Неточные совпадения
—
Вдруг вставил
слово грубоеЕремин, брат купеческий,
Скупавший у крестьян
Что ни попало, лапти ли,
Теленка ли, бруснику ли,
А главное — мастак
Подстерегать оказии,
Когда сбирались подати
И собственность вахлацкая
Пускалась с молотка.
Все самые жестокие
слова, которые мог сказать
грубый человек, он сказал ей в ее воображении, и она не прощала их ему, как будто он действительно сказал их.
Он не верил ни одному
слову Степана Аркадьича, на каждое
слово его имел тысячи опровержений, но он слушал его, чувствуя, что его
словами выражается та могущественная
грубая сила, которая руководит его жизнью и которой он должен будет покориться.
Загублена вся жизнь!» Ей опять вспомнилось то, что сказала молодайка, и опять ей гадко было вспомнить про это; но она не могла не согласиться, что в этих
словах была и доля
грубой правды.
Все у них было как-то черство, неотесанно, неладно, негоже, нестройно, нехорошо, в голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях, — одним
словом, так и вызначилась во всем пустая природа мужчины, природа
грубая, тяжелая, не способная ни к домостроительству, ни к сердечным убеждениям, маловерная, ленивая, исполненная беспрерывных сомнений и вечной боязни.
Слова Марьи Ивановны открыли мне глаза и объяснили мне многое. Я понял упорное злоречие, которым Швабрин ее преследовал. Вероятно, замечал он нашу взаимную склонность и старался отвлечь нас друг от друга.
Слова, подавшие повод к нашей ссоре, показались мне еще более гнусными, когда, вместо
грубой и непристойной насмешки, увидел я в них обдуманную клевету. Желание наказать дерзкого злоязычника сделалось во мне еще сильнее, и я с нетерпением стал ожидать удобного случая.
— Опять иностранное
слово! — перебил Базаров. Он начинал злиться, и лицо его приняло какой-то медный и
грубый цвет. — Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не в наших привычках…
— Простые,
грубые игрушки нравились ему больше затейливых и дорогих, — быстро-быстро и захлебываясь
словами, говорил отец; бабушка, важно качая седою, пышно причесанной головой, подтверждала, вздыхая...
— Я — читала, — не сразу отозвалась девушка. — Но, видите ли: слишком обнаженные
слова не доходят до моей души. Помните у Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». Для меня Метерлинк более философ, чем этот
грубый и злой немец. Пропетое
слово глубже, значительней сказанного. Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубин души.
Он сказал несколько
слов еще более
грубых и заглушил ими спор, вызвав общее смущение, ехидные усмешки, иронический шепот. Дядя Яков, больной, полулежавший на диване в груде подушек, спросил вполголоса, изумленно...
А после каких-то особенно пылких
слов Маракуева она невнятно пробормотала о «воспалении печени от неудовлетворенной любви к народу» — фразу, которая показалась Самгину знакомой, он как будто читал ее в одном из
грубых фельетонов Виктора Буренина.
Самгин отметил, что нижняя пуговица брюк Стратонова расстегнута, но это не было ни смешным, ни неприличным, а только подчеркивало напряжение, в котором чувствовалось что-то как бы эротическое, что согласовалось с его крепким голосом и
грубой силой
слов.
Вера не вынесла бы
грубой неволи и бежала бы от бабушки, как убегала за Волгу от него, Райского,
словом — нет средств! Вера выросла из круга бабушкиной опытности и морали, думал он, и та только раздражит ее своими наставлениями или, пожалуй, опять заговорит о какой-нибудь Кунигунде — и насмешит. А Вера потеряет и последнюю искру доверия к ней.
Глядел и на ту картину, которую до того верно нарисовал Беловодовой, что она, по ее
словам, «дурно спала ночь»: на тупую задумчивость мужика, на
грубую, медленную и тяжелую его работу — как он тянет ременную лямку, таща барку, или, затерявшись в бороздах нивы, шагает медленно, весь в поту, будто несет на руках и соху и лошадь вместе — или как беременная баба, спаленная зноем, возится с серпом во ржи.
Кричал же Бьоринг на Анну Андреевну, которая вышла было тоже в коридор за князем; он ей грозил и, кажется, топал ногами — одним
словом, сказался
грубый солдат-немец, несмотря на весь «свой высший свет».
— Это ты не сам собою догадался; тут влияние женщины; и сколько уже ненависти в
словах твоих — в
грубой догадке твоей!
Такое объяснение всего того, что происходило, казалось Нехлюдову очень просто и ясно, но именно эта простота и ясность и заставляли Нехлюдова колебаться в признании его. Не может же быть, чтобы такое сложное явление имело такое простое и ужасное объяснение, не могло же быть, чтобы все те
слова о справедливости, добре, законе, вере, Боге и т. п. были только
слова и прикрывали самую
грубую корысть и жестокость.
— Хорошо, заканчивайте, — сказал решительно и строго генерал и направился своими большими шагами невывернутых ног решительной, мерной походкой в кабинет. — Приятно видеть, — сказал генерал Нехлюдову
грубым голосом ласковые
слова, указывая ему на кресло у письменного стола. — Давно приехали в Петербург?
Подозревать, что своим намеком Веревкин хотел прибавить себе весу, — этого Привалов не мог по многим причинам: раз — он хорошо относился к Веревкину по университетским воспоминаниям, затем Веревкин был настолько умен, что не допустит такого
грубого подходца; наконец, из
слов Веревкина, которыми он рекомендовал себя, можно вывести только то, что он сразу хотел поставить себя начистоту, без всяких недомолвок.
Война лишь проявляет зло, она выбрасывает его наружу. Внешний факт физического насилия и физического убийства нельзя рассматривать, как самостоятельное зло, как источник зла. Глубже лежат духовное насилие и духовное убийство. А способы духовного насилия очень тонки и с трудом уловимы. Иные душевные движения и токи, иные
слова, иные чувства и действия, не имеющие признаков физического насилия, более убийственны и смертоносны, чем
грубое физическое насилие и разрушение.
Напротив, все их страсти утоляются быстро, но около благородного, прекрасного существа, этот по-видимому
грубый и жестокий человек ищет обновления, ищет возможности исправиться, стать лучшим, сделаться высоким и честным — „высоким и прекрасным“, как ни осмеяно это
слово!
Говоря, например, об одном человеке, который ему очень не нравился, он сжал в одном
слове «немец!» выражением, улыбкой и прищуриванием глаз — целую биографию, целую физиологию, целый ряд мелких,
грубых, неуклюжих недостатков, специально принадлежащих германскому племени.
Глупым, в
грубом значении этого
слова, Струнникова назвать было нельзя, но и умен он был лишь настолько, чтобы, как говорится, сальных свечей не есть и стеклом не утираться.
У Костромы было чувство брезгливости к воришкам,
слово — «вор» он произносил особенно сильно и, когда видел, что чужие ребята обирают пьяных, — разгонял их, если же удавалось поймать мальчика — жестоко бил его. Этот большеглазый, невеселый мальчик воображал себя взрослым, он ходил особенной походкой, вперевалку, точно крючник, старался говорить густым,
грубым голосом, весь он был какой-то тугой, надуманный, старый. Вяхирь был уверен, что воровство — грех.
Грубым заблуждением было бы думать, что Церковь мистическая есть исключительно Церковь духовная и невидимая, в протестантском смысле этого
слова.
Презрение к женщине, как к низкому существу или вещи, доходит у гиляка до такой степени, что в сфере женского вопроса он не считает предосудительным даже рабство в прямом и
грубом смысле этого
слова.
На другой день Дмитрий Петрович слушал разговор Ольги Александровны — какие на свете бывают подлецы и развратники,
грубые с женами и нежные с метресками. Но и это нимало не вывело Розанова из его спокойного положения. Он только побледнел немножко при
слове метреска: не шло оно к Полиньке Калистратовой.
— Дорогая Елена Викторовна, — горячо возразил Чаплинский, — я для вас готов все сделать. Говорю без ложного хвастовства, что отдам свою жизнь по вашему приказанию, разрушу свою карьеру и положение по вашему одному знаку… Но я не рискую вас везти в эти дома. Русские нравы
грубые, а то и просто бесчеловечные нравы. Я боюсь, что вас оскорбят резким, непристойным
словом или случайный посетитель сделает при вас какую-нибудь нелепую выходку…
Под
грубой и похабной профессией, под матерными
словами, под пьяным, безобразным видом — и все-таки жива Сонечка Мармеладова!
У нее было множество причин; главные состояли в том, что Багрово сыро и вредно ее здоровью, что она в нем будет непременно хворать, а помощи получить неоткуда, потому что лекарей близко нет; что все соседи и родные ей не нравятся, что все это люди
грубые и необразованные, с которыми ни о чем ни
слова сказать нельзя, что жизнь в деревенской глуши, без общества умных людей, ужасна, что мы сами там поглупеем.
Ей казалось, что с течением времени сын говорит все меньше, и, в то же время, она замечала, что порою он употребляет какие-то новые
слова, непонятные ей, а привычные для нее
грубые и резкие выражения — выпадают из его речи.
Тогда произошла
грубая сцена. Петерсон разразилась безобразною бранью по адресу Шурочки. Она уже забыла о своих деланных улыбках и, вся в пятнах, старалась перекричать музыку своим насморочным голосом. Ромашов же краснел до настоящих слез от своего бессилия и растерянности, и от боли за оскорбляемую Шурочку, и оттого, что ему сквозь оглушительные звуки кадрили не удавалось вставить ни одного
слова, а главное — потому, что на них уже начинали обращать внимание.
— Измена в любви, какое-то
грубое, холодное забвение в дружбе… Да и вообще противно, гадко смотреть на людей, жить с ними! Все их мысли,
слова, дела — все зиждется на песке. Сегодня бегут к одной цели, спешат, сбивают друг друга с ног, делают подлости, льстят, унижаются, строят козни, а завтра — и забыли о вчерашнем и бегут за другим. Сегодня восхищаются одним, завтра ругают; сегодня горячи, нежны, завтра холодны… нет! как посмотришь — страшна, противна жизнь! А люди!..
Тогда Александров, волнуясь и торопясь, и чувствуя, с невольной досадой, что его
слова гораздо
грубее и невыразительнее его душевных ощущений, рассказал о своем бунте, об увещевании на темной паперти, об огорчении матери и о том, как была смягчена, стерта злобная воля мальчугана. Отец Михаил тихо слушал, слегка кивая, точно в такт рассказу, и почти неслышно приговаривал...
Умные и участливые
слова Отте уже привели было Александрова в мирное настроение, но
грубый окрик Михина снова взорвал в нем пороховой погреб. Да и надо сказать, что в эту пору Александров был усердным читателем Дюма, Шиллера, Вальтер Скотта. Он ответил грубо и, невольно, театрально...
И вот Александров решается сказать не излучающимися флюидами, а
грубыми, неподатливыми
словами то, что давно уже собиралось и кипело у него в голове.
Миропа Дмитриевна, прямо принявшая эти
слова на свой счет, очень недолго посидела и ушла, дав себе
слово больше не заходить к своим постояльцам и за их
грубый прием требовать с них квартирные деньги вперед; но демон любопытства, терзавший Миропу Дмитриевну более, чем кого-либо, не дал ей покою, и она строго приказала двум своим крепостным рабам, горничной Агаше и кухарке Семеновне, разузнать, кто же будет готовить кушанье и прислуживать Рыжовым.
Он был смущен и тяжело обеспокоен ее сегодняшним напряженным молчанием, и, хотя она ссылалась на головную боль от морской болезни, он чувствовал за ее
словами какое-то горе или тайну. Днем он не приставал к ней с расспросами, думая, что время само покажет и объяснит. Но и теперь, когда он не перешел еще от сна к пошлой мудрости жизни, он безошибочно, где-то в самых темных глубинах души, почувствовал, что сейчас произойдет нечто
грубое, страшное, не повторяющееся никогда вторично в жизни.
«И хорошо, если бы дело шло только об одном поколении. Но дело гораздо важнее. Все эти крикуны на жалованье, все честолюбцы, пользующиеся дурными страстями толпы, все нищие духом, обманутые звучностью
слов, так разожгли народные ненависти, что дело завтрашней войны решит судьбу целого народа. Побежденный должен будет исчезнуть, и образуется новая Европа на основах столь
грубых, кровожадных и опозоренных такими преступлениями, что она не может не быть еще хуже, еще злее, еще диче и насильственнее.
«Напрасный гнев, — продолжает Мопассан, — негодование поэта. Война уважаема, почитаема теперь более, чем когда-либо. Искусный артист по этой части, гениальный убийца, г-н фон Мольтке отвечал однажды депутатам общества мира следующими страшными
словами: «Война свята и божественного установления, война есть один из священных законов мира, она поддерживает в людях все великие и благородные чувства: честь, бескорыстие, добродетель, храбрость. Только вследствие войны люди не впадают в самый
грубый материализм».
В этих насмешливых, но своеобразно гордых
словах прозвучало столько
грубой независимости, что я невольно подумал: «Однако недаром ты выросла среди полесского бора, — с тобой и впрямь опасно шутить».
Потом посыпались
грубые насмешки, крепкие
слова, ругательства, сопровождаемые хохотом, потом отдельные восклицания слились в общий пронзительный бабий гвалт, в котором ничего нельзя было разобрать и который еще больше взвинчивал нервы расходившейся толпы.
Любоньке было двенадцать лет, когда несколько
слов, из рук вон жестких и
грубых, сказанных Негровым в минуту отеческой досады, в несколько часов воспитали ее, дали ей толчок, после которого она не останавливалась.
Потом какой-то критик, разбирая «Забытую тетрадь» и расхваливая в ней лирику, выругал «Бурлаков». «Какая-то рубленая
грубая проза с неприятными
словами, чтобы перевести которые, надо бурлацкий лексикон издать»…
Исполненные пламенной любви к отечеству
слова его потрясли наконец закоснелые в буйстве и нечестии сердца этих
грубых воинов.
Глеб провел ладонью по высокому лбу и сделался внимательнее: ему не раз уже приходила мысль отпустить сына на заработки и взять дешевого батрака. Выгоды были слишком очевидны, но
грубый, буйный нрав Петра служил препятствием к приведению в исполнение такой мысли. Отец боялся, что из заработков, добытых сыном, не увидит он и гроша. В последние три дня Глеб уже совсем было решился отпустить сына, но не делал этого потому только, что сын предупредил его, — одним
словом, не делал этого из упрямства.
Сызмала привыкает он к
грубой речи, неправому
слову и всякой неправде.
Знайте же: вы вступили в храм, в храм, посвященный высшему приличию, любвеобильной добродетели,
словом: неземному. Какая-то тайная, действительная тайная тишина вас объемлет. Бархатные портьерки у дверей, бархатные занавески у окон, пухлый, рыхлый ковер на полу, все как бы предназначено и приспособлено к укрощению, к смягчению всяких
грубых звуков и сильных ощущений.
Илья понял, что она испугалась его
слов, но не верит в их правду. Он встал, подошёл к ней и сел рядом, растерянно улыбаясь. А она вдруг охватила его голову, прижала к своей груди и, целуя волосы, заговорила густым,
грубым шёпотом...
Но он ничего не мог объяснить. Он сам не понимал, чем недоволен в её
словах. Олимпиада говорила гораздо
грубее, но она никогда не задевала сердце так неприятно, как эта маленькая, чистенькая птичка. Весь день он упорно думал о странном недовольстве, рождённом в его сердце этой лестной ему связью, и не мог понять — откуда оно?..