Неточные совпадения
Сведенборг не в силах постигнуть тайну Троичности
Божества, Троичность представляется ему трехбожием; он все говорит, что Христос есть
единственный Бог, что Бог — человек, что Троичность находится внутри Христа, как Его свойство.
На востоке идея является в своей чистой бесконечности, как безусловная субстанция в себе, an sich, безо всякой формы, безо всякого определения, поглощающая и подавляющая все конечное, человеческое; поэтому
единственная форма общества здесь есть теократия, в которой человек безусловно подчинен
божеству…
Мир идей у Платона образует самостоятельную софийную фотосферу, одновременно и закрывающую и открывающую то, что за и над этой сферой — само
Божество; идеи у Платона остаются в неустроенной и неорганизованной множественности, так что и относительно верховной идеи блага, идеи идей, не устранена двусмысленность, есть ли она Идея в собственном и
единственном смысле или же одна из многих идей, хотя бы и наивысшая (особое место в этом вопросе занимает, конечно, только «Тимей» с его учением о Демиурге [«Демиург» по-греч. означает «мастер», «ремесленник», «строитель»; у Платона — «Творец», «Бог».
Таким образом, признание непознаваемости
Божества приводит Климента Александрийского к утверждению откровения как
единственного источника положительного знания о
Божестве.
Разумеется, философия неизбежно стремится при этом к абсолютному, к всеединству, или к
Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов и она имеет своей
единственной и универсальной проблемой — Бога, и только Бога, она тоже есть богословие, точнее — богоискание, богоисследование, богомышление.
Итак, в основе религии лежит пережитая в личном опыте встреча с
Божеством, и в этом заключается
единственный источник ее автономии.
«Если «благородный дух человека» испытывает потребность быть понятым другим, то насколько более такая потребность —
единственная у ни в чем, кроме того, не нуждающегося
Божества — положит пред собою иное, чтобы превратить его в знающее о себе…
Троичность у него есть лишь тройственность моментов самопорождения
Божества, и
единственное лицо, которое он признает в
Божестве, есть Христос, но не как воплотившееся в человеческое естество второе лицо св.
Потому те из представителей «отрицательного богословия», которые, отрицая в применении к
Божеству всякое кто или что, тем не менее оставляют в качестве
единственного его атрибута бытие, взятое в его противоположности к небытию, неправомерно вводят в трансцендентную идею
Божества определение, заимствованное из области имманентного [Так, напр., Филон Александрийский, утверждая бескачественность Бога, в то же время приписывает ему, в качестве
единственного определения, бытие: о ων (Vita Mos. 1 (14) 75. IV, 115).
Троицы, ипостасный Сын ипостасного Отца, из которого исходит ипостасный Дух Святой, а как единая и
единственная ипостась, моноипостасный момент в безыпостасном
Божестве (притом личность свойственна Христу скорее в человечестве Его, нежели
божестве).
Но, с другой стороны, она означает порабощение человека, отрицание личности и свободы, признание
Божества единственной действующей силой.
Святотатственная рука уничтожила разом двойную святыню его погрязшей в пороке души, низвела его
божества с пьедестала на землю, разбила его
единственные идеалы.
В Экхардте есть
единственная мистическая глубина, но он не обращен вперед, к творческому откровению и развитию
Божества в космосе, в конкретных ликах множественности.