Неточные совпадения
— Я
думаю, — продолжал он, — что эта попытка спиритов объяснять свои чудеса какою-то новою силой — самая неудачная. Они прямо говорят
о силе
духовной и хотят ее подвергнуть материальному опыту.
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям.
О себе сгоряча
подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать
о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
Меньше
думают о ее
духовных последствиях,
о ее влиянии на все наше миросозерцание.
Ошибка гуманизма была совсем не в том, что он утверждал высшую ценность человека и его творческое призвание, а в том, что он склонялся к самодостаточности человека и потому слишком низко
думал о человеке, считая его исключительно природным существом, не видел в нем
духовного существа.
Силы народа,
о котором не без основания
думают, что он устремлен к внутренней
духовной жизни, отдаются колоссу государственности, превращающему все в свое орудие.
Марфин сначала вспыхнул, а потом сильно нахмурился; Ченцов не ошибся в расчете: Егору Егорычу более всего был тяжел разговор с племянником
о масонстве, ибо он в этом отношении считал себя много и много виноватым; в дни своих радужных чаяний и надежд на племянника Егор Егорыч предполагал образовать из него искреннейшего, душевного и глубоко-мысленного масона; но, кроме того
духовного восприемства,
думал сделать его наследником и всего своего материального богатства, исходатайствовав вместе с тем, чтобы к фамилии Ченцов была присоединена фамилия Марфин по тому поводу, что Валерьян был у него единственный родственник мужского пола.
После напряжения похода, не столько физического, сколько
духовного, потому что Шамиль, несмотря на гласное признание своего похода победой, знал, что поход его был неудачен, что много аулов чеченских сожжены и разорены, и переменчивый, легкомысленный народ, чеченцы, колеблются, и некоторые из них, ближайшие к русским, уже готовы перейти к ним, — все это было тяжело, против этого надо было принять меры, но в эту минуту Шамилю ничего не хотелось делать, ни
о чем не хотелось
думать.
Мы, все христианские народы, живущие одной
духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом войну с этими людьми, но не могущие без ужаса
подумать о том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
— А я
о себе никогда не забочусь, Татьяна Власьевна, много ли мне нужно? А вот когда дело коснется
о благопопечении над своими
духовными чадами — я тогда неутомим, я… Теперь взять хотя ваше дело. Я часто
думаю о вашей семье и сердечно сокрушаюсь вашими невзгодами. Теперь вот вас беспокоит душевное состояние вашего сына, который подпал под влияние некоторых несоответствующих людей и, между прочим, под влияние Алены Евстратьевны.
А те, что я предавался животным излишествам, не только не стыдясь их, но почему-то гордясь возможности этих физических излишеств, не
думая при том нисколько не только
о ее
духовной жизни, но даже и об ее физической жизни.
Дьякону стало жутко. Он
подумал о том, как бы бог не наказал его за то, что он водит компанию с неверующими и даже идет смотреть на их дуэль. Дуэль будет пустяковая, бескровная, смешная, но как бы то ни было, она — зрелище языческое и присутствовать на ней
духовному лицу совсем неприлично. Он остановился и
подумал: не вернуться ли? Но сильное, беспокойное любопытство взяло верх над сомнениями, и он пошел дальше.
Дурнопечин(с горькой улыбкой).Так, по-твоему, мне пора уж
подумать и
о духовной?
Настасья Кириловна. Стало быть, он ничего этакого
о духовной не
думал, завещания еще никакого не писал?
Ну, да, впрочем, кого любишь, так говорить можно прямо: человек вы холостой, одинокий, —
подумали ли вы, отец мой,
о духовной…
— Нужно облегчить их ярмо, дать им передышку, чтобы они не всю свою жизнь проводили у печей, корыт и в поле, но имели бы также время
подумать о душе,
о Боге, могли бы пошире проявить свои
духовные способности.
Весь ужас их положения в том, что им некогда
о душе
подумать, некогда вспомнить
о своем образе и подобии; голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к
духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного и составляет единственное, ради чего стоит жить.
Самое важное для тебя то, как ты сам себя понимаешь, потому что от этого ты будешь или счастлив, или несчастлив, а никак не от того, как другие будут понимать тебя. И потому не
думай о суждении людском, а только
о том, как тебе не ослабить, а усилить свою
духовную жизнь.
Одно только средство: забыть
о людях, не
думать о том, чтобы соединяться с ними, а
думать о том, чтобы соединиться с тем единым
духовным существом, которое живет во мне и во всех людях.
Можно
думать, что здесь речь идет не
о телесном, но лишь
духовном воскресении.
Федоров все время
думает о воскрешении Лазаря, а не
о воскресении Христа, об оживлении трупа, первоначально разложившегося, но вновь воссозданного средствами науки, а не
о воскресении тела
духовного, прославленного и преображенного.
После этого Дуня, без уговоров Марьи Ивановны, каждый день приходила обедать, чтобы повидаться с Денисовым. Так ей хотелось узнать подробнее
о духовном супружестве. «Не все ж у них ложь и обман, — она
думала, — а Денисов, кажется, правдив, не то что другие. На другой день после свиданья с ним он прямо мне сказал, что смутившие меня сказанья сущий вздор, пустая, бессмысленная выдумка глупых людей… Но для чего ж он хочет говорить со мной наедине?»
И вот этим-то людям мне хотелось сказать:
подумайте о себе,
о своей жизни,
о том, на что вы тратите данные вам богом
духовные силы.
Нельзя
думать о спасении своей души, это есть ложное
духовное состояние, небесный утилитаризм,
думать можно только об осуществлении высших ценностей жизни,
о Царстве Божьем для всех существ, не только для людей, но и для всего мира, т. е.
думать о Боге, а не
о себе.
— Ну да — если нельзя достать, так тогда, разумеется, нечего… А только, я
думаю, все-таки это пока лучше оставить так… Теперь ведь уж несколько времени прошло, а через год этот поляк ведь дал слово приехать… Я
думаю, он свое слово сдержит. А вот вы расскажите мне, как по-духовному надо
думать о снах? Пустяки они или нет?
— Однако! Дело-то в том, что ни у кого из вас нет ничего в запасе. Вы об этом не
думали. Оно для вас чуждо. А
о том забыли, что вы, tacito consensu, миритесь с всеобщей нетерпимостью, миритесь с своим, как ты сейчас сказал, собственным
духовным закрепощением. Небось собери здесь дюжину однокурсников, брось им какую-нибудь фразу, что автор"Капитала"ошибается в том-то и в том-то. И сейчас дым коромыслом поднимется. А тут
духовная жизнь целого народа — и хоть бы нуль внимания!
И если ты несчастлив, — а я знаю, что ты несчастлив, —
подумай о том, что то, что предлагается тебе здесь, выдумано не мною, а есть плод
духовных усилий всех высших, лучших умов и сердец человечества, и что в этом одном единственное средство избавиться тебе от твоего несчастья и получить величайшее благо, доступное человеку в этой жизни.
Ему казалось, что он ни
о чем не
думает; но далеко и глубоко где-то, что-то важное и утешительное
думала его душа. Это что-то было тончайшее
духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
— Ну вот: и отметаю! Эх, владыко, владыко! сколько я лет томился, все ждал человека, с которым бы
о духовном свободно по духу побеседовать, и, узнав тебя,
думал, что вот такого дождался; а и ты сейчас, как стряпчий, за слово емлешься! Что тебе надо? — слово всяко ложь, и я тож. Я ничего не отметаю; а ты обсуди, какие мне приклады разные приходят — и от любви, а не от ненависти. Яви терпение, — вслушайся.