Неточные совпадения
Доктор приложил ухо к
груди больной. Сердце еще билось, но очень слабо, точно его сжимала какая-то рука. Это была полная картина алкоголизма.
Жертва запольской мадеры умирала.
Ого! я невредим.
Каким страданиям земным
На
жертву грудь моя ни предавалась,
А я всё жив… я счастия желал,
И в виде ангела мне бог его послал;
Мое преступное дыханье
В нем осквернило божество,
И вот оно, прекрасное созданье.
Смотрите — холодно, мертво.
Раз в жизни человека мне чужого,
Рискуя честию, от гибели я спас,
А он — смеясь, шутя, не говоря ни слова,
Он отнял у меня всё, всё — и через час.
С отчаянием в
груди смотрел связанный приказчик на удаляющуюся толпу казаков, умоляя взглядом неумолимых палачей своих; с дреколием теснились они около несчастной
жертвы и холодно рассуждали о том, повесить его или засечь, или уморить с голоду в холодном анбаре; последнее средство показалось самым удобным, и его с торжеством, хохотом и песнями отвели к пустому анбару, выстроенному на самом краю оврага, втолкнули в узкую дверь и заперли на замок.
Когда ноги невинной
жертвы коснулись до земли, когда
грудь ее вздохнула свободно, то казак повторил прежние свои вопросы.
Романтизм беспрестанно плакал о тесноте
груди человеческой и никогда не мог отрешиться от своих чувств, от своего сердца; он беспрестанно приносил себя в
жертву — и требовал бесконечного вознаграждения за свою
жертву; романтизм обоготворял субъективность — предавая ее анафеме, и эта самая борьба мнимо примиренных начал придавала ему порывистый и мощно-увлекательный характер его.
Она была свежа, бела, кругла,
Как снежный шарик; щеки,
грудь и шея,
Когда она смеялась или шла,
Дрожали сладострастно; не краснея,
Она на
жертву прихоти несла
Свои красы. Широко и неловко
На ней сидела юбка; но плутовка
Поднять умела
грудь, открыть плечо,
Ласкать умела буйно, горячо
И, хитро передразнивая чувства,
Слыла царицей своего искусства…
Ты спасаешь меня, моя
жертва!.. Я начал отвязывать флягу, опершись на один локоть, и вдруг, потеряв равновесие, упал лицом на
грудь своего спасителя. От него уже был слышен сильный трупный запах.
На
груди висела цепочка с брелоками. Сапоги гармоникой были вычищены самой настоящей ваксой. Кучерская шляпа с павлиньим пером едва касалась его завитых белокурых волос. На лице его были написаны тупая покорность и в то же время ярое бешенство,
жертвою которого были лошади… В коляске, развалясь всеми членами, сидела барыня и широкой
грудью вдыхала в себя здоровый воздух. На щеках ее играл молодой румянец… Она чувствовала, что она наслаждается жизнью…
— О, конечно, дорогой друг, конечно, и я в ней не сомневаюсь. Я знаю, какое сердце бьется в твоей
груди. Мое несчастье — вместе и твое, и я уверен, что ты ни на минуту не задумаешься принести в
жертву все, чтобы спасти мою честь.
Дверь кабинета отворилась, и на ее пороге появился весь сияющий, видимо, от счастья, Иван Петрович Костылев. На
груди его сюртука блестели два новеньких ордена. Павел Кириллович был совершенно озадачен таким торжественным появлением предполагаемой им
жертвы аракчеевского деспотизма, и тревога за судьбу капитана быстро сменилась раздражением против него.
Да, уж было поздно. Видели, как прискакал к своим царевич Даньяр; слышали, как он сердился на них и отдал грозный приказ докончить несчастную
жертву; видели, как татаре повлекли Антона с берега под мост, на лед замерзшей реки, видели, как Антон поклонился народу, освобожденный от уз, перекрестился, прижал что-то к
груди своей и как потом татарин… поднял высоко, торжественно за густые, светлые кудри беловосковую голову…
Когда Селинова узнала, что у сердца его другая прилука, что
жертвы другой ему угоднее, ревность закипела в
груди ее.
По легенде, разрывает себе
грудь, чтобы накормить птенцов своей кровью.], от великих, тяжких
жертв ее, перенеся театр войны подалее от растерзанного шведами отечества вашего.
Грудь его разрывалась от досады, когда он помышлял, что властолюбие Бирона, шагая по трупам своих
жертв, заносило уже ногу на высшую ступень в России. Герцог имел свой двор, свою гвардию; иные, будто ошибкой, титуловали его высочеством, и он не сердился за эту ошибку; считали даже милостью допуск к его руке; императрица, хотя выезжала и занималась делами, приметно гасла день ото дня, и любимец ее очищал уже себе место правителя.
Пораженный непонятным ему зрелищем, Семен Карасев ехал почти вровень с густой толпою
жертв варварства царских палачей, как вдруг взгляд его упал на одну из связанных молодых женщин, бледную, растрепанную, истерзанную. Черные как смоль косы прядями рассыпались по полуобнаженной
груди. Черты красивого лица были искажены страданиями.
Волк поднял кинжал и утопил его в
груди несчастной
жертвы. Розовая кровь брызнула на руку убийцы и забила ключом на белой, высокой
груди мученика. Трава под ним далеко окрасилась. Скоро прекрасное, цветущее лицо Владислава подернулось белым покровом смерти.
Из сотни
грудей связанных
жертв вырвался тяжелый стонущий вздох, от которого не только дрогнули все присутствующие, но и сама земля и камни, казалось, повторили этот вздох, поднявшийся высоко к небесам, так как кругом никого не было, кроме мучителей.
— Mais si jamais il fut écrit dans les decrets de la Divine Providence, [Но если бы предназначено было божественным провидением,] — сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, — que ma dinastie dût cesser de régner sur le trône de mes ancêtres, alors, après avoir épuisé tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croître la barbe jusqu’ici (государь показал рукой на половину
груди), et j’irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutôt, que de signer la honte de ma patrie et de ma chère nation, dont je sais apprécier les sacrifices!.. [чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор, и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа,
жертвы которого я умею ценить!..]
Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на чтó намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в
грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть
жертвою общей пользы.