно: допустим, что мы уж и тогда должны почитать себя счастливыми, когда перед нами мелькает что-то вроде передышки… Но ведь все-таки это только передышка — где же самая жизнь?
Саша. B детстве моем вы были для меня
единственною радостью; я любила вас и вашу душу, как себя, а теперь… я вас люблю, Николай Алексеевич… С вами не то что на край света, а куда хотите, хоть в могилу, только, ради
бога, скорее, иначе я задохнусь…
— А нам без этого как решиться-то?.. И характер тоже — кто знает, какой он у вас?.. Вон другие гувернантки линейкой, говорят, колотят учениц своих по чем ни попало, — пожалуй, и уродом навек сделать недолго, а у меня дочь
единственная, в кои веки
богом данная!
«Вы сами, князь, — писала Петицкая, — знаете по собственному опыту, как можно ошибаться в людях; известная особа, по здешним слухам, тоже оставила вас, и теперь
единственное, пламенное желание княгини — возвратиться к вам и ухаживать за вами. А что она ни в чем против вас не виновна — в этом
бог свидетель. Я так же, как и вы, в этом отношении заблуждалась; но, живя с княгиней около полутора лет, убедилась, что это святая женщина: время лучше докажет вам то, что я пишу в этих строках…»
Правда, что Петр Иванович Дракин добился своего, но для чего добился он и сам этого объяснить не может.
Единственный ясный результат его скитаний по преисподним и райским обителям заключается в том, что он поставил на своем и доказал"молодым людям"(увы! как обрюзгли и постарели с тех пор эти"молодые люди"!), что выражение"
бог подаст!"в применении к нему, по малой мере, опрометчиво. Что он пристроится, ежели на то пошло, пристроится сам своими средствами, и у них,"молодых людей", не попросит помощи…
— Ах, маменька, ради
бога, не хитрите со мной! Вы видите, я на все, на все согласна! ну чего ж вам еще? Пожалуйста, не бойтесь, если я называю вещи их именами. Может быть, это теперь
единственное мое утешение!
Марья Александровна и внимания не обращает теперь на всю эту низкую клевету; а между тем, может быть,
бог знает как работала, чтоб спасти неприкосновенною честь своей
единственной дочери.
— Кот? А кот сразу поверил… и раскис. Замурлыкал, как котенок, тычется головой, кружится, как пьяный, вот-вот заплачет или скажет что-нибудь. И с того вечера стал я для него
единственной любовью, откровением, радостью,
Богом, что ли, уж не знаю, как это на ихнем языке: ходит за мною по пятам, лезет на колена, его уж другие бьют, а он лезет, как слепой; а то ночью заберется на постель и так развязно, к самому лицу — даже неловко ему сказать, что он облезлый и что даже кухарка им гнушается!
— Извини, но я не могу дома сидеть, — сказал Лаевский, чувствуя большое облегчение от света и присутствия Самойленка. — Ты, Александр Давидыч, мой
единственный, мой лучший друг… Вся надежда на тебя. Хочешь не хочешь,
бога ради выручай. Во что бы то ни стало я должен уехать отсюда. Дай мне денег взаймы!
Не заметив брата, Ольга тихо стала перед образом, бледна и прекрасна; она была одета в черную бархатную шубейку, как в тот роковой вечер, когда Вадим ей открыл свою тайну; большие глаза ее были устремлены на лик спасителя, это была ее
единственная молитва, и если б
бог был человек, то подобные глаза никогда не молились бы напрасно.
Я говорил тебе, Ольга: не люби его!.. ты не послушалась, ты, как обыкновенная женщина, прельстилась на золото, красоту и пышные обещания… ты мне не поверила: он обещал тебе счастие — мечту — а я обещал: месть и верную месть: ты выбрала первое; ты смела помыслить, что люди могут противиться судьбе; будто бы я уж так давно отвергнут
богом, что он захочет мне отказать в первом, последнем,
единственном удовольствии!..
— Не избывай постылого, приберет
бог милого, — огрызалась Галактионовна, закрывая по обыкновению рот рукой, что она делала в тех видах, чтобы не показывать
единственного гнилого зуба, отшельником торчавшего в ее верхней челюсти, —
бог даст, тебя еще похороню. Лихое споро, не избудешь скоро; нас с Гаврилой Степанычем еще в ступе не утолчешь… Скрипучее-то дерево два века живет!
Настасья Ивановна. Погубил ни за что дочку, кровную,
единственную, ненаглядную, бриллиантовую, неоцененную в навоз втоптал, вот что сделал.
Бога в тебе нет.
— Вам грех это думать, Иван Борисыч. Вы очень хорошо знаете, что мое
единственное желание, чтобы Мари была вашей женой. Может быть, нет дня, в который бы я не молила об этом
бога со слезами. Я знаю, что вы сделаете ее счастливой. Но что мне делать? Она еще так молода, что боится одной мысли быть чьей-либо женой.
Отдаю душу правосудному
богу и хочу, чтоб ты, ты мой
единственный друг, не обвинял меня по чужим словам…
Но это был случай
единственный. О других подобных я даже и не слыхал никогда. Потому что, — говорю это, как перед
богом, положа руку на сердце, — потому что люди, если только их брать не гуртом, а по отдельности, большею частью хорошие, добрые, славные люди, отзывчивые к бедности. Правда, помогают они чаще не тем, кому следует. Ну, что ж поделаешь: наглость всегда правдоподобнее нужды. Чему вы смеетесь? За ваше здоровье!..
Я жил один, знакомых не имел никого, и
единственным моим развлечением было часа по два, по три ходить по Тверскому бульвару и
бог знает чего не передумать.
Но нужно испытание злату в горниле, и
бог посылает Мирошеву испытание:
единственная дочь, которую он и мать любят всею силою простых сердец своих, ничем другим неразвлеченных, полюбила сына соседа, богатого и знатного родом; сын, разумеется, сам ее любит; но отец слышать не хочет о женитьбе сына на мелкопоместной дворяночке.
В заключение оскорбленный отец счел нужным присовокупить, что преступная дочь его есть с тем вместе его
единственная наследница как дома, что в Хамовнической части, в третьем квартале за 99, так и капитала, имеющего ей достаться, когда господу
богу угодно будет прекратить грешные дни его.
Но всем им непременно хотелось быть мучениками при том лишь
единственном и неизменном условии, чтобы их всех взяли, подержали себе маленько и потом благополучно бы выпустили с
Богом на волю, дабы они могли беспрепятственно опять гулять между любезными согражданами, заседать в читальной Благоприобретова, проживать в коммуне и повествовать о своем гражданском мужестве и подвигах оного во время заточения.
Мир идей у Платона образует самостоятельную софийную фотосферу, одновременно и закрывающую и открывающую то, что за и над этой сферой — само Божество; идеи у Платона остаются в неустроенной и неорганизованной множественности, так что и относительно верховной идеи блага, идеи идей, не устранена двусмысленность, есть ли она Идея в собственном и
единственном смысле или же одна из многих идей, хотя бы и наивысшая (особое место в этом вопросе занимает, конечно, только «Тимей» с его учением о Демиурге [«Демиург» по-греч. означает «мастер», «ремесленник», «строитель»; у Платона — «Творец», «
Бог».
Разве
Бог не есть
единственное и высшее единство?
Пускай вдумаются в смысл тех рассказов Библии, когда
Бог, для целей религиозного строительства или для испытания веры, разрешал или даже повелевал деяния, нравственности заведомо противоречившие: жертвоприношение
единственного сына, кровавое истребление целых народов, обман, воровство.
Единственным же путем реального, жизненного познания
Бога остается религиозный опыт.
Разумеется, философия неизбежно стремится при этом к абсолютному, к всеединству, или к Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов и она имеет своей
единственной и универсальной проблемой —
Бога, и только
Бога, она тоже есть богословие, точнее — богоискание, богоисследование, богомышление.
Безусловное отрицание всех определений, всякого да, вечное и абсолютное НЕ ко всему, ко всякому что полагается Абсолютным как
единственное его определение:
Бог есть НЕ-что (и НЕ-как, и НЕ-где, и НЕ-когда, и НЕ-почему).