Неточные совпадения
Если ему и снятся тяжелые сны и стучатся в сердце сомнения, Ольга, как ангел, стоит на страже; она взглянет ему своими светлыми глазами в лицо,
добудет, что у него на сердце, — и все опять тихо, и опять чувство течет плавно, как река, с отражением
новых узоров неба.
Он это видел, гордился своим успехом в ее любви, и тут же падал, сознаваясь, что, как он ни бился развивать Веру, давать ей свой свет, но кто-то другой, ее вера, по ее словам, да какой-то поп из молодых, да Райский с своей поэзией, да бабушка с моралью, а еще более — свои глаза, свой слух, тонкое чутье и женские инстинкты, потом воля — поддерживали ее силу и давали ей оружие против его правды, и окрашивали старую, обыкновенную жизнь и правду в такие здоровые цвета, перед которыми казалась и бледна, и пуста, и фальшива, и холодна — та правда и жизнь, какую он
добывал себе из
новых, казалось бы — свежих источников.
— Видишь, Надя, какое дело выходит, — заговорил старик, — не сидел бы я, да и не думал, как
добыть деньги, если бы мое время не ушло. Старые друзья-приятели кто разорился, кто на том свете, а
новых трудно наживать. Прежде стоило рукой повести Василию Бахареву, и за капиталом дело бы не стало, а теперь… Не знаю вот, что еще в банке скажут: может, и поверят. А если не поверят, тогда придется обратиться к Ляховскому.
Он советовал остаться на Нахтоху, заняться охотой,
добыть кож и сшить
новую обувь.
Худой, изможденный учитель Агап, в казинетовом пальтишке и дырявых сапогах,
добыл из кармана кошелек с деньгами и послал Рачителя за
новым полуштофом: «Пировать так пировать, а там пусть дома жена ест, как ржавчина». С этою счастливою мыслью были согласны Евгеньич и Рачитель, как люди опытные в житейских делах.
Одна лошадь у Макара устарела для езды по лесу, и он все хотел променять ее, чтобы
добыть получше, — вот бы и лошадь осталась, кабы Макар прямо купил себе
новую.
Когда воображение потухло и мысль заскербла, когда
новое не искушает и нет мерила для сравнений — какие же могут быть препятствия, чтоб чувствовать себя везде, где угодно, матерым Краснохолмским обывателем. Одного только недостает (этого и за деньги не
добудешь): становой квартиры из окна не видать — так это, по нынешнему времени, даже лучше. До этого-то и краснохолмцы уж додумались, что становые только свет застят.
— Вы полагаете, что бога можно
добыть трудом, и именно мужицким? — переговорил он, подумав, как будто действительно встретил что-то
новое и серьезное, что стоило обдумать.
— Вы атеист, потому что вы барич, последний барич. Вы потеряли различие зла и добра, потому что перестали свой народ узнавать. Идет
новое поколение, прямо из сердца народного, и не узнаете его вовсе ни вы, ни Верховенские, сын и отец, ни я, потому что я тоже барич, я, сын вашего крепостного лакея Пашки… Слушайте,
добудьте бога трудом; вся суть в этом, или исчезнете, как подлая плесень; трудом
добудьте.
И в результате выходило совсем не то, что я ожидал, поступая в лакеи; всякий день этой моей
новой жизни оказывался пропащим и для меня и для моего дела, так как Орлов никогда не говорил о своем отце, его гости — тоже, и о деятельности известного государственного человека я знал только то, что удавалось мне, как и раньше,
добывать из газет и переписки с товарищами.
Причина, его останавливавшая в этом случае, была очень проста: он находил, что у него нет приличного платья на то, чтобы явиться к княгине, и все это время занят был изготовлением себе
нового туалета; недели три, по крайней мере, у него ушло на то, что он обдумывал, как и где бы ему
добыть на сей предмет денег, так как жалованья он всего только получал сто рублей в месяц, которые проживал до последней копейки; оставалось поэтому одно средство: заказать себе у какого-нибудь известного портного платье в долг; но Миклаков никогда и ни у кого ничего не занимал.
— Разные рыцари, — что бы там про них ни говорили, — и всевозможные воины ломали себе ребра и головы, утучняли целые поля своею кровью, чтобы
добыть своей родине какую-нибудь
новую страну, а Таганка и Якиманка поехали туда и нажили себе там денег…
Читал я, говорю, что какой-то немец — забыл его фамилию —
добыл из человеческого мозга
новый алкалоид-идиотин».
Генерал этого не понял, а Бодростин, полюбовавшись его недоумением, объяснил ему, что мужики еще вчера затеяли
добывать «живой огонь» и присылали депутацию просить, чтобы сегодня с сумерек во всем господском доме были потушены все огни и залиты дрова в печках, так чтобы нигде не было ни искорки, потому что иначе добытый
новый огонь не будет иметь своей чудесной силы и не попалит коровьей смерти.
— А уж я ее платьев не знаю. А журналов
новых, отец Евангел, нет: был у Бодростиной, был и у Подозерова, а ничего не
добыл. Захватил книжонку Диккенса «Из семейного круга».
Эту весть едва одолевал
новый слух, что Карташов, или Ворошилов, оказавшийся контр-фискалом генерала, к которому являлась в Петербурге Глафира, был немедленно отозван, и с ним уехал и его землемер, в котором крестьяне признали слесаря Ермолаича, бывшего в положайниках у Сухого Мартына, когда
добывали живой огонь.
— Да, приласкайте его родственно, но хорошенько, — повторил Горданов, — так, чтоб у него ушки на макушке запрыгали, и всю эту беду с векселями мы сбудем и
новую добудем… а того молодца мы пока припрячем от глаз подалее. Хорошо?.. ну и прекрасно! А вы тем временем позакрепитесь, позаручитесь капитальцем на свою и на младенцеву долю…
Привезут из типографии
новые листы. Все девушки насторожатся, глаза беспокойно бегают. Нельзя зевать, нужно узнать, выгодная ли работа; если выгодная, — нужно
добыть ее или выклянчить у мастера. Листы обернуты картузною синею бумагою и обвязаны бечевкою. Девушки толпятся вокруг, беспокойно шушукаются, расспрашивают друг друга. Входит мастер.
Знакомые лица, — осунувшиеся, зеленовато-серые от пыли, — казались
новыми и чужими. Плечи вяло свисали, не хотелось шевелиться. Воды не было, не было не только, чтобы умыться, но даже для чаю: весь ручей вычерпали до дна раньше пришедшие части. С большим трудом мы
добыли четверть ведра какой-то жидкой грязи, вскипятили ее и, засыпав чаем, выпили. Подошли два знакомых офицера.
Ныне, когда человек неутомимо допытывает все стихии на свою службу, он выжал эти воды, отвел им пути, да не выйдут из них, и в первобытном, холодном их ложе
добывает огонь для своих очагов и
новые источники богатства.
Но эта невозможность
добыть средства к своему собственному уничтожению оставила его в живых для перенесения
новых и
новых страданий.
Но и эти обложенные регулярной податью не всегда избегали заслуженной кары, в форме пропечатанья в
новой газете за свои выдающиеся из ряда вон подвиги, если не озабочивались
добыть каждый раз после грандиозного скандала амнистию от строгого редактора.