Неточные совпадения
Он без всякой религии, но готов почти умереть за что-то неопределенное, чего и назвать не умеет, но во что страстно верует, по примеру множества русских
европейских цивилизаторов петербургского периода русской
истории.
И эти притязания германско-европейского централизма являются великим препятствием на путях соединения Востока и Запада, т. е. решения основной задачи всемирной
истории.
Но теория его была слаба; для того чтоб любить русскую
историю, патриоты ее перекладывали на
европейские нравы; они вообще переводили с французского на русский язык римско-греческий патриотизм и не шли далее стиха...
Но Руссо имел большую заслугу в
истории европейского человека, как и романтизм вообще, — он много сделал для разворачивания душевной жизни человека, для возникновения новой чувствительности.
Вот настоящие, удручающие мелочи жизни. Сравните их с приключениями Наполеонов, Орлеанов, Баттенбергов и проч. Сопоставьте с
европейскими концертами — и ответьте сами: какие из них, по всей справедливости, должны сделаться достоянием
истории и какие будут отметены ею. Что до меня, то я даже ни на минуту не сомневаюсь в ее выборе.
Иностранные светские критики тонким манером, не оскорбляя меня, старались дать почувствовать, что суждения мои о том, что человечество может руководиться таким наивным учением, как нагорная проповедь, происходит отчасти от моего невежества, незнания
истории, незнания всех тех тщетных попыток осуществления в жизни принципов нагорной проповеди, которые были делаемы в
истории и ни к чему не привели, отчасти от непонимания всего значения той высокой культуры, на которой со своими крупповскими пушками, бездымным порохом, колонизацией Африки, управлением Ирландии, парламентом, журналистикой, стачками, конституцией и Эйфелевой башней стоит теперь
европейское человечество.
Для большего удобства к таким сравнениям в конце
истории каждого князя приложена таблица современных ему государей
европейских и некоторых азиатских и африканских.
Но очевидно, что такая надежда автора слишком преувеличена, и, кроме того, он совершенно напрасно позабыл о том, что если
европейские читатели не знают
истории и образованности русской, то все же они знакомы хоть с какой-нибудь
историей и имеют хоть какую-нибудь образованность.
однако ж
история, которая лжет только из году в год (первое апреля и еще 29 февраля), уверяет, что они, проснувшись на другой день, снова читали трактат свой, снова утвердили его и (что не всегда делают и великие державы
европейские) старались исполнять во всей точности.
Вот этого-то зонтика, под которым переносит дождь большая часть
европейских народов, и не успела дать нам наша предшествующая
история.
Нет человека довольно смелого или довольно неблагодарного, чтобы отвергать огромное значение Франции в судьбах
европейского мира; но позвольте мне откровенно признаться, что я не могу согласиться с вашим мнением, по которому участие Франции — условие sine qua non [непременное (лат.).] дальнейшего хода
истории.
Кардинал X. говорит на всех
европейских языках и, из уважения к звездному флагу и миллиардам, наш разговор вел по-английски. Начался разговор с того, что его преосвященство поздравил Меня с приобретением виллы Орсини, во всех подробностях за двести лет рассказал Мне
историю Моего жилища. Это было неожиданно, очень длинно, местами не совсем понятно и заставило Меня, как истинного американского осла, уныло хлопать ушами… но зато Я хорошо рассмотрел Моего важного и слишком ученого посетителя.
Западники никакого своеобразия в русской
истории не видели, считали Россию лишь страной отсталой в просвещении и цивилизации, западно же
европейский тип цивилизации был для них единственным и универсальным.
Возникла, таким образом, отечественная словесность с достойным русским языком. В ней сразу обозначилась такая сознательность, что сатира Сумарокова бичевала даже пороки образованного круга, а Ломоносов оказался
европейским двигателем науки. Явился отец русской
истории — Татищев.
История истекшего тысячелетия должна была им показать, что такой шаг назад невозможен; что если вся область к востоку от Эльбы и Заале, некогда заселенная целой семьей родственных между собой славянских народов, сделалась немецкой, то этот факт указывает только историческую тенденцию и вместе с тем физическую и интеллектуальную способность немецкой нации подчинять себе своих старых восточных соседей, поглощать и ассимилировать их; что эта ассимилирующая тенденция немцев всегда служила и еще служит одним из могущественнейших средств распространения западноевропейской цивилизации на восток
европейского континента» (курсив мой — Н. Б.) (стр. 116-117).
Я убежден, что через несколько веков
история так называемой научной деятельности наших прославляемых последних веков
европейского человечества будет составлять неистощимый предмет смеха и жалости будущих поколений.
Простая, скромная, и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму
европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала
история.