Случай у Спаса в Наливках

В указе от 5-го августа 820 года напечатано, что до сведения государя императора Александра Павловича дошли «позор и нарекание влекущие поступки духовенства». В общем все эти поступки напоминают характер происшествий, случившихся сто лет тому назад у Спаса в Наливках, но ближайшие из них, на которых, так сказать, оборвалось терпение Александра I, пропечатаны. Мы их сейчас узнаем, и при этом просим обратить внимание, что все эти события случились в разных местах, но около одного и того же дня — именно около праздника Благовещения, когда, по народному поверью, «даже птица гнезда не вьет».

Вот что свило при этом случае русское духовенство: 1) вологодской епархии священник Сперансов, 26-го марта 820 года, [Значит, в страстную пятницу, при плащанице, ибо по полному месяцеслову Косолапова (Казань, 1874 г.) Пасха в 1820 году приходилась 28 марта. Синод этого вычисления государю, может быть не вывел (прим. Лескова).] «пришел пьяный в церковь к вечернему пению: сел на скамейку неподалеку от св. престола и…» В указе, хотя и печатном, но слишком точно, не по-печатному, выражено, что сделал отец Сперансов. Скажем одно: он сделал хуже, чем поп Кирилл с полою сторожа… 2) В том же марте, в городе Торопце, соборный дьякон Ефим Покровский пришел пьяный к литургии и повел себя так, что его надо было выслать вон из церкви, но он ни за что не хотел выйти, «пока полицейским десятником был выведен». 3) Ярославской губернии, в г. Угличе, соборный священник Рыкунов «28-го марта (значит на первый день Пасхи) был за вечерним пением пьян, и когда протоиерей, по окончании вечерни, вошел в алтарь, то увидал священника Рыкунова лежащим и облевавшимся в алтаре». 4) В Кинешемском уезде, того же 29-го марта (в понедельник, на Пасхе), пришли в церковь к вечерне пьяные весь причт, и дьячок с пономарем стали буянить. Унять их не было никакой возможности, и церковный староста выбежал из церкви вон, а самую церковь запер, приставив к дверям караул, и послал за благочинным. В церкви же с «чинившими буйство» дьячком и пономарем попался в плен и бывший в алтаре священник, стража из крестьян, приставленная старостою к церковным дверям, содержала там своего духовного отца и его причетников крепко, и только слухом внимала, какие внутри храма происходили боевые действа. Староста, вероятно, был мужик умный и находчивый, и огня замкнутым духовным не оставил.

Далее продолжаем словами указа: «По прибытии на другой день благочинного оказалось, что священник с причетниками были черезо всю ночь заперты в церкви. На амвоне и на висящей у царских врат епитрахили было несколько капель крови, и самая епитрахиль по местам изорвана (батюшку причетники били, или батюшка их бил, это не объяснено). Евангелие было на престоле опрокинуто, кресты в беспорядке, св. ковчег — на лавке у левого клироса, напрестольная одежда с трех сторон, а особливо с задней, почти вся изодрана и окровавлена; из книг Триоди Цветной несколько листов вырвано и вместе с книгою брошены посреди церкви, а у дьякона Егорова руки искусаны и в крови».