Неточные совпадения
— Он теперь вот в Дворянском собрании пляшет, государь-то, император-то!
Государь этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у
государя от военных дел сделалась меланхолия и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота [«Поп Федот» не с ветра взят:
император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после того именовался «духовником его величества» и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство.
9 июня был акт. Характер его был совершенно иной: как открытие Лицея было пышно и торжественно, так выпуск наш тих и скромен. В ту же залу пришел
император Александр в сопровождении одного тогдашнего министра народного просвещения князя Голицына.
Государь не взял с собой даже князя П. М. Волконского, который, как все говорили, желал быть на акте.
На это ходатайство Энгельгардта
государь сказал: «Пусть пишет, уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но скажи ему, чтоб это было в последний раз. «La vieille est peut-être enchantée de la méprise du jeune homme, entre nous soit dit», [Между нами: старая дева, быть может, в восторге от ошибки молодого человека (франц.).] — шепнул
император, улыбаясь, Энгельгардту.
Он нашелся и отвечал
императору Александру: «Вы меня предупредили,
государь, я искал случая принести вашему величеству повинную за Пушкина: он, бедный, в отчаянии; приходил за моим позволением письменно просить княжну, чтоб она великодушно простила ему это неумышленное оскорбление».
В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о
государе: это небывалое дело так поразило и понравилось
императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну владимирский крест — награда, лестная для молодого человека, только что возвратившегося, перед открытием Лицея, из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте, и назначенного в Лицей на политическую кафедру.
Все глаза на этом бале были устремлены на ослепительную красавицу Бахареву;
император прошел с нею полонез, наговорил любезностей ее старушке-матери, не умевшей ничего ответить
государю от робости, и на другой день прислал молодой красавице великолепный букет в еще более великолепном порт-букете.
Знаете, этак выскочил вперед из-за солдат: «Что вы, говорит, канальи,
государю вашему
императору не повинуетесь.
— Против государь-императора, против его величества царя? Бунтовать?
— Я, ваше превосходительство, — говорил он губернскому предводителю, заклятому врагу Калиновича по делу князя, — я старше его летами, службой, чином, наконец, потому что он пока еще вчера только испеченный действительный статский, а я генерал-майор
государя моего
императора, и, как начальнику губернии, я всегда и везде уступлю ему первое место; но если он, во всеуслышание, при общем собрании, говорит, что все мы взяточники, я не могу этого перенесть!
Воображению Александрова «царь» рисуется золотым, в готической короне, «
государь» — ярко-синим с серебром, «
император» — черным с золотом, а на голове шлем с белым султаном.
Пока выбранные вами вакансии дойдут до Санкт-Петербурга, и пока великому
государю нашему, его императорскому величеству
императору Александру Третьему не благоугодно будет собственноручно их утвердить, и пока, наконец, высочайшее его соизволение не дойдет до Москвы — вы будете нести военную службу со всеми ее строжайшими обязанностями неукоснительно и в двойном размере.
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию в Москве: в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен в это придворное звание и явился на выход при приезде
императора Николая Павловича в Москву, то
государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как в какие-нибудь коконы, в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
Чернышев же, нахмурившись, прохаживался, разминая ноги и вспоминая все то, что надо было доложить
императору. Чернышев был подле двери кабинета, когда она опять отворилась и из нее вышел еще более, чем прежде, сияющий и почтительный флигель-адъютант и жестом пригласил министра и его товарища к
государю.
Рейнсдорп спешил отвечать, что кончина
императора Петра III известна всему свету; что сам он видел
государя во гробе и целовал его мертвую руку.
Часть их явилась к
императору Николаю, уже переплывшему Дунай на запорожской лодке; так же, как остаток Сечи, они принесли повинную за своих отцов и возвратились под владычество законного своего
государя.
Он сказал им: «Прощает вас бог и я, ваш
государь Петр III,
император.
Сто лет только прошло,
государи мои, с той поры, как
император Петр Великий на реку эту расшивы пустил, а теперь по реке тысячи паровых судов ходят…
Яков Львович, желая при встрече
государя доставить ему по возможности приятное воспоминание о чувствах дворян, был озабочен, чем бы вызвать у
императора милостивое одобрение, которое всецело бы должно было принадлежать дворянству, а не всем тем, кого в общей массе представит губернатор?
Почти семидесятилетний старик, с красивыми седыми волосами на висках, с несколько лукавой кошачьей физиономией и носивший из всех знаков отличия один только портрет покойного
государя […покойного
государя —
императора Николая I (1796—1855).], осыпанный брильянтами, Михайло Борисович в молодости получил прекрасное, по тогдашнему времени, воспитание и с первых же шагов на службе быстро пошел вперед.
Это был — «именной указ самодержавного
императора Петра Федоровича Всероссийского и проч., и проч., и проч.», в котором говорилось: «Как деды и отцы ваши служили, так и вы мне послужите, великому
государю, верно и неизменно, до последней капли крови.
Не знаю, бывал ли когда-нибудь покойный
император Николай I в Балаклаве. Думаю всячески, что во время Крымской войны он вряд ли, за недостатком времени, заезжал туда. Однако живая история уверенно повествует о том, как на смотру, подъехав на белом коне к славному балаклавскому батальону, грозный
государь, пораженный воинственным видом, огненными глазами и черными усищами балаклавцев, воскликнул громовым и радостным голосом...
Д. Боборыкиным известно, что Артур Бенни не только хотел просить у
государя прощения и дозволения возвратиться в Россию, но его даже видели уже занятым окончательною редакциею письма к графу Петру Андреевичу Шувалову, через которого он намерен был направить свое ходатайство к
императору.
— Незримая нить — понимаешь? — спрашивает он меня и смотрит в лицо мое округленными глазами, точно испугавшись чего-то. — Прими государь-императора за паука…
— Незримая нить — как бы паутинка — исходит из сердца его императорского величества государь-императора Александра Третьего и прочая, — проходит она сквозь господ министров, сквозь его высокопревосходительство губернатора и все чины вплоть до меня и даже до последнего солдата.
События 14 декабря выдвинули их вперед, потому что они имели случай показать свою преданность
государю; впрочем, Мартынов, кроме титула известного фрунтовика, имел много душевных достоинств и был давно известен
императору, когда он еще был великим князем и шефом Измайловского полка.
Фермор же все это видел, и если бы
государь вдруг пожелал его посетить (что, по характеру и обычаям
императора, почитали за очень возможное), то неутомимый правдолюбец мог наделать больших хлопот; а их через него и так вышло уже немало.
Когда
государю было доложено, что Брянчанинов и Чихачев подали прошения об отставке,
император разгневался и сказал: «Это вздор!» — и их не выпустили.
Старший, Павел Федорович, учился в одно время с Брянчаниновым, был с ним дружен и находился под его непосредственным духовным влиянием, а младший, Николай Федорович, шел позже, вслед за братом, и поступил в инженерное училище, когда
государь Николай Павлович уже перестал быть великим князем, а сделался
императором.
Когда Николай Фермор пришел в лагерь после свидания и разговора с
государем, старший Фермор (Павел) еще спал. Николай его разбудил и стал ему рассказывать о том, как он повстречался с
императором в Нижнем Саду и какой у них вышел разговор, причем разговор этот был воспроизведен в дословной точности.
Спустя лет десять, в продолжение которых
император Николай Павлович не вспоминал о Брянчанинове и Чихачеве,
государь в одну из своих побывок в Москве посетил митрополита Филарета и выражал неудовольствие по поводу событий, свидетельствовавших о большой распущенности в жизни монахов. Митрополит не возражал, но сказал, что есть теперь прекрасный игумен, настоящий монах, на которого можно положиться, и с ним можно будет многое поочистить и исправить в монастырях.
Шервинский…вымышлено большевиками. Вы знаете, что произошло во дворце
императора Вильгельма, когда ему представлялась свита гетмана?
Император Вильгельм сказал: «А о дальнейшем с вами будет говорить…» — портьера раздвинулась, и вышел наш
государь.
Да притом и дела политические всей Европы: австрийский
император, наш
государь…
— Это насчет доноса? — спросил кривой. — Ничего! Привязаться ко мне трудно: против государь-императора ничего мною не говорено. Брось это!
Не знаю за что, но
император Павел I любил Шишкова; он сделал его генерал-адъютантом, что весьма не шло к его фигуре и над чем все тогда смеялись, особенно потому, что Шишков во всю свою жизнь не езжал верхом и боялся даже лошадей; при первом случае, когда Шишкову как дежурному генерал-адъютанту пришлось сопровождать
государя верхом, он объявил, что не умеет и боится сесть на лошадь.
Прошение это, поданное
императору Александру Павловичу в четверг на Страстной неделе, растрогало его величество до слез, и
государь спросил: «Кто писал?» Вдова назвала Самбурского.
Императора Ивана Антоновича, незадолго перед тем убитого в Шлиссельбурге, выставить было нельзя, ибо всем было известно, что этот несчастный
государь, в одиночном с самого младенчества заключении, сделался совершенным идиотом, неспособным ни к какой деятельности; притом же история покушения Мировича и гибели Ивана Антоновича была хорошо всем известна и свежа в памяти.
— Теперь и y нас с немцами война неизбежна, потому что Сербию не оставит в такое тяжелое время наш ангел
Государь… Это говорил мне мой папа, когда заходил ко мне дня три тому назад. Папа говорил, что германский
император Вильгельм непременно станет на сторону своих союзников-австрийцев, — говорила, оживленно жестикулируя, хорошенькая брюнетка Аля Миродай.
Музыкальная дама взмахнула своей палочкой, девочки взяли первые аккорды… Высокие Гости в сопровождении Maman, подоспевших опекунов, институтского начальства и старших воспитанниц, окруживших
Государя и Государыню беспорядочной гурьбой, вошли в зал и заняли места в креслах, стоявших посередине между портретами
Императора Павла I и Царя-Освободителя.
На острове низком, за крепкой оградой,
Омытой волнами Невы,
Во граде Петровом, давно уже ставшем
Столицею после Москвы,
Под сенью соборного храма, в могиле,
Среди тишины гробовой.
Лежит
государь,
император России,
Сраженный злодейской рукой.
Сожжен, искалечен ужасным снарядом,
Лежит его царственный прах
С улыбкою горькой немого укора
На полуотверстых устах…
— Господа! Мы все любим нашу родину, все по мере сил служим ей, как кто может. Одни, как наш глубокоуважаемый виновник сегодняшнего торжества, служат ей талантливым своим пером, другие лечат, третьи торгуют, четвертые пашут землю. Но всем нам одинаково дорога наша милая родина. И вот я предлагаю: поднимем бокалы, осушим их за нашу дорогую матушку-Русь и за ее державного руководителя, государя-императора, и дружными голосами споем «Боже, царя храни!»
— Оратор указал на то, что я служу родине пером. Господа! Трудная это служба! Я не знаю, есть ли на свете служба тяжелее службы русского писателя, потому что ничего нет тяжелее, как хотеть сказать, считать себя обязанным сказать, — и не мочь сказать. Когда я думаю о работе русского писателя, я всегда вспоминаю слова Некрасова о русской музе — бледной, окровавленной, иссеченной кнутом. И вот, господа, я предлагаю всем вам выпить не за государя-императора, а
Я мог послать старцу ответ самый полный, без всякого утаения. Два господина, остолбеневшие у перил на том месте, где захотел взглянуть на Днепр
император Николай Павлович, как я сказал, были мне известны. Это были звенигородские помещики, братья Протопоповы. Они мне даже приходились в отдаленном свойстве по тетке Наталье Ивановне Алферьевой, которая была замужем за Михаилом Протопоповым. А потому мы в тот же день узнали, что такое сказал им
государь. Он отстранил их рукою и проговорил только два слова...
Между тем любовница покойного старика Богачева, видя, что Сергей Семенович сделался единственным наследником, объявила себя второй законной женой Семена Родионовича и требовала от Сергея Семеновича себе и своим детям законной части имения; однако Сергей не признал законности ее брака и послал об этом
государю всеподданнейшее прошение, в силу которого
императором Александром I и был утвержден единственным наследником отцовского имения, но с тем, однако, условием, чтобы это имение он не мог ни продать, ни заложить; дело же о законности брака Марфы Гавриловой
государь повелел передать на рассмотрение Св. синода.
Это было как раз в те годы, когда укоренялось неосновательное мнение, будто бы митрополит «оказал важную услугу
императору Николаю Павловичу при восшествии его на престол», после чего будто
государь ни в чем ему «отказать не мог»…
И сказано было княжне: «крестный твой отец, первый
император, дал тебе обещанье, когда в возраст придешь, жениха сыскать, но не исполнил того обещания, волею божиею от временного царствования в вечное отыде, того ради великий
государь, его императорское величество, памятуя обещание деда своего, указал тебе, княжне Марфе Петровой дочери Тростенского, быть замужем за князем Алексеем княж Юрьевичем Заборовским».
Родитель ее, князь Петр Иваныч Тростенский, у первого
императора в большой милости был. Ездил за море иностранным наукам обучаться, а воротясь на Русь, больше все при
государе находился. В Полтавской баталии перед светлыми очами царскими многую храбрость оказал, и, когда супостата, свейского короля, побили, великий
государь при всех генералах целовал князя Тростенского и послал его на Москву с отписками о дарованной богом виктории.
Я позволю себе сделать маленькое сообщение об одном причудливом кристалле, открытие которого в недрах русских гор связано с воспоминанием об усопшем
государе Александре Николаевиче. Дело идет о красивом густо-зеленом драгоценном камне, который получил название «александрит» в честь покойного
императора.
— Присягая покойному
государю, — отвечал Гагарин, — мы присягали вместе и тому наследнику, который назначен будет. Теперь мы не имеем ввиду никакого акта, которым он назначал себе наследника: следовательно, долг наш — обратиться к коренному закону 1797 года, а по этому закону, при беспотомственной кончине
императора, престол переходит к старшему после него брату.
Отношения наши с Францией при вступлении на престол
императора Александра Павловича были миролюбивы: формальный трактат о мире был подписан в октябре 1801 года. Но мир с Францией не мог продолжаться долго, потому что первый консул Бонапарт с каждым годом делался заносчивее с
государями и опасным для спокойствия Европы.