Неточные совпадения
Чугунов и корчаг не было; котла
для прачечной и даже гладильной
доски для девичьей не было.
Он иногда читает Оле
Нравоучительный роман,
В котором автор знает боле
Природу, чем Шатобриан,
А между тем две, три страницы
(Пустые бредни, небылицы,
Опасные
для сердца дев)
Он пропускает, покраснев,
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной
доской,
На стол облокотясь, порой
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешкою ладью
Берет в рассеянье свою.
На другой стене висели ландкарты, все почти изорванные, но искусно подклеенные рукою Карла Иваныча. На третьей стене, в середине которой была дверь вниз, с одной стороны висели две линейки: одна — изрезанная, наша, другая — новенькая, собственная, употребляемая им более
для поощрения, чем
для линевания; с другой — черная
доска, на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками — маленькие. Налево от
доски был угол, в который нас ставили на колени.
Окна были забиты
досками, двор завален множеством полуразбитых бочек и корзин
для пустых бутылок, засыпан осколками бутылочного стекла. Среди двора сидела собака, выкусывая из хвоста репейник. И старичок с рисунка из надоевшей Климу «Сказки о рыбаке и рыбке» — такой же лохматый старичок, как собака, — сидя на ступенях крыльца, жевал хлеб с зеленым луком.
— Уж они знают — как. В карты играете? Нет. Это — хорошо. А то вчера какой-то болван три вагона
досок проиграл: привез в подарок «Красному Кресту»,
для гробов, и — проиграл…
Потом он выбрал дамские часы с эмалевой
доской, с цепочкой, подарить от себя Марфеньке, и
для этого зашел к Титу Никонычу и занял у него двести рублей до завтра, чтобы не воевать с бабушкой, которая без боя не дала бы ему промотать столько на подарок и, кроме того, пожалуй, выдала бы заранее его секрет.
Для стола приносилась, откуда-то с бака, длинная и широкая
доска: одним концом ее клали на диван, а другим на какую-то подставку — это и был стол.
— Дается аспидная
доска, и грифель дается, так что они могут писать
для развлечения.
Больница эта состояла из бывшего господского флигеля; устроила ее сама помещица, то есть велела прибить над дверью голубую
доску с надписью белыми буквами: «Красногорская больница», и сама вручила Капитону красивый альбом
для записывания имен больных. На первом листке этого альбома один из лизоблюдов и прислужников благодетельной помещицы начертал следующие стишки...
—
Для людей? — спросил Белинский и побледнел. —
Для людей? — повторил он и бросил свое место. — Где ваши люди? Я им скажу, что они обмануты; всякий открытый порок лучше и человечественнее этого презрения к слабому и необразованному, этого лицемерия, поддерживающего невежество. И вы думаете, что вы свободные люди? На одну вас
доску со всеми царями, попами и плантаторами. Прощайте, я не ем постного
для поучения, у меня нет людей!
Порой снится мне также, что я сижу на скамье и жду экзамена или вызова к
доске для ответа. При этом меня томит привычное сознание какой-то неготовности и риска…
Это большой, в несколько сажен сруб, выдающийся в море в виде буквы Т; толстые лиственные сваи, крепко вбитые в дно морское, образуют ящики, которые доверху наполнены камнями; настилка из
досок, по ней вдоль всей пристани проложены рельсы
для вагонеток.
— Давеча, действительно, — обратился к ней князь, несколько опять одушевляясь (он, казалось, очень скоро и доверчиво одушевлялся), — действительно у меня мысль была, когда вы у меня сюжет
для картины спрашивали, дать вам сюжет: нарисовать лицо приговоренного за минуту до удара гильотины, когда еще он на эшафоте стоит, пред тем как ложиться на эту
доску.
Тут же откатчики наваливали добытые пески в ручные тачки и по деревянным
доскам, уложенным в дорожку, свозили на лед, где стоял ряд деревянных вашгердов [Вашгерд (от нем. Waschhert) — небольшой станок
для промывки руды, особенно золотоносной.].
Во всю ширину другой внутренней стены тянулся другой стол из простых сосновых
досок, заваленный планами, чертежами, образцами руд и чугуна, целою коллекцией склянок с разноцветными жидкостями и какими-то мудреными приборами
для химических опытов.
На этом столе помещалось несколько картонных коробок
для бумаг, небольшая гальваническая батарея, две модели нарезных пушек, две чертежные
доски с натянутыми на них листами ватманской бумаги,
доска с закрытым чертежом, роскошная чернильница, портрет Лелевеля, портрет Герцена и художественно исполненная свинцовым карандашом женская головка с подписью...
Матвей Васильич подвел меня к первому столу, велел ученикам потесниться и посадил с края, а сам сел на стул перед небольшим столиком, недалеко от черной
доски; все это было
для меня совершенно новым зрелищем, на которое я смотрел с жадным любопытством.
То раз, стоя перед черной
доской и рисуя на ней мелом разные фигуры, я вдруг был поражен мыслью: почему симметрия приятна
для глаз? что такое симметрия?
— Дайте вы мне какую-нибудь тяжелую работу, братцы! Не могу я так, без толку жить! Вы все в деле. Вижу я — растет оно, а я — в стороне! Вожу бревна,
доски. Разве можно
для этого жить? Дайте тяжелую работу!
Ревность
для него была, по давнишнему Шекспиру, «чудовищем с зелеными глазами», любовь — упоительной и пламенной, верность — так непременно до гробовой
доски.
Войдя в аудиторию и не здороваясь, он непременно должен был найти уже готовыми все приспособления
для лекции: вычищенную до блеска классную
доску, чистую, слегка влажную губку и несколько мелков, тщательно отточенных в виде лопаточек и обернутых в белые ровные бумажки.
Тут и гусарская неотразимая победоносность, и рыцарское преклонение перед женщиной,
для которой он готов на любую глупость, вплоть до смерти, и игривое лукавство, и каскады преувеличенных комплиментов, и жестокая гибель всем его соперникам, и легкомысленное обещание любви до гробовой
доски или по крайней мере на сутки.
— Ваше сердце так еще чисто, как tabula rasa [чистая
доска (лат.).], и вы можете писать на нем вашей волей все, что захотите!.. У каждого человека три предмета, достойные любви: бог, ближний и он сам!
Для бога он должен иметь сердце благоговейное;
для ближнего — сердце нежной матери;
для самого себя — сердце строгого судьи!
В царской опочивальне стояли две кровати: одна, из голых
досок, на которой Иван Васильевич ложился
для наказания плоти, в минуты душевных тревог и сердечного раскаянья; другая, более широкая, была покрыта мягкими овчинами, пуховиком и шелковыми подушками. На этой царь отдыхал, когда ничто не тревожило его мыслей. Правда, это случалось редко, и последняя кровать большею частью оставалась нетронутою.
На дворе, во всю длину его, шла канавка
для стока нечистот, прикрытая
досками.
Очень неприятно видеть большие иконы
для иконостасов и алтарных дверей, когда они стоят у стены без лица, рук и ног, — только одни ризы или латы и коротенькие рубашечки архангелов. От этих пестро расписанных
досок веет мертвым; того, что должно оживить их, нет, но кажется, что оно уже было и чудесно исчезло, оставив только свои тяжелые ризы.
На широком зеленом дворе, не отгороженном от улицы, были утверждены на подставках
доски, на которых стояли лагуны с пивом, бочонки с вином и лежали грудами
для закуски разрезанные надвое пироги.
Спенсер советует устраивать скрипичные концерты в помещениях, обитых тонкими сосновыми
досками на полфута от основной стены, чтобы извлечь резонанс, необходимый, по его мнению,
для ограниченной силы звука скрипки.
Волок — другого слова у древних раскольников
для леса не было. Лес — они называли бревна да
доски.
— А вот я читал в книжке, — начал Нехлюдов, отмахиваясь от пчелы, которая, забившись ему в волоса, жужжала под самым ухом: — что коли вощина прямо стоит, по жердочкам, то пчела раньше роится.
Для этого делают такие улья из
досок… с перекладин…
Поляна в лесу. Налево небольшой плетеный сарай
для сена, у сарая, со стороны, обращенной к зрителям, положена
доска на двух обрубках в виде скамьи; на правой стороне два или три пня и срубленное сухое дерево, в глубине сплошь деревья, за ними видна дорога, за дорогой поля и вдали деревня. Вечерняя заря.
Порша показывался на палубе только
для того, чтобы сердито плюнуть и обругать неизвестно кого. В одном месте наша барка правым бортом сильно черкнула по камню; несколько
досок были сорваны, как соломинки.
Ибрагимов диктовал свою славянскую грамматику
для тех, кто ее еще не слушал и у кого ее не было; обыкновенно один ученик писал под диктовку на классной
доске, а другие списывали продиктованное.
Для цели Саша выломал в гнилой крыше заброшенного сарая неширокую, уже высохшую
доску и налепил кусочек белой бумаги; и сперва стреляли на двадцать пять шагов.
Я помнил и провел его в коридор, второй дверью налево. Здесь, к моему восхищению, повторилось то же, что у Дюрока: потянув шнур, висевший у стены, сбоку стола, мы увидели, как откинулась в простенке меж окон металлическая
доска и с отверстием поравнялась никелевая плоскость, на которой были вино, посуда и завтрак. Он состоял из мясных блюд, фруктов и кофе.
Для храбрости я выпил полный стакан вина и, отделавшись таким образом от стеснения, стал есть, будучи почти пьян.
Прошла неделя, Вермана схоронили; Шульц перебрался в свой дом, над воротами которого на мраморной белой
доске было иссечено имя владельца и сочиненный им
для себя герб. Шульц нигде не хлопотал об утверждении ему герба и не затруднялся особенно его избранием; он, как чисто русский человек, знал, что «у нас в Разсеи из эстого просто», и изобразил себе муравейник с известной надписью голландского червонца: «Concordia res parvae crescunt». [При согласии и малые дела вырастают (лат.).]
При мысли об этом необходимо каждому должен представиться вопрос: необходимо ли было Петру,
для сооружения флота в России, самому выучиться в совершенстве обтесывать бревна, вытачивать блоки, прилаживать
доски и пр.?
Весёлый плотник Серафим, старичок с розовым лицом ребёнка, то и дело мастерил маленькие гробики и нередко сколачивал из бледных, еловых
досок домовины
для больших людей, которые отработали свой урок.
При помощи двух
досок и стульев устроены были две скамьи
для публики, а сцена помещалась в переднем углу. Когда публика заняла места, Ароматов с театральным жестом объявил...
За кедровые бревна с Ливана, за кипарисные и оливковые
доски, за дерево певговое, ситтим и фарсис, за обтесанные и отполированные громадные дорогие камни, за пурпур, багряницу и виссон, шитый золотом, за голубые шерстяные материи, за слоновую кость и красные бараньи кожи, за железо, оникс и множество мрамора, за драгоценные камни, за золотые цепи, венцы, шнурки, щипцы, сетки, лотки, лампады, цветы и светильники, золотые петли к дверям и золотые гвозди, весом в шестьдесят сиклей каждый, за златокованые чаши и блюда, за резные и мозаичные орнаменты, залитые и иссеченные в камне изображения львов, херувимов, волов, пальм и ананасов — подарил Соломон Тирскому царю Хираму, соименнику зодчего, двадцать городов и селений в земле Галилейской, и Хирам нашел этот подарок ничтожным, — с такой неслыханной роскошью были выстроены храм Господень и дворец Соломонов и малый дворец в Милло
для жены царя, красавицы Астис, дочери египетского фараона Суссакима.
— Будет работать, сударыня! Должна работать!.. — раздраженно проговорил режиссер. — Вас нет в расписании — это правда, — подхватил он, указывая на писаный лист бумаги, привешенный к стене над
доскою, усыпанной мелом и служащей артистам
для обтирания подошв перед выходом на арену, — но это все равно; жонглер Линд внезапно захворал, ваша дочь займет его номер.
— Слава-богу лег на пол спать с своей принцессой, да во сне под лавку и закатись, а тут проснулся, испить захотел, кругом темень, он рукой пошевелил — с одной стороны стена, повел кверху — опять стена, на другую сторону раскинул рукой — опять стена (в крестьянах к лавкам этакие
доски набивают с краю,
для красы), вот ему и покажись, что он в гробу и что его похоронили. Вот он и давай кричать… Ну, разутешили они нас тогда!
На месте сем моя покойная жена Мо
им старанием была положена.
Ах, как ей хорошо под мраморной
доскою,
Для вечного ее и моего покою.
Китайские вазы, мраморные
доски для столов, новые и старые мебели с выгнутыми линиями, с грифами, сфинксами и львиными лапами, вызолоченные и без позолоты, люстры, кенкеты — всё было навалено, и вовсе не в таком порядке, как в магазинах.
Два больших зала, один — столовая, другой — общее помещение
для спокойных больных, широкий коридор со стеклянною дверью, выходившей в сад с цветником, и десятка два отдельных комнат, где жили больные, занимали нижний этаж; тут же были устроены две темные комнаты, одна обитая тюфяками, другая
досками, в которые сажали буйных, и огромная мрачная комната со сводами — ванная.
Ограда около дома каменная, вороты толстого дерева, с одной стороны калитка истинная, с другой ложная,
для симметрии, в ней вставлена
доска, на
доске сидит обтерханный старик, по-видимому нищий.
Это был «коридор подследственного отделения», куда нас поместили за отсутствием помещения
для пересыльных. По той же причине, то есть за отсутствием особого помещения, в этом коридоре содержались трое умалишенных. Наша камера, без надписи, находилась между камерами двух умалишенных, только справа от одной из них отделялась лестницей, над которой висела
доска: «Вход в малый верх».
Весною 1806 года я узнал, что Тимьянский вместе с студентом Кайсаровым уже начинают собирать насекомых и что способ собирания, то есть ловли, бабочек и
доски для раскладывания их держат они в секрете.
Липовые сухие
доски и дощечки гладко выструганы под личным присмотром моего товарища, а ложбинки искусно и ловко вынуты им самим; отысканы толстые, так называемые фунтовые, булавки
для раскладки и прикрепления бабочкиных крыльев; нашли и плотную почтовую бумагу, которая не прорывалась, как это случалось у Фукса.
Тут узнали мы от своих словоохотливых товарищей, что вчера Тимьянский и Кайсаров вместе еще с тремя студентами, Поповым, Петровым и Кинтером, уходили на целый день за город к Хижицам и Зилантову монастырю (известное место, верстах в четырех или пяти от Казани), что они брали с собой особый большой ящик, в котором помещались
доски для раскладывания бабочек и сушки других насекомых, что всего они набрали штук семьдесят.